Смерть Ивана Дыховичного не была неожиданностью ни для его друзей, ни для него самого. Он был к ней готов, насколько это возможно, сам говорил в интервью со свойственной ему откровенностью: «Когда мне поставили диагноз "рак лимфы" и сказали, что жить осталось три или четыре года, я подумал, что, учитывая мой возраст, это довольно много. И еще я подумал, что самое худшее -- это начать себя жалеть. Я поехал домой. И конечно, мне стало себя жалко. Но когда я почувствовал этот комок в горле, то улыбнулся, потому что, знаете, ведь очень приятно, когда себя жалко и что такой я... несчастный человек, умираю вот... Потом я подумал: а что, может, это такая мне выпала интересная участь? Жить быстрее. Не терять времени. И я действительно совершенно по-другому стал жить».

Ему действительно удалось за оставшееся время довольно много успеть. Он снял свой последний фильм -- абсурдистскую комедию «Европа-Азия» по пьесе братьев Пресняковых, с телевизионными звездами (включая Ксению Собчак, Ивана Урганта, Сергея Шнура и Татьяну Лазареву) и неожиданными приколами, которые многих раздражали, но в общем-то все фильмы Дыховичного многих раздражали. Он вместе с Ренатом Давлетьяровым и компанией «Ауди» организовал в Москве новый фестиваль «Завтра» -- с амбициозными задачами приучить молодежь к хорошему кино, которое, по его убеждению, «может быть зрительским, и его можно и нужно успешно демонстрировать самой широкой аудитории». Очередной, третий по счету фестиваль откроется 16 октября, но уже без своего президента.

Тем не менее смерть этого яркого и незаурядного человека встревожила и огорчила очень многих. Не только потому, что 61 год -- это по нынешним временам совсем не тот возраст, в котором смерть кажется неизбежной. Но Дыховичный был еще и очень живым человеком, в нем как будто никогда не кончались жизненные силы, энергия, задор, ершистость, и это все очень трудно примирить с мыслью об окончательном уходе.

Начинал он как актер, работал в Театре на Таганке, играл на гитаре, был закадычным другом Высоцкого, что сделало его имя известным широкой публике. Но главной его удачей был переход в режиссуру. Закончив Высшие режиссерские курсы в 1982 году, Дыховичный попал как раз в тот период, когда российское кино стало невероятно интересно всему миру.

Его дебютный фильм «Черный монах» с распростертыми объятиями встретили в Европе, его показали в Венеции, где он получил приз за лучшее пластическое решение, а еще ему присудили приз Фонда культуры имени Жоржа Садуля за лучший полнометражный фильм -- дебют года. Следующий его фильм -- необарочная, роскошная, сложнопостановочная «Прорва» (1992) о сталинской эпохе, снятая на частные деньги, в том числе французские, тоже была замечена (в том числе и награждена с формулировкой «За фильм, определяющий стиль года»), но, оставляя за режиссером надежду на будущее, вызвала и недоумение тоже -- фильм обвиняли в маньеризме, спрашивали, где же за этим необычно пышным фасадом необходимое тогда разоблачение сталинизма. Но самого Дыховичного не интересовало прямое социальное высказывание, его куда больше увлекало само пространство кинематографа, в котором он пытался совместить сталинский классицизм с русским модерном. Пожалуй, можно сказать, что его больше интересовало внешнее, эффектное, парадоксальное. У него появились не просто поклонники, фанаты, он стал фигурой культовой.

Но уже «Музыка для декабря», хотя и показанная на Каннском кинофестивале в программе "Особый взгляд", встретила довольно сдержанное отношение, а следующие его фильмы, в том числе обращенная как будто к широкой публике и на первый взгляд вовсе не эстетская «Копейка», уже не обещали поставить его имя рядом с главными режиссерскими авторитетами мира.

Привычка к публичным выступлениям и актерское обаяние открыло ему путь на телевидение, где он весьма успешно работал ведущим в программе «Уловка 22» (1995--1996) и даже одно время был главным режиссером канала РТР. Это «одно время» было как раз эпохой ярких индивидуальностей, поиска и разного рода сумасшедших проектов.

В сущности, Иван Дыховичный был идеальным человеком для переходного времени, когда нужно было формировать стиль, определять отношение, быть более ярким, чем глубоким, более дерзким, чем смелым, более зажигательным, чем содержательным.

И что очень важно, он был свободным. Более того, он хотел быть свободным, ценил свободу, ее провозглашал и пропагандировал. Он был человеком авангарда в эпоху, когда авангарда уже не было. И человеком стиля в то время, когда казалось, что стиль имеет значение. Не его вина, что это время быстро закончилось.