Война в Южной Осетии оставила эту республику без газа, который она до обострения противостояния покупала у Грузии. Газопровод из России может быть введен в действие только к будущему лету. О предстоящей трудной зиме и о сложностях строительства, связанных не только с гримасами погоды в горах Большого Кавказа, главный хребет которого строителям газопровода надо пересечь, обозревателю «Времени новостей» Ивану СУХОВУ рассказал генеральный директор строительной фирмы «Стройпрогресс», подрядчика «Газпрома», Альберт ДЖУСОЕВ.

-- Послевоенная стройка в Южной Осетии уже сравнима по скандальности с восстановлением Чечни. Что происходит?

-- Самое страшное, что в Южной Осетии сегодня нет авторитета. Раньше, когда она еще не была признана Россией, люди не смотрели на итоги работы президента и правительства республики. А в прошлом году в Цхинвал приехал первый заместитель секретаря Совбеза России Юрий Зубаков. Проводили совещание, смотрели из окна и видели маленький микрорайон в Курта, который построило альтернативное правительство Санакоева (в 2006--2008 годах на территориях Южной Осетии, контролировавшихся Тбилиси, действовала альтернативная прогрузинская администрация Южной Осетии во главе с экс-министром обороны Южной Осетии Дмитрием Санакоевым. -- Ред.). Теперь этот район передают военным, семейным офицерам. Зубаков спросил: «Почему мы вам даем в десять раз больше денег, и ни одного здания не построено в Цхинвале? Куда деньги уходят?» Я сказал: «Задавайте этот вопрос руководству республики, тем, кому вы деньги отдаете». Теперь ситуация такая: тебя защитили, в республике российская армия, врага больше нет. Тебе деньги дают. Засучи рукава и вкалывай. Пусть будет плохо получаться -- идеальных людей нет. Но ты займись решением проблем! Нет, народ кормят поиском врагов, эксцессами и скандалами. 80% населения республики не то что недовольны, а просто озлоблены. И эта озлобленность может привести к социальной катастрофе. Россия в результате может на Кавказе потерять лицо перед всем миром.

-- Когда началось строительство газопровода?

-- В декабре 2006 года мы подписали контракт и туда приехали. Он ведется от Дзаурикау, это между Владикавказом и Алагиром. Начали строительство с весны 2007 года.

-- А когда должно было наступить плановое завершение работ?

-- Нормативный срок -- шесть лет. Но учитывая, что газ нужен был срочно, нам дали пять. Потом, прямо перед подписанием контракта сказали: нет, вы должны построить за четыре года. Контракт был заключен на четыре года. Прошлой зимой стало ясно, что начинаются проблемы в зоне конфликта, и нам в приказном порядке велели сдать все к концу 2009 года. Я человек исполнительный, мы будем стараться и выполним поставленную задачу. Я полгода не выходил со стройки, фактически был прорабом, штурмовал вместе с рабочими трудные горные участки. Понял, что к концу 2009 года мы сдадим объект. А уже буквально во время военных действий было совещание в «Газпроме». И срок сдачи перенесли на июнь 2009-го. Мы, конечно, будем работать, начнем штурм. Самое страшное, что с ноября по июнь в горы не залезешь. В этом году мы только в августе зашли на перевал.

-- Перевал уже пройден?

-- С северной части Кударский перевал пройден, это высота 3,5 тыс. метров. Кислорода не хватает, у нас десять инфарктов было.

-- А сколько всего людей работает?

-- В Северной Осетии около 1000 человек, на юге 1200--1500 человек. И вспомогательный персонал. Ударная сила у нас в основном из московской организации «Стройпрогресс». На субподряд мы берем и местных, всех, кто может работать.

-- Организация московская. Власти Москвы помогают?

-- Московские власти не имеют к этому отношения, только налоги получают.

-- Как же можно было допустить войну, когда было ясно, что она отрежет людей от газа со стороны Грузии, а газ из России придет только через год?

-- Все знали, что война будет. Но в первые часы фактически некому было командовать. Только Баранкевич (Анатолий Баранкевич, в августе -- секретарь совета безопасности Южной Осетии. -- Ред.) собрал разрозненные группы. Когда по рациям услышали его позывной, у ребят от радости волосы зашевелились. Первые грузинские танки ведь он подбил, и когда увидели, что горят они хорошо, начали гонять их по всему городу. Да, до войны Южная Осетия покупала российский газ у Грузии. Но стоимость свободы и стоимость получения газа -- это две абсолютно разные вещи. Никто не задумывался о газе, когда на кону свобода и жизнь человека. Наши предки тысячи лет жили без газа, и я думаю, проживем еще одну зиму. Тем более я как строитель хочу сказать: нынешние технологии позволяют элементарно город обеспечить. Есть сжиженный газ, временные станции, временные емкости. Город маленький. Но власть беспомощна, ни одного профессионала там нет.

-- Насколько известно, вас пытались отстранить от проекта. Почему?

-- Сегодня у властей Северной Осетии и Южной Осетии одна цель -- получить большие деньги. На газопровод как таковой им начихать. А я человек принципиальный, я дело делаю, дорожу своим личным авторитетом и авторитетом компании. Данный объект был нам поручен не просто так, потому что мы какие-то блатные, а из-за того, что это сложно. И все газпромовские организации, когда увидели скалы Большого Кавказа, подняли руки вверх. А я сказал: я сделаю. Я генподрядчик "Газпрома" с 1989 года. Тем более Осетия моя родина.

-- Осетинские власти старались вам помешать?

-- И сейчас стараются. Второй год газопровод строится. За два года глава Северной Осетии (Таймураз Мамсуров. -- Ред.) мог хотя бы раз приехать и посетить строительство такого социально значимого объекта. Ни разу ни приехал. А его люди только бегают, лишь бы что урвать.

-- Северная Осетия в проекте участвует?

-- Никак. Это чисто газпромовские деньги и газпромовский проект. Но он газифицирует половину Северной Осетии. Два горных района, они не газифицированы до сих пор. Зато к нам ходят прокуроры, следователи, ГАИ нашу технику постоянно арестовывает. Все приходят только вымогать деньги с подрядчиков, с субподрядчиков. И если им удается со своих местных организаций выбивать деньги, то мы-то ведем себя очень серьезно. Я же не поддамся провокациям. И это их бесит, что я не поддаюсь, что я не плачу им мзду, не покупаю им дорогие подарки. С чего? Можно ведь и подарок подарить, не без этого, правильно? Но они вначале должны помогать и вкладывать душу в этот проект и сказать: вот все, чем мы можем помочь. А они, наоборот, бросили весь арсенал, чтобы нас задавить. Я тебе покажу десятки, сотни людей, предпринимателей, которые уехали из Осетии со слезами на глазах, вывезли оборудование в другие регионы. Потому что там их душат МВД, администрация президента республики, прокуратура. Все силовики, которые есть на сегодняшний день, только этим и занимаются: вымогают деньги у тех, кто что-то делает.

-- Но у силовиков есть федеральное начальство.

-- Есть такая поговорка: в бесхозной деревне лиса хозяйка. В республике нет заинтересованного руководства. И ты любого привези туда -- без толку. Бывший министр внутренних дел Северной Осетии Сергей Аренин приехал из Пензы. В горячую точку. Получил генерала. В МВД первые лица -- приезжие. Все его замы -- друзья, которых он притащил. Но когда ты приезжими ставишь всю верхушку, нижние руководители начинают злиться. Руководство и система отрываются друг от друга. Соответственно перестает работать система. Надо всегда воспитывать местные кадры и на них опираться, они каждую собаку там знают. Осетия -- национальная республика. И притом многонациональная. Если другие республики мононациональные, то у нас многонациональная. Это сложнее в три-пять раз.

-- Вас лично целенаправленно пытались отстранить от проекта?

-- Да, три недели назад приехали оба президента (Северной и Южной Осетии. -- Ред.) в Москву, привезли письмо на имя Миллера (Алексей Миллер, председатель правления "Газпрома". -- Ред.). У меня есть это письмо, там написано, что мы разрушили всю экологию, и это приведет к техногенной катастрофе всей Осетии. Что мы не встали на учет в налоговых органах. Что мы не платим местным организациям, субподрядчикам, отошли от проекта и все делаем неправильно. Они посетили вместе «Газпром», МВД, ФСБ, администрацию президента, Белый дом, Совбез. Везде рассказывали, как Джусоев не справляется, и есть опасность, что он сорвет проект. Была назначена большая комиссия «Газпрома». Работала на месте две недели, уехали со стройки три дня назад. Первое, что сказали члены комиссии: по 45--50 лет работаем, и то, что вы делаете, мы такого в жизни не видели. Это подвиг. Они написали отчет прекрасный, позвонили в администрацию президента Южной Осетии и сказали: вот вы написали письмо о техногенной катастрофе. Дайте, пожалуйста, все акты, которые вы делали в ходе проверки, прежде чем сделать такой вывод. Письмо ведь должно было родиться на основании чего-то? В ответ им предложили посидеть в ресторане, покушать барашка. А им барашек не нужен, дайте документы. Но документов нет. И они сказали: мы восхищены работой строителей. Никакой техногенной катастрофы нет. А вы подставили вашего президента -- вернее, обоих президентов, Северной и Южной Осетии. Собрали всех подрядчиков, спросили, платят ли им деньги. Все встали и сказали, что в течение двух лет все получают деньги месяц в месяц. Поехали в налоговую. Выяснили, что в январе 2007 года, как мы приехали туда, все встали на налоговый учет, и все платят налоги как положено. Не миллиарды, но десятки миллионов местные власти получают. Но им мало. Они хотят миллиарды. А кто тебе основные налоги отдаст? Там ставропольские есть организации, краснодарские. Мы вот из Москвы. Как московская организация может не платить налоги в Москве?

-- Смысл конфликта в деньгах?

-- В том, что я им начал противостоять, когда они стали вымогать деньги. Когда стали совсем сильно давить, где-то год назад, мы обратились в Совбез России. Тогдашний премьер Южной Осетии Морозов нас поддержал. После Совбеза пригласили из Северной Осетии в Москву прокуроров, и после этого была тишина полгода. Потом опять началось. Трубу нашу простреливали. Мы нашли, кто простреливал: милиционеры. По приказу начальника РОВД, в Северной Осетии.

-- В Южной Осетии труба уже есть?

-- Из 74 километров в Южной Осетии уже сварено 25 километров. Мы хотим вообще в марте закончить участок в Северной Осетии. В мае хотим закончить в Южной, июнь нам нужен для испытаний, пуско-наладочных работ, проверок. В июне-июле мы планируем зажечь факел в Цхинвале. У нас еще есть резерв: в марте закончим на севере, и всю эту огромную армию рабочих я переправлю на юг.

-- Вы после войны в Южной Осетии были?

-- Да. Я во время войны полностью взял на себя все руководство обороной Квайса (стратегический населенный пункт в северо-западной части Южной Осетии. -- Ред.). 7000 грузин наступало на нас, одно село они взяли, и то мы их отбили назад. Единственное, оружия не было, потому что нам его не давали власти Цхинвала.

-- Зима в Южной Осетии обещает быть тяжелой. Насколько возможен социальный взрыв или массовый отъезд на Север?

-- Дело не в зиме. Наш народ привык к трудностям. Взрыв может быть по другому поводу. Деньги, которые выделяет Россия, расхищаются, и народ об этом знает. Шойгу (министр МЧС России Сергей Шойгу. -- Ред.) сказал, что он лично привез в Южную Осетию столько стекла, что можно три раза остеклить всю территорию. Где это стекло? Нету. А если все правильно организовать, рабсила сама придет. Из той же Армении, из Грузии, с того же Северного Кавказа. Люди там без работы.

-- Вы Грузию не случайно назвали?

-- Нет. До войны половина рабочих в Цхинвале были из Грузии. Как рабочие -- ради бога, путь работают. Когда война началась, их всех выпроводили.

-- Можно ли говорить о финансовых злоупотреблениях с фактами в руках?

-- Из Цхинвала привезли в Москву план восстановления хозяйства Южной Осетии на 46 млрд руб. В Минрегионе РФ у Дмитрия Козака созвали совещание: бывший премьер-министр Южной Осетии Морозов, я как строитель и Баранкевич как помощник Козака. Я взял квайсинский блок и увидел, что на Квайса просят 2 млрд 511 млн. На 11 млн садик строят, а 2,5 млрд -- на дорогу. Я строитель. Ну 300 млн эта дорога стоит. Ну пусть 500 -- со всеми мостами и подпорными стенками. Но ведь не 2,5 млрд. Там 40 км дороги, ширина 5 метров, основание есть, только асфальт положи в два слоя. Я сказал -- миллиард надо отдать на восстановление шахт. Чтобы появился шахтерский город, шахтерский класс. Мы сможем поставлять в Россию цветные металлы, как при Советском Союзе.

Сегодня же все думают, что Южная Осетия сидит у России на шее. И правда, сидит, но это можно и нужно исправить. Я поднял эти шахты в Квайса, построил клуб, футбольный стадион, три жилых дома и гостиницу. Люди начали приезжать, вкладывать деньги. Когда туда приехал президент Южной Осетии, он пятнами покрылся. Народ ведь не обманешь. А в Цхинвале народ начал возмущаться: здесь деньги, и ничего не строится, а в Квайса без денег все идет. Властям Южной Осетии не нужен человек, который более-менее шевелится, что-то делает.