Сюжет «Разомкнутых объятий», как часто у Альмодовара, строится как череда флешбэков, постепенно возмещающих изначальную непонятность истории. Поэтому линейно пересказывать его не очень правильно, но мы попробуем этот рассказ минимизировать.

Маттео Бланко, ослепший в результате автокатастрофы драматург, пишет сценарии при помощи услужливого сына подруги, спит со случайными девицами, соглашающимися перевести красивого старика через дорогу, и живет на свой лад вполне счастливо, пока в его жизни не появляется молодой режиссер по прозвищу Рэй Икс. Новый знакомый оказывается незваным гостем из прошлого, и Маттео начинает вспоминать. Пятнадцать лет назад сценарист был еще и режиссером, он так и не доделал свой последний фильм, но благодаря ему познакомился с Леной (Пенелопа Крус) -- бывшей секретаршей и любовницей деспотичного богача Эрнесто, решившей стать актрисой. Лена пробуется на роль в фильме Маттео, проходит кастинг и вскоре заводит с режиссером роман, но для его счастливого течения есть множество препятствий.

Как почти во всех фильмах Альмодовара со второй половины 90-х, в «Разомкнутых объятиях» прошлое постепенно разъедает настоящее, выводит его на чистую воду. «Объятия» сняты в любимом Альмодоваром жанре «неправильного детектива», в котором нет как такового преступления, а предмет расследования -- страсть. В этой линии «Разомкнутые объятия» -- фильм, пожалуй, немного проходной. Он окончательно фиксирует превращение Альмодовара из анфан террибль в мастера, шлифующего манеру и слегка подсмеивающегося над собственными старыми картинами.

В последних фильмах Альмодовар достиг невероятной густоты кадра, идеально соответствующей его морочно-нежным историям, -- в его картинку зритель почти не мог всмотреться, он сам увязал в ней и барахтался как в душных объятиях. В новом фильме Альмодовар в соответствии с названием слегка ослабляет хватку. По сравнению с «Дурным воспитанием» и «Возвращением» в «Разомкнутых объятиях» есть некоторое размягчение манеры. Альмодоварская отточенность все равно проскальзывает в эпизодах, но как своего рода авторская печать. И проблема «Объятий», кажется, именно в этом завышенном чувстве «авторского» кино.

Как и «Дурное воспитание», это фильм про режиссера, стало быть, это рефлексия на тему «кино о кино». Но если «Воспитание» отличалось мучительно личной интонацией, в «Объятиях» она, наоборот, спокойная, по-своему «заслуженная». Это Альмодовару, конечно, не очень идет. Подобная отстраненная интонация заставляет воспринимать фильм как некое «заявление о творчестве» -- форма высказывания, которой режиссер всегда сторонился, предпочитая выкрик. И фильм слегка проваливается в этот зазор между еще вполне буйной манерой и вяловатым содержанием.

В результате в памяти (торчащим из этого зазора хвостом) остаются в первую очередь сцены из фильма «Девушки и чемоданы», который снимает Маттео, -- забавнейшей пародии Альмодовара на себя раннего, прежде всего на «Женщин на грани нервного срыва». Перед выходом «Объятий» Альмодовар выпустил на испанском телевидении еще один отрывок «Девушек и чемоданов» отдельным короткометражным фильмом под названием «Советница-каннибал» (на русском языке фильм доступен в Интернете). Из-за этих чудесно-легковесных вставок остается легкое чувство недовольства -- кажется, лучше бы Альмодовар снял полностью бестолковые «Девушки и чемоданы», чем задумчивые «Разомкнутые объятия».

Хотя все это не отменяет того, что двухчасовой фильм почти ни секунду не скучно смотреть совсем не в последнюю очередь благодаря красоте Пенелопы Крус, вытянувшей бы и гораздо более меланхолическую картину.