Сегодня в Берлине и Дрездене пройдут торжества, посвященные 50-летию возвращения коллекций немецких музеев на историческую родину. Музейщики, историки и политики соберутся на берлинском Острове музеев, в художественных собраниях саксонской столицы, чтобы вспоминать, обсуждать и, самое главное, смотреть. Тема перемещенного, или «трофейного», искусства после долгого замалчивания во время «холодной войны» в последние полтора десятилетия стала не только актуальной для исследователей, но и острополитической. По-прежнему неизвестна судьба множества исчезнувших в годы второй мировой предметов искусства, вывезенных из СССР (их сводного каталога в нашей стране не существует до сих пор). До сих пор не выяснен статус немецких и восточноевропейских (национализированных фашистами) художественных ценностей, вывезенных в конце войны советскими «трофейными бригадами». Так и не случилось внятного диалога о перемещенных ценностях со специалистами стран-союзниц. Гримаса политической истории: через 60 с лишним лет после окончания второй мировой войны и почти 20 после окончания «холодной» полюса поменялись -- теперь Россия воспринимается в дискуссиях о перемещенном искусстве едва ли не как «ответчик».



День историка

Накануне кульминации юбилейных торжеств в Дрездене прошел «День историка», посвященный проблематике перемещенного искусства. Наглядной и тактичной преамбулой к нему стала небольшая выставка о возвращении «Грюнес Гевельбе» -- уникальной коллекции декоративно-прикладного искусства. Главными экспонатами здесь стали ящики, в которых сокровища приехали в ГДР из СССР, и документы о передаче. А вокруг на постоянной экспозиции в недавно отреставрированных и впервые с послевоенного времени полностью открывшихся в юбилейном, 2008 году залах дрезденского замка Августа Сильного сияли красотой бесценные вещи.

Одна из тем, «скрытым голосом» звучавшая на дрезденской конференции, -- можно ли считать спасением вывоз немецких сокровищ после войны в Советский Союз, приемлема ли в ХХI веке формулировка «сохраненные для человечества» по отношению к произведениям искусства, отправленным из Берлина и Дрездена в СССР и затем возвращенным. Бесценные экспонаты более десяти лет находились в нашей стране, и за это время ни разу не были показаны широкой публике. Их как бы не существовало и для узкого круга искусствоведов -- доступ к шедеврам получали лишь реставраторы, которым настойчиво рекомендовалось "не разглашать". Вывезенные из Германии вещи не попали ни в один открытый музейный каталог. В советском партийно-государственном руководстве тогда доминировала вполне наполеоновская точка зрения -- раз завоевано, значит, наше. Кроме того, обретенные ценности воспринимались как компенсация понесенных потерь времен Великой Отечественной, хотя по международным соглашениям предметы искусства не могут являться объектами репарации. Неоспоримо одно: именно Советская армия и ее трофейные бригады смогли разыскать спрятанные в тайниках и чудом не взорванные в конце войны нацистами сокровища, которым было суждено гибнуть в секретных хранилищах где-нибудь в саксонских горах. И именно советские реставраторы "вылечили" их после военных перипетий. Вопрос, что было бы, если бы найденные экспонаты не вывозили из Германии, навсегда останется без ответа -- история не знает сослагательного наклонения. Гигантская выставка вернувшихся сокровищ из дрезденских и берлинских музеев, открывшаяся в Восточном Берлине ровно 50 лет назад, называлась «Сохраненные для человечества». Это название при всей пафосности его звучания невозможно оспорить.

Тайник под литерой "Т"

После вступления советских войск в Дрезден 164-й батальон 5-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта получил задание разыскать спрятанные сокровища Дрезденской галереи и обеспечить их безопасность.

Из воспоминаний маршала Конева: «Дрезден предстал перед нами в страшных развалинах. Когда мы увидели разрушенный с особой беспощадностью исторический центр города, нас сразу же заинтересовало, где и в каком состоянии находится знаменитая Дрезденская галерея. До меня уже дошли слухи, что сокровища ее куда-то спрятаны, а здание, где находилась галерея, разворочено так, что даже узнать его невозможно. Что последнее соответствует истине, я убедился, проезжая по городу. Я поинтересовался, занимаются ли розысками, кто занимается, и выяснил, что в трофейной бригаде 5-й гвардейской армии есть художник Рабинович, проявляющий большой энтузиазм в розысках картин. Он натолкнулся на множество трудностей. Необходимо было оказать ему помощь: дать для розысков специальную команду, а также выделить из органов разведки опытных людей, которые могли быть ему полезны».

Леонид Рабинович (опубликовавший под псевдонимом «Волынский» после войны несколько книг, в том числе «Семь дней» -- о поисках дрезденских сокровищ) вспоминал: «Альбертинум -- одно из крупнейших в Европе собраний скульптуры. 24 января 1945 года, после начавшегося большого зимнего наступления советских войск, на дверях дрезденских музеев появились таблички «Закрыто». Все сотрудники были удалены. Днем у зданий дежурили полицейские. По ночам же к музеям подъезжали грузовые автомобили-фургоны. Прилегающие кварталы оцеплялись охранными отрядами СС. Носились неясные слухи о какой-то секретной «операции М», связанной с советским наступлением. В Академии художеств в январе велись какие-то работы. У входа день и ночь торчали эсэсовцы. Вывозили землю машина за машиной. Подвозили кирпичи и цемент. Говорили, что расширяют бомбоубежище... Солдаты 64-го батальона решили обследовать подвал полуразрушенного, обгоревшего здания Академии художеств. Они медленно шли вдоль стен. И в конце концов наткнулись на квадратное пятно в цементной штукатурке. Оно едва заметно отделялось своими краями от пыльно-серой поверхности стены... В пределах пятна звук несколько более гулкий. Стену аккуратно взломали».

На всем протяжении узкого тоннеля стояли, прижавшись друг к другу, эллины, римляне, французы, немцы. Вдоль стен -- провода, тянущиеся к шести деревянным ящикам. В ящиках желтоватые бруски -- взрывчатка. Накануне гибели «тысячелетнего рейха» Геббельс заявил: «Если мы будем вынуждены уйти, то мы хлопнем дверью с таким треском, который потрясет человечество до конца его дней». Существовал не выполненный, к счастью, из-за панического отступления приказ об уничтожении картин и скульптур, если возникнет угроза, что эти ценности могут попасть в руки Советской армии: «Русские найдут здесь смерть, голод и крыс». В самом конце тоннеля был обнаружен секретер-тайник с зашифрованной схемой: на листе бумаги была изображена извилистая полоска, похожая на реку, и десятки каких-то значков, разбегающихся к западу, югу и северу от нее. На ней гриф «секретно». Карту расшифровали, обнаружив месторасположение одного из самых крупных тайных хранилищ в саксонских горах, близ знаменитой крепости Кенигштайн, обозначенное литерой «Т». Войдя в рощицу близ заброшенной каменоломни, солдаты вскоре заметили между деревьями глубокую и длинную расселину. Глубокая узкая щель, поросшая по краям невысокими кустами орешника. Шаг за шагом осматривали все вокруг. «Т» оказался штольней. Вскрыв великолепно замаскированный вход, советские поисковики обнаружили стоящий на ржавых рельсах вагон.

Леонид Рабинович пишет в своей книге «Семь дней»: «Мы открываем дверь. Прямо против двери -- плоский некрашеный ящик, уходящий под самую крышу. Справа у стены тускло блеснуло золото массивной лепной рамы. Это «Автопортрет с Саскией» Рембрандта. Там же находился другой холст Рембрандта -- «Похищение Ганимеда», «Спящая Венера» Джорджоне, «Святая Инесса» испанского художника Рибера, «Возвращение Дианы с охоты» Рубенса. Один ящик в вагоне был с секретными замками, довольно легкий. Что же все-таки в этом ящике? Решили забрать ящик в батальон... Опустив ящик на пол, мы сняли крышку, войлочные амортизаторы, в которые была зажата картина по периметру. Поднимаем холст. Перед нами босоногая женщина, легко идущая по клубящимся облакам. Это была одна из величайших картин, когда-либо созданных человеком, -- «Сикстинская мадонна» Рафаэля».

За вагоном у каменных стен навалом лежали картины. Это современники Рембрандта, малые голландцы, прозванные так за небольшие размеры своих произведений. «Поднимаем одну за другой драгоценные маленькие картинки -- с изнанки доски на ощупь чуть сыроваты... Картины были обречены на верную гибель. Вот он, фашизм, идущий против человека во всем до конца. Около двухсот картин мы насчитали лежащими вдоль каменных стен штольни». Здесь были картины Доу, Нетчера, Брейгеля, Рейсдала... К счастливой находке «прилагалось» мрачное дополнение -- мины. Их удалось обезвредить.

Из воспоминаний маршала Конева. «Однажды ко мне на командный пункт явился сияющий и до крайности взволнованный Рабинович и доложил, что сокровища Дрезденской галереи найдены. Найдены за Эльбой, в штольнях каменоломен, и добавил, что еще не может сейчас сказать о степени сохранности полотен, но картины там, он видел их собственными глазами. Я тотчас же сел в машину и поехал к каменоломням. Скажу как военный человек, маскировка была на высоте. Буквально никаких признаков, которые вызывали бы хоть малейшее подозрение. А там, внутри, за всем этим камуфляжем, за всем видимым запустением, оказалась одна дверь, потом вторая, потом обнаружился электрический свет... Штольня представляла собой нечто вроде большой пещеры. Наверно, те, кто прятал здесь картины, предполагали, что в этой каменной выемке будет сухо. Но, увы, местами здесь сочились по трещинам грунтовые воды, температура воздуха, видимо, претерпевала большие колебания, и регулирующие установки к тому времени, когда были разысканы картины, уже не работали».

Вскоре во время контрольных осмотров обнаружилось, что на многих картинах на тыльной стороне полотна были следы плесени. Тайник «Т», обнаруженный 14 мая 1945 года был первой точкой поисков. Всего их было 45. 13 мая в крепости Кенигштайн были обнаружены экспонаты «Грюнес Гевельбе» -- сокровищницы декоративно-прикладного искусства саксонского курфюрста Августа Сильного, не имеющей аналогов в мире.

Из письма в Комитет по делам искусств при Совете министров СССР: «В настоящее время уже обнаружено огромное количество произведений искусства, находившихся в Дрезденской галерее... Хочу сообщить, что сейчас складывается весьма тревожное положение. Все произведения живописи собраны в Пильнице (замок близ Дрездена. -- Ю.К.), где стоит очень жаркая погода. Картины, привезенные из сырых подвалов и шахт, сразу попадают в весьма сухое помещение. Мы принимаем все возможные меры, но этого недостаточно. Еще имеются случаи, когда оставшиеся в тылу у нашей армии фашисты организуют диверсии, взрывы, поджоги... Мы убеждены, что сейчас настало время, чтобы срочно решить вопрос об окончании наших работ, об отправке произведений искусства в Москву...

5 июля 1945 г.»

12 июля 1945 года было получено официальное решение Государственного комитета обороны СССР о транспортировке художественных ценностей в Москву. Сокровища, не вошедшие в список вывозимого, остались в Саксонии, где в Пильнице был создан Центральный музей федеральной земли Саксония.

20 марта 1955 года ЦК принял решение о возврате перемещенных в СССР художественных ценностей. Всего было передано 1240 картин. Из них 762 наилучших хранились в Музее изобразительных искусств им. Пушкина в Москве, а 478 картин -- в Музее восточного и западного искусства в Киеве. Советские специалисты вручили немецкой делегации паспорта каждой передаваемой картины с подробным описанием состояния произведения в 1945 году и последующих реставрационно-хранительских работ. Первая партия картин прибыла на берлинский Восточный вокзал 12 октября 1955 года, последняя -- 16 октября. Шедевры Дрезденской галереи сначала выставлялись в течение пяти месяцев в Национальной галерее в Берлине, так как еще не был восстановлен «Цвингер» -- историческое здание Дрезденской галереи. 4 мая 1956 года все картины были возвращены в Дрезден.

7 февраля 1958 года Совет министров СССР принял постановление о возврате произведений искусства в музеи ГДР. После прощальных выставок в ГМИИ им. Пушкина и Государственном Эрмитаже немецкой экспертной комиссии было передано более полутора миллионов художественных объектов, из них свыше 600 тыс. из Дрездена -- «Грюнес Гевельбе», Исторический музей, Кабинет гравюр, Скульптурное собрание, Коллекция фарфора и Монетный кабинет. На этом тема возвращения перемещенных в СССР художественных ценностей казалась исчерпанной. До 1991 года.