У предыдущих романов Бориса Акунина всегда было подброшенное автором определение -- детективы бывали "великосветские", "декадентские", "герметичные". "Алмазная колесница", новый роман фандоринского цикла, только что вышедший в издательстве "Захаров", обходится без пояснений. Понять, что уточняющим словом должно быть слово японское -- "квайдан", -- предоставлено самому читателю.

Квайдан -- это жанр, это японские истории о призраках. Как правило, призраки -- женщины. И, как правило, герои-мужчины чрезвычайно длительное время не догадываются о том, что имеют дело не с живой дамой, а с существом потусторонним и почти всемогущим. И весьма часто эти истории заканчиваются на той неспокойной ноте победы-потери, что весьма характерна для акунинских романов. Герои побеждают наваждение, быть может, спасают жизнь -- но теряют ту единственную женщину, что придавала жизни смысл. Так вот, "Алмазная колесница" -- это история о призраке Японии. О том, как морочит он юного Фандорина, и о том, как уже далеко не юный Фандорин его побеждает.

То есть сначала побеждает, потом -- морочит. "Алмазная колесница" -- это два тома, собранных в одну суперобложку. Действие первого происходит в 1905 году -- Фандорин расследует катастрофу, случившуюся на Николаевской железной дороге. Автор не скрывает от читателя, что катастрофа устроена японским шпионом, -- наоборот, роман и начинается с описания забот именно этого персонажа. При этом, как всегда, Акунин играет в литературные поддавки -- кто же не вспомнит купринского штабс-капитана Рыбникова, если ровно так акунинского шпиона и зовут. Действие второго тома происходит в 1878 году в Йокохаме; только что прибывший к месту дипломатической службы герой безуспешно пытается предотвратить убийство японского политика, а затем расследует эту смерть. Разумеется, две истории связаны между собой -- но лишь в самом конце выясняется как.

Акунин (бывший, как известно, в прежнем воплощении замечательным переводчиком-японистом Григорием Чхартишвили) старательно вырисовывает над каждой главой первого тома знак слоговой азбуки (собранные вместе, они образуют стихотворение) и заканчивает каждую главу второго тома самодельным хайку. Долго объясняет, что такое "аку-нин" (злодей), и заставляет персонажей именно так называть предполагаемого заказчика убийства -- находя при этом нормальные русские слова для других понятий. То есть литературная игра вьется как змея и впивается зубами себе в хвост.

Но вот что важно: если эти игры в последних романах Акунина начинали утомлять, с "Алмазной колесницей" такого не происходит. Дело, может быть, в том, что впервые в фандоринском цикле посреди сложнейшего нагромождения интриг, размышлений и погонь возникает полноценная любовная история. Невеста Фандорина в "Азазеле" появлялась, чтобы немедленно погибнуть; "живая и горячая" Ангелина в "Декораторе" уходила в монастырь; радикальная девушка Эсфирь взрывалась в "Статском советнике". Женщины любили Фандорина, но он, как правило, держал их на расстоянии; если же что вдруг и происходило, то описывалось на уровне "и все завертелось". Теперь же все как надо: ошалелая страсть с идиотическими поступками, лазаньем в чужое окно и забыванием всего на свете ради любимой женщины.

То есть на самом деле этот роман -- объяснение, почему Чхартишвили стал когда-то японистом. История О-Юми и Фандорина -- это история Японии и япониста. А последняя фраза в неполученной героем (но знакомой читателю) записке объясняет, почему Чхартишвили стал Акуниным. Он такую записку прочитал.