С тех пор как 28 марта в далеком Дубае то ли убили, то ли не убили бывшего командира спецбатальона «Восток» Героя России Сулима Ямадаева, новости, связанные с Чечней, продолжают удивлять полярностью трактовок. Контртеррористическая операция в Чечне, прекращения которой добивается президент Рамзан Кадыров, как дубайский потерпевший -- ни жива, ни мертва. Во вторник МВД России сообщило, что федералы нашли в Веденском районе схрон с 60 кг взрывчатки. Чеченская милиция в Ведено и районная администрация настороженно отвечают, что ни о чем таком не знают. Ответ федералов резок по форме и неприятен по содержанию для властей республики: «Мы не обязаны уведомлять ни правоохранительные органы Чеченской Республики, ни местные власти о проведении оперативно-розыскных мероприятий».

Похоже, туман относительно дальнейших планов федерального центра в Чечне начал разъедать созданную титаническим трудом стабильность. О том, как стабильность должна выглядеть, разные представления у Рамзана Кадырова, который ее на сегодня олицетворяет, и у части российских силовиков, которые, похоже, снова задумались: а относится ли эта стабильная Чечня к России и что делать, чтобы не потерять ее совсем?

Нынешняя чеченская стабильность обеспечена фактом широкой популярности президента Кадырова. Эта популярность имеет под собой несколько опор.

Отец Рамзана Кадырова, Ахмат Кадыров, оказался в глазах жителей Чечни человеком, придумавшим, как остановить полномасштабную войну и зачистки, в которых гибли и пропадали мирные жители, а боевики зачастую оставались целы. Бывший ичкерийский муфтий мог приехать в Кремль и стукнуть кулаком по столу. Не так уж важно, в прямом или в фигуральном смысле, но зачистки кончились, армия ушла в казармы. Народ, который сначала был склонен видеть в Кадырове коллаборациониста, оценил эту заслугу.

Признательность Рамзану Кадырову -- за то, что он построил город. Это было очень страшно, когда на месте города, где до войны жила четверть населения республики, зияла обгорелая черная дыра, в которой копошились уцелевшие. Через четыре года после того, как в Чечне закончились активные боевые действия, Грозный все еще лежал в развалинах. Москва, пытаясь избежать воровства, создала такую схему восстановления, при которой воровство все равно было, а строительства не было. Рамзан Кадыров придумал, как в этих условиях построить город, и построил его.

Это первое из кадыровских ноу-хау. Оно, может, не такое уж эксклюзивное по форме, но точно исключительное по эффективности. Специальные фонды, которые под конец года рассчитываются с федеральным бюджетом, в регионах России не редкость. Редкость -- когда результатом этих взаиморасчетов становятся реальные дома, дороги, магазины и больницы.

Второе ноу-хау -- работа с теми, кто вчера был боевиком и воевал против федералов. Тысячи этих людей перешли на работу в республиканскую милицию. Ясно, что у многих нет специального образования и что большинство из них не прошли легальной процедуры амнистии, как она прописана в федеральном законодательстве. Потому что число прошедших такую амнистию так и не превысило тысячу, а бывших комбатантов в чеченской милиции как минимум 7 тыс. человек. Не со всеми из них отношения у самого главы Чечни складываются ровно. Но эти тысячи людей выведены из конфликта: они не стреляют по федералам, их личный опыт и их оружие не расползаются по Кавказу.

Именно эти люди контролируют ситуацию в Чечне в силовом плане. Кроме них есть непримиримые боевики. Их численность и популярность -- как у российских либерально-демократических партий: может и подрасти, но пока в пределах 1--2%. Для Кадырова и большинства его бойцов это абсолютные личные враги, потому что они хотят навязать Чечне другой ислам. Не тот, к которому они привыкли и который могут и хотят исповедовать. В смысле следования традициям Чечня, за годы войны архаизировавшаяся и почти полностью лишенная модернистской прослойки, никогда не была свободнее, чем сейчас.

Еще есть федеральные части постоянной дислокации -- дивизия Минобороны, погранотряд и бригада внутренних войск. Эту бригаду чеченцы сейчас просят освободить ее стрелковый полигон, примыкающий к грозненскому гражданскому аэропорту. Бригаде обещают участок подальше от летного поля. Бригада отказывается: если уж переезжать, то брать на четверть больше площади. В свою очередь давать больше площади не хотят чеченцы.

Это, по сути, примерно та же история, что с тротилом в Ведено. Бригада пытается напомнить о себе как о хозяйке положения. А реальные хозяева положения вежливо указывают ей ее настоящее место. Это место, кстати, едва ли поменяется в том случае, если режим контртеррористической операции действительно отменят. Отмена КТО не означает вывод частей постоянной дислокации. Эти части и при КТО сидят в своих военных городках. В горах периодически воюет с боевиками российский спецназ, но он обычно забрасывается в Чечню из других регионов -- для конкретной операции.

Рамзан Кадыров думал, что КТО отменят 31 марта. Он сказал, что его уже даже поздравили директор ФСБ и руководитель регионального оперативного антитеррористического штаба. Президент Медведев, который с г-ном Кадыровым встречается явно менее часто и менее охотно, чем когда-то президент Путин, тем не менее г-на Кадырова обнадежил. Но оказалось, что еще только предстоит обсудить, можно ли отменить КТО в Чечне. А тут возникают схрон оружия в Ведено и бригада со своим полигоном.

Кроме того, активно обсуждаются заявления дубайской полиции о причастности к выстрелам в Сулима Ямадаева депутата Госдумы от Чечни, ближайшего помощника Кадырова -- Адама Делимханова. И заодно несколько уголовных дел по фактам убийств и перестрелок в Москве, по которым задержаны или подозреваются люди, будто бы тесно связанные с Адамом Делимхановым и "чеченскими силовыми структурами".

Помощник чеченского президента Тимур Алиев на днях опубликовал комментарий, который можно считать наиболее внятно изложенной грозненской реакцией на обвинения против Делимханова: это провокация сил, которым не нравится стабильность Чечни. Никакого указания на Москву нет. Хотя очевидно, что в Москве много кому не нравится нынешний облик чеченской стабильности. Какие, например, могут быть "чеченские силовые структуры", если Чечня -- субъект Российской Федерации? Или структуры, или субъект. Что-то, кажется, дало или вот-вот даст сбой в идиллических отношениях центра и региона: "Чечня с Россией вместе навсегда".

Сбой вообще-то был предсказуем. Опорой системы власти в Чечне, без которой не было бы ни мира, ни стройки, ни тысяч замиренных боевиков, оставались личные отношения Рамзана Кадырова с Владимиром Путиным. Президент РФ был таким ресурсом, против которого никто из недовольных ничего не мог сделать.

Теперь, когда президент Путин превратился в премьера, даже если Дмитрий Медведев в итоге выразит желание оставить все, как было, все равно найдутся силы, желающие в переходный период попробовать «качнуть» ситуацию. Части силовиков не хочется спрашивать у Грозного разрешения на каждое передвижение войск и оставаться в стороне от идущих в Чечне экономических процессов. Чеченский бизнес помнит, как прежний президент РФ просил их помогать восстанавливать малую родину. Теперь бизнес рассчитывает вернуть себе право решать, помогать или нет. А в лучшем случае и вовсе поменять правила игры на этой самой малой родине.

Два обстоятельства -- кризис и отмена КТО -- могут и расширить этот список. Сокращение расходов федерального бюджета может привести к отказу первого кадыровского ноу-хау: бюджет может оказаться не в состоянии вовремя погасить свои долги перед строящейся Чечней. В этом случае Грозный наверняка вновь выдвинет старое требование -- отдать Чечне право самостоятельно добывать и продавать свою нефть. Несмотря на то что речь идет всего о 2 млн тонн нефти в год, известно, какую неприязнь эта идея вызывает в Москве.

Отмена же режима КТО, которая, в сущности, назрела давно, потому что Чечня сейчас не более военная территория, чем Ингушетия с Дагестаном, позволит Грозному открыть отделение таможенной службы. И оно станет такой же частью общефедеральной структуры, как нынешняя чеченская милиция -- часть МВД РФ.

Через эту таможню нельзя будет вывезти нефть -- нефть не возят самолетами. Но даже по отдельности нефть и таможня будут означать обрыв последних реальных связок Чечни с остальной Россией. Нет ничего удивительного в том, с каким скрипом проходит решение об отмене КТО. Сразу несколько заинтересованных сторон тестируют границы того, что им дозволено в рамках системы отношений Москвы с регионами, выстроенной при Владимире Путине. Но анонимный ропот федералов по поводу излишней чеченской самостоятельности не приобретает четких формулировок. Может, потому что в ситуации, когда может отказать кадыровское ноу-хау насчет финансирования стройки, никто пока не придумал, что и как можно будет сделать со вторым ноу-хау -- с тысячами бывших боевиков.