Проецируя свой опыт на остальной мир, американцы преуменьшают роль этнического национализма в политике. В Соединенных Штатах люди разных национальностей относительно мирно живут бок о бок. В течение двух или трех поколений после иммиграции этнические особенности в результате культурной ассимиляции и перекрестных браков сглаживаются. В других частях мира ситуация противоположная. Этнический национализм неприятен американцам с интеллектуальной и нравственной точек зрения. Социологи лезут из кожи вон, доказывая, что это противоестественный продукт культуры, подчас искусственно взращиваемый, а специалисты в области этики с презрением отвергают системы ценностей, основанные не на космополитизме, а на узком групповом индивидуализме.

Но от этого этнический национализм никуда не исчезает. Люди, иммигрирующие в США, обычно приезжают с большим желанием и готовностью вписаться в традиции новой родины и соответствующим образом изменить свои представления о мире. Но у тех, кто живет на земле предков, обосновавшихся там несколько поколений либо даже столетий тому назад, политическое самоопределение зачастую совпадает с этническим. В результате этнические общины начинают претендовать на собственную государственность. Мирному сосуществованию национальных государств в том или ином регионе обычно предшествует процесс этнического размежевания, сопровождающийся насилием. Там, где это размежевание еще не произошло, политика может принимать уродливые формы.

Из истории Европы XX века нам хорошо известно, что национализм дважды приводил к мировым войнам -- в 1914-м, а впоследствии в 1939 году. После этого европейцы пришли к выводу, что национализм представляет собой угрозу, и постепенно отказались от него. В послевоенные десятилетия жители Западной Европы создали многочисленные транснациональные учреждения, кульминацией которых стал Европейский союз. После распада советской империи эта конструкция распространилась на восток и охватила большую часть континента. Европейцы вступили в постнациональную эпоху, которая не только сама по себе благо, но и также является образцом для других регионов. С этой точки зрения национализм был трагическим отступлением на пути к мирному, либеральному, демократическому порядку.

Вместе с тем печальный опыт африканцев и азиатов, десятки и сотни которых ежегодно гибнут в отчаянной попытке оказаться в Европе, высадившись на испанское либо итальянское побережье, показывает, что границы Старого Света не так уж и открыты. Примечательно, что если в 1900-м во многих европейских странах не было одной доминирующей национальности, то в 2007 году таких стран осталось только две; при этом одна из них (Бельгия) находится на грани раскола по этническому признаку. Другими словами, если не считать Швейцарии, где этническое равновесие в политическом устройстве защищено строгими законами о гражданстве, в Европе сепаратизм не только не исчез, но и восторжествовал.

Этнический национализм не только не вышел из употребления в 1945 году, но и во многих отношениях достиг своего апогея сразу после Второй мировой войны. Отчасти стабильность в Европе в эпоху холодной войны достигалась повсеместным проведением политики этнического национализма. И даже по окончании холодной войны он продолжал перекраивать границы европейских государств.

Короче, этнический национализм играет более весомую роль в современной истории, чем принято считать, и процессы, которые привели к доминированию этнической государственности и размежеванию этнических групп в Европе, с большой вероятностью будут происходить и в других регионах.

Политика самоопределения

В мире существует два подхода к национальному самоопределению. Согласно первой точке зрения, все люди, живущие в границах одной страны, составляют единую нацию независимо от их расовой, национальной либо религиозной принадлежности. Этот либеральный, или гражданский, национализм характерен для большинства современных американцев. Но подобные взгляды конкурируют с этническим национализмом и зачастую проигрывают ему. Суть этнического национализма состоит в том, что нации определяются по общему наследию, включающему в себя общий язык, общую веру и общих предков.

Этнический национализм традиционно доминирует в Европе, а до недавнего времени имел большое влияние даже в Соединенных Штатах. На протяжении значительной части американской истории считалось, что настоящими американцами можно считать только белых протестантов англо-саксонского происхождения либо выходцев из Северной Европы.

Этнический национализм в значительной степени черпает эмоциональную силу в учении, согласно которому представители одной нации считаются членами расширенной семьи, спаянной кровными узами.

Центральные положения этнического национализма заключаются в том, что нации существуют, и каждая из них должна иметь свою государственность, а каждое государство должно включать в себя представителей одной нации.

Европейские историки традиционно считают, что на западе континента всегда преобладал либеральный тип национализма, но по мере продвижения на восток он приобретал все более выраженную этническую окраску. В этом есть доля истины, но подобная трактовка маскирует многие факты и явления. Точнее было бы сказать, что когда начали создаваться современные государства, политические границы во многом совпали с границами национально-языковыми вдоль атлантического побережья Европы. То есть в государствах, которые уже имели высокую степень этнической однородности, вероятность возникновения либерального национализма была существенно выше. Задолго до начала XIX века такие страны, как Англия, Франция, Португалия, Испания и Швеция, сформировались как национальные государства, в которых деление на этносы смягчалось длительной историей социально-культурной гомогенизации.

В центре континента, где жили люди, говорившие по-немецки и по-итальянски, политические структуры были разделены на сотни мелких образований. Но в шестидесятых и семидесятых годах XIX столетия эту раздробленность удалось преодолеть. Образовались новые государства -- Италия и Германия, и почти все итальянцы стали жить в Италии, а большинство немцев поселились в Германии. На востоке ситуация складывалась совершенно иначе. До 1914-го на большей части Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы существовали не национальные государства, а империи. В империю Габсбургов входили территории современных Австрии, Венгрии, Словакии, Чешской Республики и частично нынешних Боснии, Польши, Украины, Хорватии и другие земли. Империя Романовых, охватывавшая также значительную часть Азии, включала в себя современную Россию и частично Польшу, Украину и другие территории. В Османскую империю входили нынешняя Турция, часть современных Болгарии, Греции, Румынии и Сербии. Ее владения распространялись на большую часть Ближнего Востока и Северной Африки.

Каждая из этих империй состояла из множества этнических групп, но они не были многонациональными в смысле предоставления равного статуса населявшим их народам. Правящая монархия и класс землевладельцев и дворян зачастую отличались по своему языку и этническому происхождению от городского класса торговцев и ремесленников, которые в свою очередь обычно отличались по языку, этническому происхождению, а иногда и религии от крестьянства.

До XIX века это были преимущественно аграрные общества: большинство в них представляли малограмотные крестьяне. Политическое и социально-экономическое расслоение обычно совпадало с этнической принадлежностью, и люди не ожидали изменения своего сословного положения при данном государственном устройстве. До появления современного национализма такое сословно-национальное деление не вызывало особых проблем.

Возникновение этнического национализма

Сегодня люди склонны воспринимать национальное государство как нечто само собой разумеющееся -- как естественную разновидность политического объединения, а империи считать аномалией. Однако в исторической ретроспективе ближе к истине было бы обратное утверждение. На протяжении большей части истории большинство людей жили в империях, национальное же государство было скорее исключением, чем правилом. Что же послужило толчком для изменения этого положения?

Возникновение этнического национализма, как объясняет социолог Эрнест Геллнер, было не странной исторической ошибкой, а следствием глубокой логики современной истории. Военная конкуренция между странами создала потребность в расширении государственных ресурсов и, следовательно, в непрерывном экономическом росте. В свою очередь рост зависел от повсеместной грамотности и легкости общения. Это стимулировало политику всеобщей грамотности, развития общего языка, что приводило к языковым конфликтам, а также создания общих и равных возможностей для всех.

Мигрируя в города и получая более высокое образование в XIX и начале XX столетия, этнические группы, имевшие преимущественно крестьянское прошлое, такие, как чехи, поляки, словаки и украинцы, обнаруживали, что ключевые места в правительстве и экономике уже заняты немцами, греками, армянами или евреями. У людей, говорящих на одном языке, развилось ощущение принадлежности к одной общности, и они стали противопоставлять себя другим общностям. В конечном итоге у них появилась потребность в создании собственного национального государства, в котором они бы чувствовали себя хозяевами и доминировали в политике, на государственной службе, в бизнесе и коммерции.

У этнического национализма имеется не только экономический, но и психологический фундамент. Создавая новые и прямые отношения между подданными государства и правительством, современное государство ослабляло традиционную привязанность людей к промежуточным социальным образованиям, таким, как семья, клан, гильдия и церковь. То же самое делала и рыночная экономика, стимулируя социальную и географическую мобильность населения, его самостоятельность и ответственность. В результате образовывался эмоциональный вакуум, часто заполнявшийся новыми формами идентичности, которые порой носили ярко выраженный этнический оттенок.

Идеология этнического национализма требовала совмещения государственности с границами обитания этнической нации и приводила к возникновению взрывоопасных ситуаций. Как признал в 1862 году лорд Эктон, «теоретически совмещая границы государства и нации, национализм практически ставит все другие народы, живущие в границах такого государства, в подчиненное положение. В зависимости от степени гуманности и цивилизованности доминирующей нации, которая претендует на все социальные права и привилегии, низшие расы подвергаются геноциду, порабощаются, объявляются вне закона или ставятся в зависимое положение». Именно это и происходило в действительности.

Великие преобразования

Либералы XIX века, подобно сторонникам современной глобализации, считали: распространение международной коммерции приведет к тому, что люди признают взаимные выгоды мирной торговли как внутри отдельно взятого государства, так и между разными странами. С этим соглашались и социалисты, хотя они верили, что подлинная гармония возможна только при социализме. Однако истории XX столетия не суждено было пойти этим путем. Процесс «совмещения государства и нации» принимал разнообразные формы -- от добровольной эмиграции (часто из-за государственной дискриминации национальных меньшинств) до вынужденной депортации (известной также как «вынужденное переселение») и геноцида. Фактически большая часть европейской истории прошлого века представляла собой болезненный, затянувшийся процесс этнического разукрупнения.

Массовое размежевание по этническому принципу началось на границах Европы. Войны за расширение таких национальных государств, как Болгария, Греция и Сербия, за счет угасающей Османской империи, развернувшиеся на этнически неоднородных Балканах, сопровождались ужасающим межнациональным насилием. Во время Балканских войн (1912--1913) почти полмиллиона человек оставили обжитые места либо добровольно, либо принудительно.

Первая мировая война привела к гибели трех великих империй. В Османской империи массовые депортации и убийства в военные годы унесли жизнь миллиона проживавших в ней армян, когда турецкое большинство предприняло попытку осуществить этническую чистку, если не геноцид. В 1919-м греческие войска вторглись в те местности, которые ныне являются частью современной Турции, с целью создать «великую Грецию» на всем этом пространстве до самого Константинополя. Однако в конечном счете турецкая армия перегруппировалась и дала отпор греческим оккупантам, в свою очередь осуществляя этнические чистки, направленные против греков. Затем процесс вынужденного переселения был формально закреплен в Лозаннском договоре 1923 года: все этнические греки должны были переселиться в Грецию, а все греки-мусульмане -- в Турцию. В конце концов Турция изгнала почти 1,5 млн человек со своей территории, а Греция -- почти 400 тысяч.

На руинах империй Габсбургов и Романовых возникло множество новых стран. Некоторые воспринимали себя этническими образованиями, где государство существует только для того, чтобы защищать доминирующую этническую группу и способствовать ее процветанию. Тем не менее почти из 60 млн жителей Центральной и Восточной Европы 25 млн по-прежнему составляли этнические меньшинства в странах своего проживания.

Националистические правительства осуществляли открытую дискриминацию в интересах доминирующей общины. Правительство той или иной страны проводило различные мероприятия исключительно на языке большинства населения, а на государственную службу принимали лишь тех, кто свободно говорил на этом языке.

Во многих государствах Центральной и Восточной Европы евреи долгое время играли важную роль в торговле и коммерции. Когда в конце XIX века им были предоставлены гражданские права, они достигли немалых успехов в профессиях, которые требовали высшего образования, в частности таких, как медицина и юриспруденция. К тридцатым годам прошлого столетия правительства целого ряда стран начали проводить политику, препятствовавшую закреплению подобного положения, ограничивая прием евреев в высшие учебные заведения. Крайним проявлением широко распространенного в Европе этнического национализма стали национал-социалисты, пришедшие к власти в Германии в 1933 году и взявшие на вооружение идею великой арийской расы, которую они противопоставляли еврейскому влиянию.

Политика этнического национализма приняла еще более зловещие формы во время второй мировой войны. Нацистский режим попытался силой перекроить этническую карту континента. Самым радикальным выражением этой политики была попытка избавить Европу от евреев путем их уничтожения, в чем нацисты немало преуспели.

В послевоенные годы национализм не был искоренен

Можно было бы ожидать, что беспощадная политика нацистского режима и его сокрушительное поражение ознаменуют конец эпохи этнического национализма. В действительности все это оказалось прелюдией для новой массовой волны преобразований в духе этнического национализма. Политическая стабильность в Центральной Европе после первой мировой войны была достигнута в основном путем изменения границ и их выравнивания в соответствии с местами проживания национальных групп. После второй мировой войны имело место уже массовое перемещение населения. Миллионы были изгнаны из своих домов и стран по меньшей мере с молчаливого согласия победивших союзников.

С 1944 по 1945 год пять миллионов этнических немцев из восточных немецких земель бежали на запад, чтобы избежать встречи с Красной армией. В промежутке между 1945 и 1947 годами новые режимы, установившиеся в Венгрии, Польше, Чехословакии и Югославии после освобождения этих стран, изгнали еще семь миллионов немцев за их сотрудничество с нацистами. В совокупности эти меры стали самым крупным принудительным перемещением населения в европейской истории. Сотни тысяч вынужденных переселенцев умерли, так и не добравшись до нового местожительства.

Горстка уцелевших после нацистского геноцида евреев, вернувшись в свои дома в Восточной Европе, столкнулась с таким ярым антисемитизмом, что большинство их решили уехать навсегда из родных мест. Около 220 тыс. евреев укрылись на оккупированных американцами немецких землях, откуда многие в конечном итоге отправились в Израиль или Соединенные Штаты. Таким образом, евреев, по сути дела, не осталось ни в Центральной, ни в Восточной Европе, которые с XVI века были центрами еврейского рассеяния.

Вследствие этого массового процесса этнического размежевания во многом был достигнут идеал этнического национализма: теперь у каждой европейской нации было свое государство, а каждое государство состояло почти исключительно из представителей одной национальной группы или общины. В годы «холодной войны» немногочисленными исключениями из этого правила был Советский Союз, Чехословакия и Югославия. Однако последующая судьба этих стран лишний раз продемонстрировала живучесть этнического национализма.

Деколонизация и последующие годы

Конечно, влияние этнического национализма едва ли ограничивалось Европой. Деколонизация для большинства стран развивающегося мира означала размежевание посредством обмена миграционными потоками или изгнания национальных меньшинств.

Распад заморских империй великих европейских держав привел к образованию множества искусственных государств, границы которых зачастую не совпадают с географическим расселением этнических общин. Думать, будто эти границы останутся незыблемыми, -- значит выдавать желаемое за действительное. По мере модернизации и урбанизации общества в бывшем колониальном мире местное население становится все более грамотным и политически мобилизованным. А это означает, что те силы, которые привели к возникновению этнического национализма и размежеванию в Европе, будут склонны начать те же самые процессы в своих странах.

В поисках баланса

Аналитики обычно акцентируют внимание на разрушительных последствиях этнического размежевания. И это понятно, если учесть колоссальные человеческие страдания, которыми сопровождается вынужденная миграция. Однако подобный подход может исказить общую картину, так как он не учитывает менее очевидные негативные последствия, а также важные плюсы, с которыми связано этническое размежевание.

Например, со времен Адама Смита экономисты утверждают, что эффективность конкурентных рынков возрастает с увеличением их размеров. Следовательно, распад империи Австро-Венгрия на небольшие государства-нации, каждое из которых воздвигало свои торговые барьеры и ограничения, было иррациональным с позиций экономики, поскольку он ослабил данный регион в период между двумя войнами. Впоследствии европейские нации попытались преодолеть экономическую раздробленность, в результате чего и был создан Европейский союз.

Этническое размежевание оказывает вредное воздействие также и на культуру. Большинство граждан национальных государств имеют общее культурно-лингвистическое наследие, и этнически однородные страны послевоенной Европы стали более изолированными в культурном плане в сравнении с их демографически разнородными предшественниками.

Вынужденная миграция обычно обедняет те государства, которые выдворяют этнические меньшинства, и обогащает принимающие страны. Мотивом изгнания часто является негодование коренной национальности по поводу успехов этнического меньшинства, от которых, как ошибочно полагают, никто не выигрывает. Однако страны, которые избавились от армян, немцев, греков, евреев и других успешных меньшинств, лишились части самых талантливых своих граждан, которые просто увезли свои навыки, умения и знания. И во многих случаях победа политики этнического национализма означала победу традиционно сельских групп над урбанизированным населением, которое обладает как раз теми навыками, которые желательны в передовой индустриальной державе.

Но хотя этнический национализм часто приводил к трениям и конфликтам, он способствовал также и единению нации, и стабилизации положения в стране. Когда встречаешь во французских учебниках истории выражение «наши предки галлы» или вспоминаешь обращение Черчилля к соотечественникам в военное время, когда он называл их «доблестными островитянами», то понимаешь, что эти фразы затрагивают чувствительные струны в душах и служат источником взаимного доверия и жертвенности. Либеральная демократия и этническая однородность не только совместимы, но и способны дополнять друг друга.

Можно утверждать, что Европа достигла гармонии в послевоенные годы не вследствие крушения этнического национализма, а благодаря его успеху, поскольку он устранил главные источники конфликта как внутри стран, так и в отношениях между ними. Тот факт, что этнические и государственные границы в настоящее время во многом совпадают, означает, что в наши дни ведется меньше споров о границах либо общинах экспатриантов, и это позволяет добиться самой устойчивой территориальной конфигурации в европейской истории.

Также этнически однородные образования проявляют замечательную внутреннюю солидарность, что облегчает осуществление государственных программ, включая различные выплаты и пособия переселенцам.

Несколько десятилетий жизни в сплоченных, этнически однородных государствах, возможно, даже истощили и ослабили эмоциональный заряд этнического национализма. Многие европейцы теперь готовы и даже жаждут участвовать в межнациональных объединениях, таких, как Евросоюз, отчасти потому, что их потребность в коллективном самоопределении во многом удовлетворена.

Новое этническое смешивание

Наряду с принудительным этническим размежеванием в последние два века имеет место также процесс этнического смешивания под влиянием добровольной эмиграции. Люди перемещаются из бедных, депрессивных регионов в более динамичные и богатые страны.

В Европе это означает преимущественно движение на запад и на север, и прежде всего во Францию и Великобританию. Этот процесс продолжается до сих пор: в результате недавней эмиграции полмиллиона поляков осели в Великобритании и 200 тыс. -- в Ирландии.

Самое радикальное преобразование европейского этнического ландшафта в последние десятилетия стало следствием массовой иммиграции жителей Азии, Африки и Ближнего Востока. Результаты этой иммиграции неоднозначны. Некоторые этнические группы добились значительных успехов -- к примеру, индийцы, наводнившие Великобританию. Однако с точки зрения получения образования и достижения экономических успехов мусульмане-иммигранты с трудом приживаются в таких странах, как Бельгия, Великобритания, Германия, Нидерланды, Франция, Швеция. И их культурное отчуждение растет год от года.

Трудно определить, в чем кроется главная причина: в самих ли иммигрантах и их культурных стереотипах, в дискриминации со стороны местного населения или в политике правительств многих европейских стран? Однако ряд факторов, начиная с официальной политики терпимости к разным культурам, щедрых пособий от государств всеобщего благосостояния и кончая легкостью контактов с этнической родиной, способствует созданию национальных островов, которые не желают вливаться в культуру новой родины и активно участвовать в экономической деятельности.

Таким образом, некоторые традиционные контуры европейской политики претерпевают кардинальные изменения. Склонность Европы к культурному свободолюбию уже натолкнулась на нетерпимость, свойственную некоторым иммигрантским общинам.

Если иммигранты-мусульмане не захотят ассимилироваться и будут усиленно развивать свое общинное самоопределение на религиозном фундаменте, одним из последствий может быть возрождение в некоторых странах традиционного самоопределения в духе этнического национализма. Возможно также развитие нового европейского самоопределения в противовес исламу.

Чего ждать в будущем

Поскольку этнический национализм является прямым следствием основных элементов модернизации, он, вероятнее всего, успешно приживется в обществе, где происходят эти процессы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он остается одной из наиболее жизнеспособных и разрушительных сил во многих странах современного мира.

В ближайшие годы усиливающееся общественное сознание и этнические сдвиги неизбежно повлекут за собой самые разные последствия как внутри государств, так и в их взаимоотношениях. Все больше стран вливаются в мировую экономику благодаря глобализации, и первые плоды этого процесса почувствуют те этнические группы, которые в силу своей истории либо культуры могут воспользоваться новыми возможностями для повышения благосостояния. Таким образом, глобализация способна углубить, а не уменьшить социальный раскол в обществе. Более зажиточные и преуспевающие регионы могут попытаться отделиться от бедных и депрессивных областей, а отдельные местности с однородным составом населения добиться суверенитета, что спровоцирует силовые акции защитников статус-кво.

Конечно, в мире существуют многонациональные государства, где этническое самосознание не выражено ярко, и даже если оно получит большее развитие, то приведет к политическим требованиям, не предусматривающим предоставление суверенитета. Иногда в государствах раздаются голоса, требующие предоставления этнической автономии или самоопределения. До сих пор запросы каталонцев в Испании, фламандцев в Бельгии и шотландцев в Великобритании удовлетворялись именно таким образом. Однако достигнутые договоренности весьма непрочны и могут быть пересмотрены в любой момент. Соответственно в развивающемся мире, где государственные образования возникли сравнительно недавно и географические границы часто не совпадают с границами компактного проживания разных этносов, могут продолжаться размежевание и конфликты между национальными общинами. Как отмечают такие ученые, как, к примеру, Хаим Кауфман, когда межнациональная вражда переходит определенную черту, за которой начинается насилие, удерживать враждующие общности внутри одного государственного образования становится все труднее.

Современные социологи, пишущие о национализме, склонны рассуждать об условности группового самоопределения, подчеркивая, что национальное самосознание зачастую искусственно подогревается политиками и идеологами для достижения политических и культурных целей.

Конечно, этническое либо национальное самоопределение никогда не бывает таким естественным или неизбежным, как его представляют националисты. Но было бы ошибкой считать, что, поскольку национализм -- это отчасти искусственно сконструированное явление, его можно легко ослабить либо изжить. Этнический национализм не был случайным регрессом в истории Европы: он стал выражением глубоких и устойчивых чаяний человеческого духа, которые усиливаются процессом образования современного государства. Этнический национализм одновременно порождает сплоченность и вражду. В той или иной форме он будет проявляться в грядущих поколениях. И мы только выиграем, если не будем закрывать на это глаза.

---

Полный текст статьи читайте в журнале «Россия в глобальной политике».