Театр «Школа драматического искусства» завершил сезон серией сольных перкуссионных концертов «Барабан с человеком», в которой представил разные способы взаимодействия музыканта с перкуссией. За последний год на этой площадке подобные программы проводились не раз. Выступал Владимир Тарасов, в прошлом участник легендарного трио «ГТЧ» (Ганелин -- Тарасов -- Чекасин), и с сольным проектом («Думая о Хлебникове»), и в компании (в интернациональном трио Jones, Jones и в дуэте с Андреем Битовым). Приезжали и другие перкуссионисты, в том числе авангардист Мирча Арделеану и наш Марк Пекарский. Так что теперь «Школа драматического искусства» просто продолжила прежнюю линию, объединив несколько концертов в цикл.

В первый же вечер на сцене зала «Манеж», в полном соответствии с названием, имелись в наличии и барабан, и человек -- швейцарский перкуссионист Фриц Хаузер. Всего один малый барабан, так что публика не ожидала ничего сверхъестественного -- ну что можно извлечь из такого ограниченного в возможностях инструмента... Оказалось, возможности не ограничены. Фриц Хаузер не просто владеет самыми передовыми приемами игры и тончайшими нюансами звука, он не просто изобретателен. Его импровизации -- это стильные перфомансы, где каждое движение красиво, отточено и осмысленно. А собственно музыка выходит далеко за рамки самых смелых представлений среднестатистического московского слушателя. Вот Фриц Хаузер самоуглубленно медитирует, не предпринимая абсолютно ничего; затем медленно наклоняется и обнимает барабан, используя вместо барабанных щеточек щетину собственного подбородка. Яркими цветными щеточками он играет по воздуху, создавая его ритмичные «завихрения». Обыкновенными палками Хаузер может так прикасаться к барабану, что появляются «потусторонние» обертоны на грани слышимого: тихие барабанные дроби волшебным образом дают разновысотные призвуки. Не говорю уже о феерической пальцевой технике...

А следующим вечером к человеку с барабанами (Фриц Хаузер играл на ударной установке) присоединился человек с саксофонами -- самый перспективный представитель российского авангардного джаза Алексей Круглов. На сцене были аккуратно разложены восемь инструментов: четыре саксофона (тенор, два альта и сопрано), бассетгорн, кларнет, блок-флейта и еще одна, игрушечная мини-флейта. Все, кроме сопрано-саксофона, пригодились в импровизированных дуэтах с Фрицем Хаузером, где музыканты понимали друг друга с полузвука и утонченно работали с музыкальным пространством-временем, то концентрируя, то рассредоточивая события. А в какой-то момент Алексей Круглов, подобно Роланду Керку или Владимиру Чекасину, играл на двух саксофонах одновременно, выдувая причудливое двухголосие. Он виртуозно владеет так называемым циркулярным (или циклическим, непрерывным) дыханием, играя даже во время вдоха.

Под конец вечера Фриц Хаузер решил продемонстрировать публике результаты семинара, который провел для российских перкуссионистов. Петр Главатских сыграл на маримбе «Путь времени» американца Эндрю Томаса, а затем все участники мастер-класса исполнили «концептуальную импровизацию» на барабанах, гонге, гитаре, деревянном стуле и ведре для белья. Это было нечто противоположное сольному проекту Хаузера: из массы возможностей сознательно использовался минимум. Все музыканты синхронно терли барабанными палочками по инструментам и звуковым объектам, выстраивая форму исключительно на динамике.

Другой швейцарец -- Кристиан Вольфарт -- тоже изощрялся в звукоизвлечении. Его малые барабаны звучали как шаманские бубны или шумели подобно дождю, а тарелки, по которым он проводил контрабасовыми смычками, то создавали эффект звучания электроники, то достоверно имитировали звук пролетающего самолета. Причем это не просто набор эффектных приемов. Они складываются в логичное конструктивное целое с легко различимой репризой.

На других концертах цикла московская публика оценивала двух представителей Германии -- Свена-Оке Йоханссона и Буркхарда Байнса. Первый действует на пересечении музыки и перфоманса, второй увлечен синтезом акустики и электроники. К первому сегодня вполне применимо понятие «легендарный», он -- один из пионеров европейского фри-джаза. Однако то, что Свен-Оке Йоханссон показал на сцене «Школы драматического искусства», к джазу не имело отношения. Это были утонченные этюды для ударных инструментов и объектов в духе «ученого» композиторского авангарда. Скажем, один из таких этюдов почти полностью был построен на разных вариантах дроби малого барабана; другой задействовал тарелки, третий -- телефонные книги МГТС. Свен-Оке Йоханссон -- музыкант, художник, поэт. Его мало просто слушать. В этюде с тарелками, например, не столько важен был музыкальный ряд, сколько визуальный -- пластика движений Йоханссона в стиле эдакого неоконструктивизма. И в том числе благодаря Йоханссону точка в концертном сезоне «Школы» получилась не только ударной, но и прихотливой.