В оперном мире, как и в любом другом, есть своя табель о рангах: если в цехе сопрано безусловной законодательницей мод и владычицей умов следует признать Анну Нетребко, то в меццо-сопрановом сообществе по состоянию на осень 2008 года таковой, видимо, следует считать Элину Гаранчу -- молодую латышскую певицу, красавицу и умницу, по которой сходят с ума Зальцбург и Вена, за которой выстраиваются в очередь театральные антрепренеры всего мира. В Москве Гаранчу ждали давно -- учитывая, что девушка все-таки с территории бывшего СССР и прекрасно говорит по-русски и что она сохранила дружеские и деловые связи с зачастившей в столицу Латвийской национальной оперой. В прошлом году Гаранча чуть не приехала к нам; ходили слухи, что в поставленной в Риге специально для этой певицы «Кармен» на московских показах будет петь именно она. Не случилось. На заре нового сезона она наконец прибыла -- пусть не в спектакле, но с сольной программой, традиционным ассорти оперных арий, которые спела в сопровождении симфонического оркестра «Новая Россия» под управлением своего постоянного дирижера (и по совместительству, супруга) Карела Марка Чичона.

Ассорти только на первый взгляд может показаться элементарным, на самом деле это сложнейшая работа, особенно в ситуации дебюта, когда публика тебя не знает и ты должен продемонстрировать все свои сильные стороны. То ли латышская гостья легкомысленно отнеслась к этому факту, то ли не был учтен контекст -- в столице за последние годы побывало несколько высококлассных меццо, в том числе Джойс Дидонато, Катарина Карнеус и Даниэла Барчеллона, но программа Гаранчи вызвала легкое недоумение. По чуть-чуть Моцарта и Беллини и увесистая порция арий из испанских сарсуэл, которые навряд ли что-то способны рассказать об исполнительнице. Три стандартных фрагмента (Хабанера, Сегидилья и Цыганская песня) из «Кармен», и никакого Россини или Массне, композиторов, в чьих операх она триумфально выступает в Нью-Йорке или Вене. Зато каким-то нелепым образом в программу бисов втиснулась шумная латиноамериканская ламбада Tico-tico, которую уместнее, наверное, было бы сыграть в качестве репризы в цирке, но никак ни в Большом зале Консерватории. Впрочем, Tico-tico в темпераментном исполнении «Новой России» вызвало совершенно детский энтузиазм публики и продемонстрировало профессиональные навыки маэстро Чичона -- умение держать в узде оркестр, слушать голос, цедить темп и делать так, чтобы публика в отсутствие певицы не скучала. Иное дело, что героиня вечера заставила ждать настоящих откровений максимально долго.

Роскошный в матовой окраске и регистровой ровности голос примадонны остался вполне равнодушен к первой части программы -- мимо Моцарта (концертная ария Alma grande e nobil core и первая ария Секста из «Милосердия Тита») и Беллини (каватина и кабалетта Ромео из «Капулетти и Монтекки») она прошла, как мимо величественных музейных экспонатов, отдав дань, внимательно рассмотрев, но не одарив личной симпатией. Они звучали безупречно ровно, с красивой фразировкой, ясной и четкой дикцией, но без внутреннего тепла и искренней эмоции, которых требует и Секст, добивающейся благосклонности Вителлии, и Ромео, умоляющий клан Капулетти сменить гнев на милость и прекратить многовековую вражду. После антракта дело пошло живее -- зазвучали кудрявые испанские сарсуэлы, голос Гаранчи обрел необходимую теплоту, но температура на сцене продолжала оставаться где-то в районе 36,6. И лишь Кармен окончательно растопила лед. Конечно, белокурая цыганка не пускалась в пляс под магические мотивы Бизе (можно только помечтать о том, что бы вытворила в данной ситуации, например, Анна Нетребко), но ее игривость, огоньки в глазах и пикантные интонации, которыми наполнились известные мелодии, не могли не впечатлить -- такой необычной Кармен еще поискать надо. Блок бисов -- очередная сарсуэла, знойная ария Тости, сопрановая ария Лауретты из оперы Пуччини «Джанни Скикки» -- вновь снизил эмоциональный градус, но вселил надежду, что, отпев развлекательный репертуар, в следующий раз Гаранча появится в Москве с чем-то более содержательным.