Президент Дагестана Муху Алиев был вчера принят главой государства Дмитрием Медведевым и получил несколько довольно жестких рекомендаций относительно борьбы с преступностью, коррупцией и социально-экономическими проблемами. «У вас (в Дагестане. -- Ред.) ситуация лучше (чем в Ингушетии. -- Ред.), -- заметил президент России. -- Но есть такие темы, которые нельзя упускать из виду ни при какой ситуации, особенно когда у нас сложности в экономической сфере. Прошу дать все необходимые поручения и уделять этим вопросам -- и борьбе с преступностью, и борьбе с коррупцией -- повышенное внимание». 68-летний Муху Алиев отвечал что-то дежурное о росте рождаемости и строительстве жилых домов, но выглядел примерно так же неубедительно, как бывший президент Ингушетии Мурат Зязиков во время визитов в Москву, предшествовавших его отставке.

Дело в том, что главной темой беседы Дмитрия Медведева с Муху Алиевым была неожиданная проблема с назначением нового главы дагестанского управления Федеральной налоговой службы. К сожалению, эта часть дискуссии прошла в закрытом режиме, поэтому итог остается неясным. Пока что назначенный глава УФНС Владимир Радченко не появился в своем кабинете, несмотря на бодрый утренний рапорт из Махачкалы о возобновлении нормальной работы учреждения.

Назначение главы УФНС -- прерогатива федеральной власти. Но вот уже пятый день г-н Радченко не может приступить к своей работе. В пятницу, 6 февраля, он пришел на работу и находился в кабинете своего заместителя Магомеда Гусейнова, когда туда вошли двое неизвестных с оружием. Ствол оружия уткнулся г-ну Радченко в спину, в таком виде его вывели на улицу и посадили в такси. В нескольких кварталах от здания управления его «провожатые» вышли из машины, любезно предложив г-ну Радченко навсегда покинуть Дагестан во избежание смертельной опасности.

За несколько дней до этого перед УФНС в Махачкале состоялся пикет, на котором несколько сот человек, главным образом лезгин по национальности, требовали отменить назначение. Пикетчики объясняли свою позицию тем, что в Дагестане-де существует особая система представительства коренных народов в органах власти. И если в кресле главы УФНС положено сидеть лезгину, то занимать его может только лезгин, а человеку по фамилии Радченко делать там, следовательно, нечего.

Подобный же пикет собрался там и 9 февраля. Г-н Радченко, который не внял предупреждению и приехал на работу, в здание попасть не смог. А его начальника, главу межрегиональной инспекции ФНС по Южному федеральному округу Петра Ковалева вообще не впустили в Дагестан: его машину буквально развернули на границе со Ставропольем, из чего, видимо, следует сделать вывод, что Дагестан пользуется в России неким исключительным суверенным статусом.

С точки зрения общефедерального законодательства, которое, вне всякого сомнения, должно иметь приоритет над традициями распределения должностей, пикетчики перед УФНС в Махачкале и милиционеры на границе не только препятствовали деятельности государственных служащих, но и разжигали этническую рознь: г-на Радченко, подчеркнем, не пускают в кабинет потому, что он не лезгин. Но пока Следственный комитет при прокуратуре Дагестана только признал федерального назначенца потерпевшим по делу о вооруженном нападении.

В понедельник, 9 февраля, адвокат Владимира Радченко Мурад Кахриманов заявил в Москве, что его подзащитный убежден: нападение санкционировал родной сын президента Дагестана Муху Алиева, Гаджимурат Алиев. Алиев, аварец по происхождению, работает в УФНС по Дагестану еще одним заместителем руководителя, доказывая этим одновременно крепость лезгино-аварской дружбы и значимость родственных связей в системе северокавказской исполнительной власти. Сделать Гаджимурада Алиева главой УФНС было бы, конечно, удобно, но неэтично -- во-первых, слишком бросается в глаза родство, а во-вторых, место-то лезгинское.

Лезгины -- один из пяти наиболее многочисленных этносов Дагестана. Часть из них живет в Азербайджане, и лезгинское движение «Саадвал» периодически напоминает о том, что в будущем хотело бы увидеть на карте мира очертания границ суверенного Лезгинистана, что не может не настораживать политиков и в Махачкале, и в Баку.

Кстати, лезгином является самый богатый дагестанец -- сенатор Сулейман Керимов, чье состояние оценивается более чем в 17 млрд долл. По некоторым данным, сенатор не так давно встал на налоговый учет в дагестанском Дербенте, что местные наблюдатели склонны трактовать либо как сигнал о готовности к борьбе за президентский пост, либо как знак некоего обоюдовыгодного соглашения с нынешними властями Дагестана. Второе, в общем, не исключает борьбы за президентский пост для себя или кого-то из своего окружения.

Наиболее вероятным кандидатом на пост УФНС, по дагестанской версии, считался, к примеру, главный налоговик Дербента лезгин Рамазан Рамазанов, а в затылок ему дышал другой лезгин -- мэр Дербента Феликс Казиахметов. Конкуренция между ними и другими возможными кандидатами должна была, вероятно, решиться традиционным для Дагестана способом -- кто больше предложит. Но все карты неожиданно смешало назначение Владимира Радченко.

Торговля должностями до поры до времени считалась пережитком «старого режима». Во времена председателя Госсовета Дагестана Магомедали Магомедова на эту тему рассказывались страшные истории о том, как за должность платили несколько кандидатов, доставалась она одному, а все остальные могли либо распрощаться с «инвестициями», либо решать вопрос по своему усмотрению -- к примеру, с помощью снайперской винтовки. Случались и анекдотические ситуации: когда пришла пора менять руководство махачкалинского аэропорта, кандидаты, как и полагается, пришли в местный Белый дом с наличностью. Среди кандидатов был и прежний директор, которого еще в начале 1990-х избрали на собрании коллектива. Переназначен он не был, а когда заикнулся о возврате суммы, ему якобы ответили ласково: «Это за тот раз».

Президент Муху Алиев, утвержденный в должности в 2006 году, начал было бороться со сложившейся системой и даже уволил коррумпированного прокурора Дагестана Имама Яралиева, которому заработков хватило, чтобы открыть завод по выпуску минеральной воды «Рычал-Су». Имам Яралиев был как раз лезгин, и лезгинская общественность едва не устроила бунт против аварского президента. Но потом, видимо, нашлись точки соприкосновения, которые становятся особенно важны теперь: до истечения полномочий президента Алиева остался всего год, и политическая борьба в республике стремительно набирает обороты.

В Махачкале появились слухи о том, что лезгинским митингом под стенами УФНС руководил мэр Хасавюрта, аварец Сайгидпаша Умаханов -- в прошлом один из активных оппозиционеров, боровшихся с режимом Магомедали Магомедова, создатель общественного движения в защиту федеральной Конституции в Дагестане, спортсмен и командир аварских ополченцев во время войны 1999 года. В беседе с корреспондентом «Времени новостей» г-н Умаханов эти слухи категорически опроверг, но заявил, что поддерживает президента Дагестана, которому «одного срока мало для того, чтобы завершить начатое».

С одной стороны, по некоторым данным, г-н Умаханов не так давно провел ряд встреч с представителями администрации президента России в Москве. И даже слухи о том, что Москва может рассматривать его как вероятного преемника, способны вызвать стремление его возможных конкурентов обвинить именно г-на Умаханова в провокации у здания УФНС. С другой стороны, основным противником назначения Владимира Радченко оказался в итоге именно президент Дагестана Алиев, которого Сайгидпаша Умаханов склонен поддерживать и для которого федеральная кадровая политика оказалась менее значима, чем неформальные обязательства перед лезгинами.

Г-н Умаханов уверен, что скандал в УФНС инспирирован именно Сулейманом Керимовым. Ему возражает махачкалинский политолог Зубайру Зубайруев, который считает, что г-н Керимов, напротив, лоббировал как раз назначение Владимира Радченко, поэтому не стоит переоценивать этнический компонент конфликта.

В определенно выигрышной позиции пока оказался другой видный аварский политик -- глава Кизлярского района Сайгид Муртазалиев, охрана которого обеспечивает безопасность Владимира Радченко и пыталась провести его на рабочее место. Сайгид Муртазалиев был когда-то партнером Сайгидпаши Умаханова в оппозиции экс-главе Дагестана Магомедали Магомедову. Из-за того что Кизляр и Хасавюрт находятся к северу от Махачкалы, их объединение называли на афганский манер -- «северным альянсом».

Когда даргинца Магомедали Магомедова сменил аварец Муху Алиев, оппонировать стало вроде и некому, а альянс распался, потому что Сайгид Муртазалиев, по некоторым сведениям, не договорился с Сайгидпашой Умахановым о том, кто из них вместе с президентом Чечни Рамзаном Кадыровым будет охранять трубопровод Баку--Новороссийск. Сейчас эта миссия остается важным источником доходов для Рамзана Кадырова и для Сайгида Муртазалиева, которого, как полагают многие кавказские наблюдатели, г-н Кадыров и предпочел бы видеть в качестве президента соседнего региона.

Но какими бы сложными ни были хитросплетения дагестанского этнополитического и криминального ландшафта за год до истечения полномочий президента Дагестана, от того, попадет ли Владимир Радченко на работу, зависит престиж федерального центра на Северном Кавказе. К сожалению, там уже случались прецеденты, когда местным чиновникам удавалось заблокировать федеральные назначения, касаться которых они, в сущности, не имеют права. И каждый такой случай, безусловно, ставил под вопрос способность России реально контролировать собственные провинции.

Собеседник «Времени новостей» в одном из федеральных ведомств предполагает, что Дагестан может попытаться «торговать нестабильностью»: распоряжение Дмитрия Медведева о создании федеральной программы помощи Ингушетии ценой в 29 млрд руб. могло быть расценено как своеобразный сигнал -- центр снова готов бороться с кавказскими проблемами путем увеличения дотаций. Скандал вокруг УФНС может в таком случае оказаться первым в ряду эпизодов, призванных продемонстрировать, что ситуация в Дагестане быстро может стать такой же, как в Ингушетии, если республика не получит существенных финансовых бонусов от центра.

Однако в Москве, судя по всему, есть готовность оперативно заменить президента Дагестана, если он окажется и далее не способен выполнить минимальные управленческие обязанности. В конце концов, сильного Магомедали Магомедова в 2006 году меняли на более слабого Муху Алиева в том числе и для того, чтобы было легче решать подобные вопросы. Обсуждаемой может стать и кандидатура «недагестанского» президента Дагестана. Именно такое назначение наглядно продемонстрировало бы единство страны и снизило бы излишний ажиотаж вокруг неформальных этнических схем распределения должностей.