24 января (а по некоторым данным 28го) 1848 года плотник Джеймс Маршалл, работая на лесопилке в поселке Колома на склонах хребта Сьерра-Невада, обнаружил в воде блестящие искорки. Он показал находку владельцу мастерской Джону Саттеру. Искорки оказались крупинками золотого песка. Эта дата считается началом калифорнийской золотой лихорадки, продлившейся семь лет -- до 1855 года. Уже через несколько месяцев после обнаружения первых песчинок драгоценного металла в окрестностях Коломы начался настоящий старательский бум.

Впрочем, новости о золоте разнеслись не сразу. Первое сообщение об этом было появилось в газетах только в марте, но истерия началась в мае, когда драгоценный песок попал к торговцам. На Американскую реку, к лесопилке Саттера, за несколько дней приехали тысячи человек. Без специального инструмента, с помощью обычной кухонной посуды начинающие старатели промывали песок и собирали желтые крупинки. Бросив свои дома, работу на добычу золота отправилось почти все население близлежащих городов и поселков, дезертировали даже матросы с военных кораблей, стоявших в порту Сан-Франциско. Вскоре было открыто еще одно месторождение на острове Мормонов, стало понятно, что в Калифорнии очень много золота. В 1849 году началось массовое переселение старателей к Тихому океану.

Золотоносная война

В 1840--1850-х годах Калифорния была совсем не таким местом, как сейчас, когда этот штат считается одним из экономических, культурных и промышленных центров мира. Это был малоосвоенный кусок тихоокеанского побережья Северной Америки, населенный в основном индейцами и немногочисленными белыми поселенцами. На побережье было несколько городков и факторий, население которых занималось торговлей, плюс редкие ранчо, принадлежавшие, как правило, мексиканским землевладельцам.

Территория Калифорнии в 1821 году перешла от Испании к объявившей о независимости Мексике. Но в новом государстве это побережье было далекой окраиной. Для активно расширявшихся Соединенных Штатов Америки Калифорния даже окраиной не являлась: пионеры только начали проникать на крайний запад континента. Тем не менее в 1846 году между США и Мексикой началась война за пограничные территории. Правда, главным камнем преткновения был Техас, расположенный гораздо восточнее и уже вполне обжитый американцами. Мексика войну проиграла, войска США смогли даже захватить Мехико. 2 февраля 1848 года в Гуадалупе-Идальго был заключен мирный договор, в соответствии с которым новая граница между США и Мексикой пролегла по реке Рио-Гранде и дальше на запад в районе 32-й параллели. Под управление Вашингтона перешел и Техас, и будущие штаты Нью-Мексико, Юта, Аризона, Невада, Калифорния. И в том же году выяснилось, что война, которая шла просто за территории, оказалась битвой за золото.

Золотоносным районом оказались западные склоны Сьерра-Невады, гор, протянувшихся с севера на юг по границе нынешних штатов Калифорния и Невада. К западу от них, отгороженная от Тихого океана цепью береговых хребтов, лежит Великая долина -- широкая низменность, по которой протекают реки Сакраменто и Сан-Хоакин. Именно это место стало центром золотой лихорадки: старатели работали на реках, стекающих в долину. Именно в Сакраменто (будущей столице нового штата) и Стоктоне собирались ручейки золота с горных приисков, и именно поэтому здесь позже сформировалась калифорнийская власть. Любопытно, что позже, уже после окончания золотой лихорадки, Великая долина несколько потеряла свою привлекательность. Сейчас самые густонаселенные территории штата расположены южнее, на побережье в районе Лос-Анджелеса и Сан-Диего, где лучше климат.

Далекий путь к Эльдорадо

Насколько отдаленным «медвежьим углом» была Калифорния в середине XIX века, можно судить хотя бы по тому, как будущие старатели добирались в свое будущее эльдорадо. Между освоенными районами востока страны и тихоокеанским побережьем находится горная цепь Кордильер. Знаменитого трансамериканского шоссе №66 тогда, конечно, еще не было. Не было и какой-либо другой дороги на запад. И у переселенцев было всего три варианта пути к золоту.

Во-первых, можно было двигаться по суше через степи и горы, по землям кровожадных индейцев. Это была самая трудная и рискованная трасса, хотя и самая короткая. Менее рисковые могли отправляться морем, и тут можно было выбрать два пути. Сесть на пароход, идущий вокруг Южной Америки, или доплыть через Карибское море до Панамского перешейка. На то, чтобы совершить путешествие на юг до мыса Горн и обратно в Северное полушарие, требовалось пять--восемь месяцев. С панамским путем тоже было не все просто. Знаменитого канала в то время еще не было, так что охотники за золотом должны были пересечь самое узкое место континента пешком и потом ждать судна, которое «подбросило» бы их до Калифорнии. В любом из трех случаев дорога за богатством была весьма непростой. Но заразившиеся золотой лихорадкой рвались и рвались к горам Сьерра-Невады.

Поразительно то, как мало времени прошло от момента обнаружения золотоносных жил до превращения глухой провинции в наиболее стремительно развивающийся штат США. Причем золото «потянуло» за собой буквально все области экономики и жизни и в первую очередь повлияло на развитие транспорта. Если в конце 1840-х годов на запад через перевалы Кордильер с трудом ползли фургоны первых поселенцев, то уже в 1869 году с атлантического побережья до Сан-Франциско можно было доехать на поезде. Еще раньше -- в середине 50-х годов -- начала функционировать первая железная дорога в самом золотом штате. Вопрос с трансамериканским сообщением был снят. И, возможно, именно это превратило тихоокеанские штаты из далекой провинции во второй центр Америки.

Легкое золото

Но и когда еще не было железных дорог, население Калифорнии росло как на дрожжах. К примеру, Сан-Франциско, основной порт, куда прибывали корабли с «аргонавтами» -- золотоискателями, в 1848 году был городком с населением в 600 человек и маленькой пристанью. Через год здесь уже жили 25 тыс. жителей. Инфраструктура, как бы сказали сейчас, не поспевала за ростом населения, прибывающим старателям приходилось жить буквально под открытым небом. Сохранились описания городов и поселков Северной Калифорнии времен золотой лихорадки -- громадные площади, уставленные времянками, палатками, недостроенными хижинами и простыми навесами, едва защищающими от дождя. Удачливые старатели могли иметь в кармане целое состояние, но ночевать при этом в дырявой халупе, потому что другого доступного жилья в округе просто не было.

По какой-то загадочной причине природа расположила большинство месторождений золота в довольно труднодоступных местах. Скажем, на территории Европы сейчас нет ни одного сколько-нибудь значимого прииска. И по большому счету за всю историю в Старом Свете было только два региона, где активно мыли золото в существенных количествах, -- Испания и бассейн Дуная. Зато, например, в Сибири золотые россыпи и рудные залежи встречаются едва ли не в каждом регионе -- от Кузбасса до Чукотки. Однако мест, где этот металл добывать легко, на нашей планете не так много. К примеру, в ЮАР, которая является мировым лидером золотодобычи, шахты уходят в глубь месторождений на несколько километров. Добыча на таких глубинах стала возможной только с использованием современных технологий. А полтора века назад люди брали по большей части то, что лежит сверху. Подобных месторождений в мире немного, и калифорнийские прииски оказались редким исключением. Здесь в первые годы старатели буквально ходили по золотому песку.

Поначалу добыча в Калифорнии велась самым примитивным способом: старатели промывали золотоносный песок в небольших лотках. Золото -- очень тяжелый металл, его крупинки гораздо тяжелее кварцевых песчинок и других минералов. При встряхивании залитого водой песка пустая порода смывалась, на дне лотка оставались желтые драгоценные частички. Позже рабочим пришлось перейти на более сложные в техническом отношении способы добычи. Использовались большие наклонные лотки, установленные на козлах, получившие название «длинный Том». Для того чтобы обращаться с такими устройствами, одного человека было мало, требовалась целая бригада.

Позже старатели столкнулись с обычной для приисков проблемой: запасы золотоносного песка на поверхности земли исчерпались буквально через три-четыре года. Лихорадка имела шанс закончиться, но этому не позволил случиться технический прогресс. Золотоискатели научились размывать почву и добираться до скрытых в глубине слоев песка. Появился брезентовый рукав и насадка -- устройство, аналогичное пожарному брандспойту. Эта несложная техника позволила группам старателей добывать золото там, где пасовали одиночки.

Короли джинсов и тачек

Всю эту огромную толпу золотоискателей надо было обслуживать, перевозить, кормить, поить и развлекать. Снабженцы, торговцы и прочая сфера услуг -- от кабатчиков до проституток -- активно перемещали золотой песок из кисетов старателей в собственные кошельки. В первые годы лихорадки цены в добывающих регионах зашкаливали. За унцию золотого песка (около 30 г) скупщики давали старателю до 5 долл. При этом в первые месяцы после обнаружения золота цена комнаты в районе добычи могла доходить до 100 долл. в месяц. За обед старателям приходилось выкладывать стоимость двух унций золота.

Часто говорят о том, что на золотой лихорадке нажились не те, кто добывал металл, а те, кто продавал лопаты. Это, по-видимому, верно. По крайней мере, история почти не сохранила имен тех, кто смог не только намыть состояние с лотком в руках, но и сохранить и приумножить свалившийся в руки достаток. Скажем, тот самый плотник из Коломы Джеймс Маршалл, который стал первооткрывателем калифорнийского золота, пережил банкротство и умер в 1885 году «персональным пенсионером» штата Калифорния. Без этого скромного пособия состарившемуся «первому старателю» пришлось бы, пожалуй, жить впроголодь.

А вот имя эмигранта из Баварии Леви Страуса написано на миллионах поясниц: первый капитал он сколотил в 50-х годах позапрошлого века, продавая старателям рабочие штаны, ставшие прообразом современных джинсов. Еще одним героем бизнеса, сделавшим небольшое состояние на торговле с золотоискателями, стал молодой парень, получивший прозвище Джонни Тачка. Когда лихорадка закончилась, он вместе с братьями стал строить уже не тачки, а экипажи и повозки. А позже -- уже в начале XX века -- эта компания с успехом переключилась на автомобили. Фамилия братьев была Студебеккер.

Гражданское общество между погромами и заповедями

Если США любят именовать плавильным котлом, в котором эмигранты превращались в странный сплав, называемый американской нацией, то Калифорния стала одним из самых жарких мест этого котла. Помимо самих англоамериканцев с востока с фамилиями Смит или Миллерза золотом устремились и новые эмигранты. В самый разгар лихорадки в Северной Калифорнии насчитывалось до 15 тыс. приезжих из Мексики и других стран Латинской Америки, тысячи гавайцев, китайцев, французов. Для последних, за которыми закрепилась кличка «кескиди» (от французской фразы «Что он сказал?»), в Сан-Франциско даже издавалась газета -- читателей хватало. Золото начали мыть даже местные индейцы. Но эта многонациональная орда старателей жила отнюдь не мирно.

На эмигрантов, равно как и на калифорнийских индейцев, приехавшие с востока американцы смотрели весьма неприязненно. С аборигенами происходили постоянные стычки, переходящие временами в полномасштабные военные действия. Но все закончилось обычно: если в 1850 году индейцы были в штате этническим большинством (около 150 тыс. человек), то к началу XX века их численность сократилась в десять раз. С «понаехавшими» же боролись в основном финансовой дубиной: на пике недовольства эмигрантами появился документ, принятый законодателями штата в 1850 году. Для золотоискателей-иностранцев устанавливался ежемесячный налог в 20 долл. Тут надо отметить, что тогдашний доллар не чета нынешнему и на сумму эмигрантского налога можно было купить, например, билет на корабль из Европы в Америку. Иноземцы платить часто отказывались, после чего на помощь сборщикам налогов стали отправляться отряды добровольцев, состоящие из старателей-американцев. Драки между различными диаспорами случались весьма регулярно. Впрочем, на фоне обычных криминальных разборок эти бои не выглядели чем-то особенно выдающимся. Ведь большие и легкие деньги, как всегда, приманили не только настоящих трудяг, но и множество мелких воров и серьезных бандитов. А государственной власти в первые годы золотой лихорадки в Калифорнии толком не было.

Будущий «золотой штат» штатом в 1848 году еще не был. Федеральную власть здесь представляли военные, ведь только-только закончилась война с Мексикой. Административным центром был городок Монтеррей, на местах были избираемые мэры. С полицией, судебной властью и т.п. дела обстояли тоже не слишком хорошо. Но для нескольких тысяч колонистов этих полуформальных институтов вполне хватало. Золото перевернуло все: территории срочно потребовались властные структуры. Хотя бы для того, чтобы навести маломальский порядок в поселениях старателей и разбирать споры между золотоискателями. И калифорнийцы проявили чудеса самоорганизации.

К 1849 году здесь появляется прообраз будущего парламента штата, а уже в сентябре 1850 года Калифорния становится 31-м штатом США. Тот самый налоговый акт против иностранцев был одним из первых документов, принятых законодателями Калифорнии. О «народных дружинах», которые помогали налоговикам громить иммигрантов, уже говорилось. Но были и другие образцы самоорганизации, например брошюра «Десять заповедей старателя», написанная в 1853 году. Эти правила мирного сосуществования были очень популярны, хотя силы закона у них не было. Например, в брошюре содержались указания вроде «Не укради кирки, или лопаты, или лотка у своего товарища... не бери его инструментов без разрешения, не возвращай взятое сломанным» или «Не убий. Не убивай ни себя самого работой под дождем, даже если ты думаешь, что сможешь купить услуги врача, ни своего соседа ни на дуэли, ни во гневе». Наверняка этому следовали далеко не все, но то, что этот текст разошелся в большом количестве экземпляров, говорит о том, что масса старателей хотела порядка и справедливости.

Жизнь после лихорадки

В мире есть две самых известные золотые лихорадки -- калифорнийская и клондайкская, начавшаяся в 1896 году на Аляске. Однако подобных массовых переселений старателей на места новых залежей драгоценных металлов в истории человечества было довольно много. Есть, например, история австралийской золотой лихорадки, начавшейся в 1851 году. Здесь россыпи были открыты сразу в двух местах -- близ местечка Батхерст в Новом Южном Уэльсе и под Мельбурном. Чуть позже выяснилось, что на юго-востоке континента есть несколько богатых месторождений. Сюда повалили авантюристы, привлеченные легкой наживой. И, видимо, именно золотоискатели, а не каторжники, как обычно считается, стали основой будущей австралийской нации. По крайней мере, через десять--двадцать лет после открытия золотых приисков пришлое население материка увеличилось более чем в два раза. В 1851 году здесь жили только 437 тыс. эмигрантов, в начале 60-х -- уже 1млн 150 тыс.человек. Лихорадка сделала крупными городами малонаселенные местечки. Именно на золоте вырос, например, Мельбурн, ныне уже миллионный город.

Медики знают, что большинство лихорадок излечимо и вскоре проходят, почти не оставляя следов. Если уничтожить возбудителя, спадет и жар, организм восстановится. «Золотые лихорадки» не исключение, в большинстве случаев они продолжаются всего несколько лет и прекращаются, когда старатели выбирают легкое золото. Потом прииски либо забрасываются, либо начинают разрабатываться на промышленной основе -- крупными компаниями, способными вложить большие суммы в рудники, в строительство шахт, в машины и механизмы для обогащения породы. Большие города, возникающие за несколько лет вблизи месторождений, также быстро оказываются полузаброшенными маленькими поселками. Например, австралийские Балларат и Бендиго, куда в 50-х годах XIX века стремились десятки тысяч людей, сейчас заштатные городки (а ведь Балларат был некогда больше Мельбурна). Золота для всех здесь хватило лет на пятьдесят, после чего жизнь в городах затихла. Что-то подобное случилось и на Клондайке. За пару лет после открытия золота здесь работали 40 тыс. человек. Сейчас в самом крупном из местных поселков -- Доусоне -- живет около 2 тыс. человек.

Однако для Калифорнии золото послужило толчком для бурного развития. Прежде всего потому, что в штате было не только золото. Во-первых, здесь хватало и других полезных ископаемых -- от ртути до нефти, так что после истощения месторождений Сьерра-Невады свободным рабочим рукам было чем заняться. Во-вторых, здесь успела сложиться собственная инфраструктура -- десятки городов и поселков, обширные земли, которые вскоре превратились в знаменитые апельсиновые плантации. Кроме того, после строительства железной дороги Калифорния оказалась воротами к Тихому океану, а Сан-Франциско вырос в крупнейший порт на западе США. Уже потом появился Голливуд, превративший штат в самую знаменитую кинофабрику земли. Калифорния нашла замену золоту, чего не смогли сделать многие другие регионы, отдававшие землю старателям в обмен на недолговечное лихорадочное процветание.

Замена золотоносных песков на другие источники богатства бывала не только в Калифорнии. Скажем, та же Австралия, выработав свое золото, все же не стала заброшенным краем, как Клондайк. Мельбурн и Сидней остались крупными процветающими городами, а на место драгоценного металла пришла другая экономика, например овцеводство. Конечно, с обычного барана золотого руна не снимешь, но долгие годы эта отрасль оставалась в Австралии главным источником благосостояния. В России тоже есть неплохой пример того, как добыча драгоценных металлов заменялась со временем разработкой иных полезных ископаемых. Сейчас Кузбасс -- это прежде всего уголь, сделавший Кемеровскую область самым густонаселенным регионом Сибири. Однако полтораста лет назад уголь никого не интересовал, а на этих территориях искали золото. Старатели работали в районе рек на границе нынешних Кемеровской и Томской областей и восточнее -- на юге Красноярского края. Позже основные регионы золотодобычи сместились в бассейны Лены и Колымы, а в Южной Сибири были обнаружены другие богатства. В XX веке уголь, металлические руды и Транссиб обеспечили промышленный бум в этих землях.