Московская филармония второй раз обращает взор на современную музыку, используя для этого формат большого фестиваля. В обычных филармонических программах и особенно в больших залах современная (а к ней по умолчанию у нас относится музыка, скажем, начиная со второй половины ХХ века) и тем более совсем новая композиторская музыка хоть российского, хоть иностранного производства проходит с невероятным трудом. Но фестивальный жанр позволяет собрать под одной шапкой горы неисполняемых партитур и придать им не только безусловно ценное физическое, но и как следует проартикулированное звучание в том, что касается идей, концепций и контекста. Иными словами, внятно сообщить о них той самой публике, которая может быть в них заинтересована, уже по факту или потенциально.

И здесь буквально сразу возникает проблема.

Второй филармонический фестиваль актуальной музыки «Другое пространство» очень хороший по атмосфере, технической оснащенности и доброй мотивации вышел еще больше предыдущего, что важно для композиторов и исполнителей. Но, маркируя пространство и его обитателей двумя принципиально важными категориями -- «актуального» и «другого», фестиваль на этом прекращает концептуализаторские попытки и собирает программы по принципу «больше хороших товаров», сваливая их кучами, почти не расставляя по полкам и не особенно заботясь о ярлыках. В ситуации, когда почти ничего почти никогда и почти нигде не звучит, такая складская щедрость имеет свои очевидные плюсы.

При этом ощущение дежавю не проходит ни на минуту (году примерно в 1995 на сценах были те же люди, та же музыка). А в качестве актуального публике предлагаются: великая европейская «авангардистская» классика второй половины прошлого века (в отличной программе пианиста Михаила Дубова, например); поставленная 20 лет назад в Екатеринбурге опера Владимира Кобекина «Счастливый принц» (не менее замечательная, при этом вообще другая, поставангардистская по эстетике); инструментальные импровизации с шестидесятническим зарядом и крепкими фри-джазовыми корнями (молодая флейтистка Эдита Фил и ее партнеры); традиционно изысканные инструментальные инсталляции перкуссиониста и концептуалиста легендарного Владимира Тарасова («Думая о Хлебникове»); знаменитый «Чевенгур» прогрессивного консерваторского профессора Владимира Тарнопольского, созданный 10 лет назад; а также свежие премьеры, выпавшие в «другое пространство» из таких разных эстетических плоскостей, что вопрос актуальности становится принципиально неразрешимым.

«Какая разница, ведь актуальность -- это просто пустое слово, его можно наполнить чем угодно», -- делится мнением композитор Виктор Екимовский, автор свежесочиненного инструментально-театрального перформанса, устроенного по принципу комментария к фильму «Андалузский пес». Сочинение выполнено виртуозно, свежо и остроумно, наш ответ хрестоматийному инструментальному театру прошлого века, который Екимовский иногда дополняет новыми репликами, выходит мастерски и неповторимо.

Соображение Екимовского на счет актуальности в наших землях имеет смысл: судя по тому, что какой-то девичий голос во время показа вскрикивает «ой, мамочки» (там, где у Бунюэля разрезается глаз), тут у нас вообще непонятно, как быть с актуальностью, если публика никогда не видела ну хоть бы даже «Андалузского пса».

Помня о том, что формалист и бюрократ -- самый ядовитый гад, сразу скажем, что актуальным может оказаться и Средневековье. Но собирание в «резонансную» кучу разной музыки, от русского постминимализма и неофольклоризма (чудесная премьера «Игрищ» Владимира Николаева для ансамбля Покровского) до французского спектрального анализа (шикарная музыка Франсуа Париса, 1960 г.р. к немому фильму Жана Виго, уже не раз звучавшая в исполнении ансамбля «Студия новой музыки») -- само по себе ни их, ни что другое не актуализирует. Скорее наоборот. Результатом становится то, что сто человек публики (при этом большая часть узнает друг друга) не имеют почти никаких шансов превратиться в двести.

Пространственно «другая» атрибуция искусства (нон-стопы проходят в верхнем фойе Зала Чайковского, красиво подсвеченном, совсем необычном) -- придает событию известное изящество и страшно приятную свободу, напоминает о бурных 90-х и подрывных «Альтернативах», но в то же время заливает «окраинный» статус новой музыки в ситуативный и смысловой бетон. Не становясь актуальным искусством, она остается «умной музыкой для 50--100 человек».

Если бы концерты «Другого пространства» проходили во всех помещениях филармонии, включая непременно Зал Чайковского (а в нем -- какой-нибудь Лондонский филармонический с какой-нибудь зубодробительной русской новинкой), и при этом были бы внимательнее спрограммированы -- это пространство стало бы другим не территориально, но структурно и по смыслу. И в таком пространстве вдруг оказалось бы возможно разглядеть актуальное, ценное, интригующее, бросовое, модное, безусловное. Таким образом, можно было бы формировать не только вкус, но и спрос, который сейчас лишь едва заметнее нулевого.

Так что филармонический фестиваль можно считать подвижническим, но этот подвиг исходит из заведомо пораженческой позиции: «хоть горшком назови, все равно никто не купит, делаем для истории».

Прибавим сюда еще эффектный, объемный, но трудно разбираемый буклет, в котором много информации, но про какие-то сочинения написано, когда они создавались, а про какие-то -- нет. Где-то можно понять, кто автор и кто исполнитель, а где-то -- без шансов. И это, конечно, подвижничество, но никак не продвижение и не продажа.

Мультимедийная, компьютерная оснащенность программ сочетается с архивными техниками их подачи. И даже целевая аудитория проекта не определена: ведущий рассказывает публике о том, «как много спорного в программах», ну лично для него. В зале между тем не юный человек удивляется: «Что тут спорного, это ж музыка нашей молодости!».

Тем не менее сегодня и завтра в филармонии последние нон-стопы (в 18.00) и вечерние «киноконцертные» сеты в Камерном зале. Сегодня -- дюжина мировых премьер российских молодых композиторов, а также минималистская классика, включая Стива Райха и Владимира Мартынова. Завтра -- экскурс в историю русского авангарда первой половины ХХ века (АСМ-I), музыка их продолжателей «вторых асмовцев» (Екимовского, Раскатова, Тарнопольского, и др.), посвящения Баху от Антона Сафронова и Сергея Загния и «Жучки» относительно молодого английского сочиняльщика Дитера Долежела в исполнении участников Плетневского оркестра. Как все это будет и не прояснится ли чего-нибудь про актуальность, читайте в ближайших номерах.