К опутанным колючей проволокой воротам промышленной зоны, где работают (гонят тарную дощечку) особо опасные преступники, с той, несвободной стороны подъезжает самосвал, груженный древесными отходами -- щепой вперемешку с опилками. В кузов влезает солдат-контролер и начинает орудовать длинной металлической пикой, с силой втыкая ее в древесное крошево.

Не счесть, сколько машин проверил он за два года службы. Глаз наметан, рука на пике тонко чувствует посторонний предмет, и потому осмотр обычно проходит быстро. Но на этот раз контролер дольше обычного задерживается в кузове -- что-то его настораживает, смущает. Он еще и еще раз с силой втыкает пику в древесную груду, некоторое время раздумывает и наконец спрыгивает на землю.

Шофер, бесконвойный зэк, вышел из кабины и с усмешкой наблюдает за стараниями солдата. На лице его написана едкая ирония: "Давай, начальник, проявляй бдительность, авось наградят". Собравшиеся неподалеку зэки пестрят полосатыми робами, кричат Диме (так зовут солдата-контролера) что-то насмешливое, летят оттуда не вполне безобидные выражения и даже оскорбления. Дима смущен, но что-то удерживает его, и он продолжает гнуть свое. Теперь он влезает в кузов с овчаркой. Выгнув черную спину, та тычется мордой в опилки и начинает энергично разгребать лапами отходы.

«Ага, сало нашла, мать-перемать, -- хрипло кричат зэки, увидевшие в происходящем развлечение. -- Не кормишь, Дима, щучий сын».

Покрасневший солдат под все усиливающееся улюлюканье начинает помогать собаке. Наконец говорит бесконвойнику: «Разгружай!»

«Сам разгружай, -- скалится тот, хотя заметно, что внутренне он сжался. -- Сам и загружать будешь».

«Ручонками своими шаловливыми», -- подхватывают столпившиеся уголовники. Следует ряд витиеватых русских выражений, слово "падла" в них самое безобидное.

На шум из домика вахты выходит заспанный начальник караула, старший лейтенант. Поправляя съехавшую портупею с кобурой, он интересуется, в чем дело. Узнав, вяло машет рукой: давай, крути колеса. Весь его вид говорит: ну чего возиться, авось сойдет. Шофер прыгает в кабину, свист и улюлюканье достигают пика. Пристыженный Дима зло дергает поводок, овчарка поджимает хвост.

Вечером при съеме -- так называется окончание работы -- и пересчете людей обнаруживается нехватка двух преступников. Оба за убийство осуждены на пятнадцать лет, отсидели самую малость. Допрошенный водитель признался, что вывез их на дне кузова под отходами в плоском ящике, специально для этого сколоченном. Если бы не согласился везти, его бы просто прирезали заточкой или придушили -- нравы на зоне сколь простые, столь и жестокие. Изловили их через несколько дней, в десятке с небольшим километров от колонии -- незнакомая тайга, топкие болота помешали уйти далеко. Сколько сил было потрачено на этот поиск, скольким людям грозила опасность быть ограбленными и убитыми... Контролер Дима отсидел свое на гауптвахте. Под суд его не отдали, хотя дело вначале шло к тому.

С одним из беглецов, ожидавшим отправки по этапу на суд, бесстрастным и усмешливым, я долго говорил в кабинете начальника колонии. Мне интересны были детали подготовки и самого побега. Говорил мой собеседник даже охотно, поскольку терять ему было уже нечего. Когда теперь удастся поговорить с журналистом? И ни разу не услышал я от него слова "авось" или чего-то в этом роде.

...У них все было просчитано. В том числе и потенциальный старший лейтенант, понадеявшийся на авось и безразлично махнувший рукой.