Герман Греф, министр экономического развития и торговли:

-- Разным. Человеком, с которого началась история новой России и который силой своего характера не дал России сойти с этого пути, с этих рельсов. Он проложил эти рельсы, пустил на них паровоз, и тот пошел. Но потом, оставаясь сильным человеком, он стал сдерживать динамику развития рыночной составляющей в экономике, демократической составляющей в обществе.

Владимир Жириновский, лидер ЛДПР:

-- Плохим. Очень плохим. Самым страшным человеком в истории человечества. Страшнее его не было. Он страшнее, чем вся фашистская Германия вместе взятая и все немецкие войска -- все двести дивизий. Он один стоит этих двухсот дивизий. Единственные свободные выборы были в декабре 1993 г. В 1991 г. я победил. Мне это говорили сотрудники КГБ. Записали Ельцина. Народ голосовал за меня, по тайным данным КГБ.

Виктор Похмелкин, зампред думской фракции СПС:

-- Великий бунтарь. Мощный разрушитель. Человек, который при всех своих недостатках и противоречиях все-таки сохранил масштаб личности. Масштабные личности обычно не бывают однозначными. Есть очень много крупных недостатков, но вместе с тем много значительного. Именно эти качества, собственно, и вывели его на вершину политики и, на мой взгляд, обеспечили место в истории. Крупные недостатки -- это любовь к власти и нерешительность в спокойные моменты. На танк подняться -- да. Когда надо было бороться за власть, он всегда был решительным. Но когда надо было использовать власть для содержательных дел, он очень часто проявлял удивительную пассивность. Он смог довести до конца разрушение коммунистической системы, смог удержать в стране основные демократические институты. Смог -- тяжелой ценой. Но он все-таки не защитил тех реформаторов, которые могли бы давным-давно вывести страну из кризиса.

Виктор Анпилов, лидер движения «Трудовая Россия»:

-- Сатрап. Но по сравнению с сегодняшним президентом Ельцин был более решительным, пусть в негативную сторону. Но у него не было полутонов, не было недосказанности. Для меня сатрап -- лучше, чем неопределенность.

Владимир Лысенко, независимый депутат Думы, лидер Республиканской партии:

-- В начале, в 1989 году, -- смелый, решительный, самый перспективный политик России. А в конце -- человек, который не выполнил важнейшего предназначения, во многом вернувшийся к полуавторитарному режиму. А самое главное -- отдав власть своему окружению, он поставил Россию в нелепое положение. Мне кажется, во многом его личная ответственность в том, что мы не завершили реформы в девяностые годы и сейчас сползаем к авторитарному режиму. Не он встал над обстоятельствами, а обстоятельства встали над ним. Если бы Ельцин ушел в 1996-м, он, думаю, остался бы в истории личностью со знаком «плюс».

Валерий Сайкин, депутат Думы (КПРФ):

-- Я с Ельциным работал, когда он был секретарем московского горкома КПСС. Он тогда активно взялся за то, чтобы изживать недостатки в городе, развивать строительство, торговлю и многое другое. И работал, я вам скажу, хорошо, жестко. А когда он, борясь с привилегиями, сделал себе имидж в стране, то сам стал обрастать привилегиями. С «ЗИЛа» пересел на «Мерседес». Так он мне и запомнился: человеком, у которого два лица. Одно -- когда он боролся за интересы государства, а второе -- когда он сомкнулся с олигархами, которые разрушили нашу страну.

Владимир Рыжков, независимый депутат:

-- Ельцин войдет в историю России как великий, но не очень удачливый реформатор. По масштабу задуманного его можно сопоставить с Александром II. Потому что те интеллектуалы, которые формулировали его политическую программу, стратегию, хотели примерно того же, чего хотели интеллектуалы в окружении Александра II сто сорок лет назад. Судебная реформа, земская реформа, военная реформа, школьная реформа, гражданское общество, свобода слова, свобода партий и при этом новая процветающая экономика. Но, увы, большинство из этого не удалась осуществить во многом потому, что сам Ельцин был не вполне готов к последовательному и эффективному решению этих задач. Вот такой малоудачливый, но при этом крупный реформатор в нашей стране.

Вячеслав Никонов, президент фонда "Политика":

-- Лично мне режим правления Бориса Ельцина запомнился как византийский и очень эклектичный. У нас был удивительный государственный строй, в котором органично и не очень сочетались элементы анархии, демократии, авторитаризма, олигархии и даже восточной деспотии, коль скоро страной руководила Семья. Борис Николаевич запомнился как крайне колоритная личность, как революционер в душе, романтик по натуре и большой жизнелюб. С моей точки зрения, парадокс Ельцина заключается в том, что он проводил демократическую революцию совершенно недемократическими методами. По всей видимости, в России иначе революции не происходят. Он, безусловно, ставил своей главной целью консолидацию своей собственной власти, не останавливаясь даже перед распадом Советского Союза. И проявлял подчас удивительную смелость -- хотя бы в тот момент, когда решился на полную либерализацию экономики и на начало либеральных реформ в целом. В то же время он часто проявлял необъяснимую слабость, в частности в создании основ российской государственности и в проведении тех же либеральных реформ. Общий вектор его политики, безусловно, был правильным. Россия при Ельцине становилась более нормальной страной, такой, каким вообще должно быть государство в конце XX -- начале XXI века. Он был фигурой противоречивой, и в этом смысле фигурой очень русской. Ельцин был человеком крайностей, как и Россия. В нем чувствовалась огромная широта натуры, широта замыслов и в то же время слабость в вопросах тактики реализации.

Глеб Павловский, глава Фонда эффективной политики:

-- Он, безусловно, очень крупный, не знаю, правда, политик ли, но крупный деятель в истории России. Выдающийся революционер, смутьян и мятежник. Который хотел, что тоже нечасто бывает у наших политиков, всего самого доброго для своего народа. При этом понимал он это больше в человеческом смысле: пусть люди будут свободны -- кто хочет трудиться, пусть трудится, кто хочет ездить, пускай ездит, кто хочет воровать, пусть ворует. И все, в общем, примерно этим и занимались, каждый в меру своих сил. При Ельцине произошла революция свободы, в русском понимании этого слова, но отнюдь не политическая. Поэтому он не создал основ для политической стабильности, не создал основ политической свободы. У нас до сих пор нет институтов защиты собственности. И под свободой многие до сих пор понимают скорее атмосферу, чем гарантию, в том числе и гарантию безопасности. Он, конечно, был глобалистом, мыслил, что называется, миром, отношениями с Америкой. Вместе с тем национальные интересы России казались ему слишком мелким вопросом, он ими не очень-то заботился. Ельцин был человеком эпохи огромной катастрофы и человеком добрым, что доказывает: недостаточно быть добрым в эпоху катастроф для того, чтобы реально помочь людям.

Иосиф Дискин, старший научный сотрудник Института народонаселения РАН:

-- Мне запомнилась не собственно эпоха Ельцина, а сам Борис Николаевич, который в качестве русского царя пытался провести демократические реформы. На мой взгляд, это чисто российский феномен. Также Ельцин запомнился своими немыслимыми идейно-политическими метаморфозами. Однако больше всего он запомнился тем, что взял на себя задачу разрушить коммунистический режим, что ему блестяще удалось. Поскольку после того, как такой политический слон прошелся по этой посудной лавке, шансов на восстановление коммунистического режима в нашей стране уже не осталось. Трудно назвать Ельцина великим правителем России, но в ее истории эта фигура безусловно значительная.