Сегодня в Москве с российским президентом Владимиром Путиным проведет переговоры его алжирский коллега Абдельазиз Бутефлика. Речь пойдет в первую очередь о военно-техническом сотрудничестве. В прессу просочилась информация о том, что алжирцы недовольны качеством поставленных им в 2007 году российских самолетов МиГ-29 и даже собираются вернуть их обратно. В Москве вчера признали наличие проблемы, но уверяют, что контракт не расторгнут, а сложности преодолимы. Тем более что накануне своего приезда алжирский президент объявил о желании развивать экономическое сотрудничество с Россией.

Из других сфер взаимодействия президент Алжира выделил противодействие террору: «Наша страна всегда выступала за совместные действия в борьбе с этим злом, не знающим границ». Об этом обозреватель «Времени новостей» Елена СУПОНИНА беседует с президентом парламента -- Национального народного собрания Алжира г-ном Абдельазизом ЗИАРИ.

-- Мы давно, с советских времен, сохраняем хорошие отношения с Москвой. Большим достижением был визит российского президента Владимира Путина в Алжир в марте 2006 года, во время которого была решена проблема алжирской задолженности перед Москвой. Тот долг накопился еще с советских времен. (Россия списала 4,7 млрд долл. в обмен на новые контракты, в частности по закупке российских вооружений. -- Ред.). Это дало толчок развитию отношений. Но есть кое-какие сложности...

-- То есть?

-- Сложности не со стороны Алжира. К примеру, инвесторы из России имеют мало опыта работы на алжирском рынке и менее представлены у нас, чем бизнесмены из других стран. Между тем алжирский рынок очень важен. Мы заинтересованы в иностранных инвестициях. И с Россией экономические связи могли бы быть еще более тесными, учитывая, что между нами нет разногласий. Мы могли бы еще теснее сотрудничать по поставкам газа в Европу. Алжир и Россия находятся в числе мировых лидеров по экспорту «голубого топлива», и наши страны могли бы координировать свои действия.

-- В прессе были сообщения, что ваша страна не проявила энтузиазма к обещанным закупкам российских истребителей МиГ-29.

-- В любом случае с алжирской стороны нет отступления от договоренностей. Это не в наших правилах. Мы выполняем принятые решения.

-- Россия и Алжир, как и другие страны, сталкиваются с проблемой международного терроризма. Но в случае с Алжиром некоторые эксперты винят правительство. Ведь оно отменило намеченный на январь 1992 года второй тур парламентских выборов вскоре после того, как в первом туре в декабре 1991 года победили радикальные исламские партии. «Исламский фронт спасения» был загнан в подполье, запрещен. А теперь исламисты мстят...

-- Как раз в те годы я был членом правительства, министром труда. И я был среди тех, кто потребовал приостановки избирательного процесса. Тогда просто не было условий -- ни экономических, ни политических -- для проведения справедливых выборов. Мы потребовали отказаться от политической авантюры и сначала создать эти условия.

Иначе мы бы приостановили процесс развития демократии в Алжире на долгие годы. Это было серьезное, ответственное решение. Мы понимали, что будет непросто, что последуют проблемы. Но мы также понимали, что иначе будет еще больше крови и еще больше нестабильности. И сегодня мы видим, что были правы. Да, в Алжире случаются теракты, есть такая угроза. Но ненамного в большей степени, чем в Испании, США, Великобритании. Во всем мире это общая угроза. А вот если бы мы не приняли меры, опасность была бы больше. Мы сохранили стабильность в стране.

-- Итак, вы сторонник правила: если на свободных выборах побеждают нездоровые силы, например радикальные исламисты, то такие выборы лучше отменить?

-- Уверяю вас, тогда выбор был невелик. Альтернативой стало бы еще больше крови и смертей. Тогда вообще было ошибкой начало выборного процесса. Не было достаточных условий для этого. В стране был экономический кризис. Исламисты, критиковавшие правительство, воспользовались этим. Страна только начала переходить к многопартийной системе от однопартийной, когда существовала одна партия социалистического толка (с обретения независимости в 1962 году и до 1989 года в Алжире была одна партия - «Фронт национального освобождения». -- Ред.).

Сегодня алжирский народ больше не верит в альтернативы, предлагаемые исламистами. Это показывают опросы и результаты последних выборов. За партии религиозного толка голосует все меньше людей. А тогда мы вообще могли бы прийти к гражданской войне. Программа радикальных исламистов была однозначна: отмена либеральных достижений и республики как таковой, многопартийности, а вместо этого -- строительство исламского государства. Никаких вариантов. Слава богу, несмотря на сложности, мы отстояли демократию. А за это время народ и сам понял всю опасность радикальных лозунгов. Умеренные партии религиозного толка -- другое дело. Так, в наше правительство входит исламское «Движение общества мира». Оно действует в рамках конституции.

-- Может, надо было отменить итоги голосования и палестинцам, у которых в январе 2006 года на парламентских выборах победило «Исламское движение сопротивления» (ХАМАС)? Ведь там тоже едва не дошло потом до гражданской войны...

-- Там другая ситуация. Между прочим, в арабском мире палестинское движение ХАМАС не выглядит таким уж радикальным. Может, это для европейцев все исламские движения на одно лицо. Мы же видим иначе. По крайней мере, с запрещенным теперь у нас «Исламским фронтом спасения» палестинское движение несравнимо. ХАМАС в Палестине не против многопартийности, не против демократии. Главная их цель -- борьба с Израилем за освобождение оккупированных земель. Может, в борьбе с израильтянами они и применяют крайние методы. Но они вынуждены это делать. Представьте, ведь их каждый день обстреливают, у людей в Палестине нет работы, денег, не хватает еды. Как тут не станешь радикалом?