Про «Класс» (французское название «Между стен») столько было написано после того, как он получил главный каннский приз, что теперь, когда он появился в прокате и идет в четырех московских кинотеатрах, к этому вроде бы и нечего добавить. Однако приключения фильма в новом контексте -- это всегда интрига, и дискуссия о «Классе» разгорается с новой силой. Хотелось бы, конечно, чтобы она не ограничилась критическим сообществом, потому что если и есть в этой картине нечто по-настоящему интересное, то это демонстрация состояния общества, стремящегося к диалогу на уровне школьного образования. Было бы замечательно, если бы этот фильм посмотрели российские учителя. И я хотела бы присутствовать на обсуждении...

Те, кто ждет от «Класса» французской версии «Доживем до понедельника», будут разочарованы. Ни любовных переживаний, ни выяснения отношений между учениками, ни злых преподавателей, ни школьных романов. Ученики ничего не открывают нам про свою жизнь вне школьных стен, а учителя почти не выходят за пределы профессиональных обязанностей. Практически весь фильм -- это уроки французского с небольшими отступлениями для выяснения и улаживания конфликта, возникшего между несколькими учениками и учителем.

Режиссер фильма Лоран Канте решил снять школьную историю на новый лад, в модных сегодня традициях социального исследования и документальной драмы. Неподготовленный зритель об этом, может, и не подумает, зато искушенный вполне может попасться на удочку спонтанности и решить, что фильм, где нет профессиональных актеров и традиционного сюжета, по настоящему документален. Но это не так.

Действительно, на главную роль -- учителя был приглашен реальный автор книги «Между стен» Франсуа Бегодо, который в свое время преподавал в школе и использовал для своего произведения собственный опыт. А на роли учеников отбирали реальных школьников. Но потом в процессе импровизаций рождался художественный текст, подчиненный тем задачам, которые считал важными режиссер-постановщик.

История несложная: это один класс в непривилегированном районе Парижа, где большую часть учеников составляют цветные подростки, для которых французская культура неродная. И язык неродной. Они из разных этнических и социальных групп, у них мало общего. И учитель французской словесности очень хочет это общее обнаружить, как говорится, найти общий язык. Поначалу ему, казалось, это удается, потом случается срыв, конфликт разрастается, одного из учеников исключают из школы, и хотя постепенно все вроде бы приходит в норму, некоторая неудовлетворенность собой у учителя остается, да и в классе не наступает особого просветления: точки нет, просто наступают каникулы. «Я тут не узнала ничего нового!» -- разочарованно оценивает свой учебный год одна из учениц.

Что в картине по-настоящему интересно помимо формы, которая оценена профессионалами и почти незаметна для обычной публики? Главное его достоинство, увы, недоступно для большинства здешних зрителей -- они не понимают по-французски, меж тем как именно французский язык и есть то главное пространство, где происходит действие фильма. Тонкости языка, тонкости культуры, оттенки и их восприятие, мельчайшие нюансы, сделавшие оскорблением безобидное замечание, -- все это, к сожалению, невозможно передать в переводе адекватно.

Но вот другая идея остается вполне доступной -- «Класс» демонстрирует общество высокой степени защиты. Да, эмигрантам угрожает депортация, и они ее боятся. Да, высоколобость местных снобов кажется новым французам смешной и излишней, и они угрожают этой своей простотой тонким сплетениям высокой культуры, которую не способны оценить. Да, ученики не в состоянии написать нормальный текст и засыпают на чтении «Дневника Анны Франк», хотя учитель, заменив этим страшным документом классического «Кандида» Вольтера, надеялся пробудить у них сочувствие и интерес. Да, диспут возникает у них исключительно по поводу участия игроков любимых футбольных команд в сборной Африки... А камамбер им действительно кажется вонючим.

Но они готовы себя защищать, причем с помощью слов, системы языка, а не кулака. Они овладевают приемами риторики и обращают их себе на пользу (в этом смысле это очень французское кино). Они требуют к себе уважения -- и они его добиваются. Это фильм о том, как новые граждане Франции диктуют обществу свои условии, и о той цене, которую общество готово заплатить за приобщение их к своим идеалам.

У нас в России такой фильм совершенно невозможен -- причем именно потому, что общество в принципе не готово к такого рода изощренным дефинициям. И дело не только в том, что уроков русского языка сегодня в школьной программе столько же, сколько планировали оставить фашисты на оккупированной ими российской территории (этот факт очень любил приводить в пример чиновникам бывший глава «Роскультуры» Михаил Швыдкой), но и в том, что защищать себя с помощью ораторских приемов и апелляции к уставу школы нашим школьникам и в голову не придет. Журналист Александр Минкин рассказал, например, такой случай: учительница одной московской школы на уроке предложила тем из учеников, «кто чисто русские», поднять руку. А потом тем, кто помесь. Кто-то из учеников спросил: «А в четвертом поколении считается?» Как потом выяснилось, учительница готовила «круглый стол» по толерантности...

Но вот попробует ли кто-нибудь из наших кинематографистов найти свой способ показать, как на малом социальном пространстве функционирует наше -- подверженное всем ксенофобским и шовинистским ветрам -- общественное сознание. Что оно считает ценностью и за что готово бороться. Я бы такой фильм посмотрела даже с большим удовольствием, чем увенчанный «Золотой пальмой» «Класс», хотя, боюсь, он бы вышел куда менее вегетарианским.