В среду в Третьяковской галерее на Крымском валу прошло обсуждение выставки «Не игрушки?», подготовленной как спецпроект III Московской биеннале современного искусства. Напомним, что выставка посвящена рефлексии отечественного искусства XX -- начала XXI столетия на темы детства и его артефактов, игрушек. Выстроенная кураторами отдела новейших течений ГТГ параллельная «игрушечная» история современного российского искусства вышла интересной, с внятным сюжетом и многими отличными работами. Однако обсуждение этой нарочито проблемной, в принципе уязвимой для критики (хотя бы по причине известного волюнтаризма кураторов, выбравших во многом субъективный принцип аранжировки материала) экспозиции не задалось. Выступавшие художники, работники разных музеев и образовательных институций (РГГУ, в частности) совершенно не желали демонстрировать профессиональный уровень ведения дискуссии. Выставку критиковали не исходя из логики ее собственного сценария и режиссуры, а следуя, мягко говоря, субъективным представлениям о том, что такое в глобальном смысле хорошо, а что такое плохо. Кто-то говорил, что тесно игрушкам в коридорах. Потому усталые они, бедные, и им плохо. Кто-то со скорбью в голосе вещал, что, дескать, выставка злая у вас, и детей водить на нее -- ни-ни. А кто-то и вовсе вопрошал, потрясая воздух: доколе нас, художников, ублюдками считать будут? Когда сие безобразие кончится? Я, признаться, так после этих проникновенных слов расчувствовался, что немедленно вспомнил эпизод из «Москвы--Петушков», где дед Митрич на просьбу выдать что-нибудь в манере Тургенева поведал историю председателя Лоэнгрина, катавшегося на лодке, выдавливавшего из себя чирья и «пысавшего на пол, как маленький»... Слезоточивая история. Очень в тему.

Обсуждение «Не игрушек», приуроченное, кстати, к выходу хорошего каталога с умными статьями, утрированно артикулировало одну важную проблему, которую, на мой взгляд, следует считать принципиальным итогом III биеннале. Дело в том, что уровень этой биеннале оказался на порядок выше, чем у предыдущих. Речь не только о главном проекте -- появилось огромное количество интереснейших спецпроектов и параллельных программ. Действительно есть о чем поговорить. Но как показала реакция на проекты, появившаяся в СМИ, в интернет-блогах, на «круглых столах», качественно и ответственно думать и говорить на темы форума мало у кого получается. Язык обсуждения современного искусства в обществе не развит. Совершенствовать его не помогает ни пресса, ограничивающаяся, за исключением двух-трех газет и двух-трех интернет-порталов, пережевыванием пресс-релизов, ни институции, в дискуссию по проблемам современного искусства вовлеченные вяло и фрагментарно.

Обсуждение выставки «Не игрушки?» в Третьяковке по неадекватности интонации дискуссии невольно срифмовалось с обсуждением главного проекта биеннале -- выставки «Против исключений», которое проходило в начале октября в артцентре «Гараж».

Отрадно, что подготовленная Жан-Юбером Мартеном экспозиция бьет рекорды посещаемости. Что за современным искусством выстраиваются очереди. Что выставку продлили до 1 ноября. Вот тут-то бы, казалось, сплотиться актуальным мира сего и попытаться понять причину успеха: смирить амбиции, уважить представленный материал, дать себе труд тонко и дифференцированно разобраться в нем. Ан нет. Модератор и режиссер дискуссии критик Екатерина Деготь на обсуждение проекта собрала разных деятелей современной культуры, включая критика Ирину Кулик, художников Анатолия Осмоловского, Дмитрия Гутова, Юрия Альберта. Как оказалось, собрала для того, чтобы, используя повод -- успешную выставку Мартена, еще раз защитить все стереотипы и матрицы так называемого левого дискурса (видеозапись дискуссии можно посмотреть на портале Openspace). В частности, на справедливое суждение коллеги Ирины Кулик о том, что выставка Мартена, в которой на паритетных правах участвуют художники из разных частей света, принадлежащие разным культурным обществам, пытается преодолеть царящую именно в России нетерпимость, ксенофобию, тем самым дает шанс понять, что есть толерантность, Екатерина Деготь парировала: «А я знаю, что такое толерантность. Как-то в уважаемом обществе на Западе я сказала, что белые украшения в племенах красиво оттеняют черный цвет кожи. На меня посмотрели ужасно. Я нарушила нормы толерантности. Потому выставка Мартена -- совсем не о ней, ведь инаковость здесь подчеркивается». То есть если руководствоваться, прямо скажем, тупым проявлением «толерантности» неких «продвинутых» людей Запада, это понятие может существовать для нас только в каком-то ограниченном модусе всеобщей обезличенности, стирания признаков инаковости как таковых. Хотя, если просто заглянуть в словарь, то можно увидеть, что толерантность -- это в переводе с латыни не отменяющая инаковость, а именно что ее предполагающая «терпимость», и как раз в таком здравом, а не извращенном вечным левацким ожиданием подвоха и заговора значении это слово употребила Ирина Кулик.

Замена реальной сложности разговора о культурах мира в угоду стереотипам левого дискурса в общем-то и стала определять атмосферу обсуждения в «Гараже». О выставке (кстати, сделанной человеком с левыми взглядами, но чуть менее подверженном власти клише) говорили слишком общо и раздраженно, не удосужившись вспомнить конкретные имена и произведения. Известная по публикациям в «Художественном журнале» поэтесса Кэти Чухров, например, главный пафос своей речи обрушила на приветственное слово к каталогу, подписанное первым замом руководителя администрации президента РФ Владиславом Сурковым. Отмеченный господином Сурковым акцент на произведениях, созданных не в западных странах, стал поводом обвинить и Суркова, и Мартена в неоколониальной политике, оппозиционной прогрессивным тенденциям артсообщества. Привезенные из разных стран произведения вырваны, дескать, из национального контекста, потому превращены в салонный товар. И смыслов в этих экспортированных Мартеном вещах не ищи. Если артефакты традиционных культур вырвать из контекста, то они становятся чистым дизайном. Этот коварный импорт -- часть стратегии глобализации и неоколониализма. Так что по логике возмущенных левых лучше бы их не привозить совсем.

Что получается? Мы не хотим быть неоколониалистами. Потому не будем приглашать к диалогу традиционные культуры, а взамен будем сами моделировать правильное пространство идей и смыслов, с правильно процитированными Славоем Жижеком, Гройсом и т.д. И их уже экспортировать в неразвитые страны. Мы же не неоколониалисты! А кто, кстати, тогда? Просветители? Если приглашение к диалогу неизвестных цивилизаций в рамках большого форума это их обессмысливание, девальвация ценностной сути, то, выходит, изоляция для нас и «для них» предпочтительнее диалога?

А может, не колоссальные размеры выставки виноваты и не смешение в ней разных языков и культур (как настаивают оппозиционные Мартену критики, до их полной неразличимости и обесценивания). Может, дело в нас? Почему мы сетуем на то, что не запомнили ни одного имени и от нас ускользает непонятное нам содержание? Может, возьмем каталог, там подробнейшие экспликации с расшифровками понятий (тех же орнаментов) и профессиональными статьями о том, как данный предмет искусства соотносится с выбранным культурным контекстом.

Где же наш профессиональный труд по постижению чаемых идей и личная работа по их осмыслению, по выстраиванию не сервированных в виде готового пресс-релизного меню смыслов?

Вот и получается, что на выходе уровень описания выставки многими критиками (включая первую реакцию на экспозицию Екатерины Деготь, опубликованную на Openspace) ничем почти не отличается от того, что царствует в студенческих блогах: там мы видим просто шарики, тут курочек, здесь коврики...

III биеннале подтвердила: чем значительнее искусство, тем значительнее требуется работа реципиента. Профессионально сделанная биеннале у нас появилась. Ждем профессионального зрителя.