На следующий день после визита Владимира Путина в признанную РФ Республику Абхазия неожиданно выяснилось, что с точки зрения Сухуми визитов российских первых лиц, даже таких ярких, не хватает для полноценного формирования имиджа. Как стало известно журналистам, Абхазия и Южная Осетия заключили контракты с американской фирмой Saylor Company, согласно которым специалисты этой компании будут заботиться о позитивном образе двух республик в мире за гонорар 30 тыс. долл. в месяц с каждой.

Saylor Company считается достаточно дорогим PR-агентством, ее возглавляет бывший шеф-редактор The Los Angeles Times Марк Сейлор. С абхазской стороны контракт, по имеющимся данным, подписал помощник президента Сергея Багапша по связям с общественностью Кристиан Бжания, с югоосетинской -- уполномоченный по правам человека при президенте Эдуарде Кокойты Давид Санакоев.

Пока нельзя исключать, что информация о контракте будет опровергнута -- слишком очевидный имиджевый вред она наносит правительствам обеих республик в глазах Москвы, которая в течение года постоянно отмечала, что за агрессией Грузии против Абхазии и Южной Осетии так или иначе стоит Дядюшка Сэм. Впрочем, официальный Вашингтон и не имеет никакого отношения к договорам об услугах по созданию имиджа -- США по-прежнему не сомневаются в территориальной целостности Грузии и независимости двух республик не признают. А фирма, заключившая договоры, является частным предприятием, которое всего лишь обнародовало контракты в соответствии с американским законом об иностранном лоббизме.

Нюансы будут ясны позднее, но пока известны примерные цели обеих республик, и они не являются неожиданными. Цхинвали планирует акцентировать внимание общественности на объяснении, зачем в Южной Осетии российские военные базы, а Сухуми хочет демонстрировать зрелость абхазских демократических институтов, терпимость к этническим меньшинствам и готовность республики к более широкому международному признанию.

Надо сказать, что информационная кампания, развернутая российскими СМИ в связи с годовщиной пятидневной войны в августе 2008 года, после которой Москва и признала независимость Абхазии и Южной Осетии, со многих точек зрения оставляла желать лучшего. Абхазский сюжет вообще слабо фигурировал в медиапространстве до позавчерашней поездки Владимира Путина. Южная Осетия присутствовала на экранах круглосуточно, но не особенно блистала. Пожалуй, единственным реальным успехом российских тележурналистов можно назвать ряд достаточно красноречивых опровержений, смысл которых сводился к тому, что по крайней мере некоторые западные СМИ были достаточно тенденциозны в освещении событий. В ряде эпизодов иностранные журналисты отказывались признать, что грузинская сторона хоть как-то причастна к началу боевых действий, сознательно или нет путали картинки горящих кварталов грузинского Гори и югоосетинского Цхинвали. А также категорически игнорировали тот факт, что Южная Осетия и Абхазия к моменту начала прошлогодней войны уже почти 20 лет фактически жили как независимые от Тбилиси территории и не проявляли ни малейшего желания вернуться под грузинский суверенитет.

Однако в процессе этого опровержения российская информационная машина сама допускала такие неточности и просчеты, которые, мягко говоря, не способствовали изменению представлений иностранцев о том, что случилось год назад или происходит в Южной Осетии и Абхазии ныне. Достаточно цинично выглядели кадры возводимого на средства правительства Москвы квартала на северной окраине Цхинвали в сопровождении комментария о том, что дома и школа строятся на территории, которая «до войны была оккупирована грузинской армией», -- при том, что на самом деле квартал строят на руинах грузинского села Тамарашени. Грузинский анклав принес немало бед южным осетинам, но именно они подвергли его тотальному разрушению, причем уже после войны, когда все грузинское население поголовно вынуждено было его оставить.

Ни одна российская компания не потрудилась показать благоустроенные полноценные дома, которые грузинское правительство возвело для беженцев из грузинских анклавов в Южной Осетии еще до наступления первой послевоенной зимы. Даже если предположить, что режим Саакашвили построил эти дома заранее, вынашивая милитаристские планы, это может говорить только о предусмотрительности грузинских руководителей.

Между тем все без исключения российские общенациональные телеканалы неделю подряд транслировали картинки из Цхинвали, на которых любой мог увидеть, как мало сделано за год. Так и не законченные социальные объекты типа больницы или телецентра, а также жители разрушенных частных домишек, живущие в палатках через год после того, как Россия фактически взяла на себя заботу о послевоенном восстановлении, невольно вызывают вопрос: что же происходило в течение целого года? Провал оплачиваемой Москвой программы восстановления Южной Осетии, о котором в течение года писали лишь несколько печатных изданий, был в полном объеме показан по федеральным каналам -- пусть и под бравурные комментарии о кипящей работе.

При том, что гибель даже одного человека где бы то ни было не может не вызывать глубочайшей печали, определенной девальвации в очередной раз подверглось постоянно употребляемое югоосетинскими и российскими политиками понятие «геноцид». Следственный комитет при прокуратуре РФ, ведущий расследования злодеяний грузинских военных, которые, несомненно, имели место, на сегодня подтвердил гибель 161 человека. Именно столько белых воздушных шаров поднялось в ночное небо над центральной площадью Цхинвали в годовщину начала войны 8 августа. Возможно, это не вполне корректное сопоставление, но во время террористической атаки на Театральный центр в Москве погибло 130 человек. В захваченной боевиками школе в Беслане погибших было 335. В ходе осетино-ингушского конфликта в 1992 году с обеих сторон погибло около 500 человек, и еще около 30 тыс. этнических ингушей подверглось, по сути, этнической чистке -- но попытки некоторых ингушских общественных деятелей заявить о геноциде применительно к этим событиям, как правило, высмеиваются их оппонентами. Потерь гражданского населения во время двух войн в Чечне вообще никто до сих пор не подсчитал окончательно.

Все упомянутые потери так или иначе связаны с Кавказом. Не секрет, что на Кавказе у людей -- независимо от их религиозной или этнической принадлежности -- обострено чувство справедливости. Всю траурную неделю годовщины прошлогодней войны корреспондент «Времени новостей» провел в Ингушетии. Все без исключения жители этой республики, считающие себя лояльными гражданами России, смотрели в эти дни телевизор с изумлением и некоторой обидой.

Понятно, что такое восприятие телетраура обусловлено сложностями осетино-ингушских отношений в прошлом и настоящем. Наверное, федеральное телевидение не серебряный рубль, чтобы всем нравиться. Но если государство декларирует свое федеративное устройство и равенство населяющих его народов, то совершенно очевидно, что не следует оказывать столь явного предпочтения каким-то одним народам в ущерб другим. Формула о «форпосте России на Кавказе» уместна в общении центра с Осетией, но становится оскорбительной для соседних регионов, как только ее начинает массированно транслировать «Останкино».

Кроме того, бросилось в глаза полное отсутствие в видеоряде кадров с участием чеченского батальона, который год назад покрыл себя славой в составе российской армейской колонны в Южной Осетии. Ясно, что за минувший год изменилась политическая конъюнктура. Но история батальона «Восток» и его командиров, которые год назад были среди героев дня, а сейчас сошли со сцены и были не только преданы абсолютному забвению, но и частично убиты, свидетельствует о переменчивости симпатий Москвы по отношению к тем, кто готов положить жизнь за ее интересы.

Может быть, это и разумное решение властей Абхазии и Южной Осетии -- поискать коммерческих имиджмейкеров, которые будут делать свою работу, а не чужую геополитику.