На этой неделе в прокат вышли два фильма, снятых об испанской истории. В «Капитане Алатристе» действие происходит в XVII веке, персонажи и антураж воссозданы по картинам Веласкеса, а в «Призраках Гойи» уже наступают новые времена, XIX век, и художники фильма при создании костюмов и грима прежде всего ориентировались на портреты Франсиско Гойи. Тем не менее фильмы мало похожи, и разница их далеко не исчерпывается различием творческих манер великих испанских художников.

«Призраков Гойи» снял Милош Форман -- режиссер-классик, настоящая слава которого пришлась на время, уже само ставшее историческим. «Капитана Алатристе» снял испанский режиссер Августин Диас-Янес, чья звезда только начинает восходить. И оба утверждают, что исторические эпохи, о которых они сняли свои фильмы, очень близки сегодняшнему дню.

В основе сценария «Капитана Алатристе» -- романы Переса-Реверте, целых пять, поэтому интриги нет как таковой, перипетии смешиваются в полный винегрет, а главный герой, которого играет харизматичный Вигго Мортенсен, то мокнет в окопах Фландрии, то скрещивает шпаги с незнакомцами на улицах Мадрида, то пробивается во дворец, но отважный капитан, что в беде, что в бою, хотя и не напевает никаких песенок, но ни разу даже глазом...потому что только смелым... Даже когда влюбляется -- правда, не за тридевять морей, а тут же рядом, в ту, с которой знаком едва ли не всю жизнь. И простой мальчуган в фильме тоже есть, мальчик-сиротка постепенно зреет, становится жестоким наемным убийцей, но к концу фильма, пережив множество приключений, встает рядом со своим воспитателем в военный строй, и это именно он расскажет потомкам о приключениях несгибаемого наемника.

Впрочем, судьба фальшивого капитана, «одиночки, воюющего против всего мира», -- это не совсем то, что по-настоящему волнует создателей этого 20-миллионного испанского блокбастера. Главное, посмотрите, как убедительно выглядит вся эта волшебная экипировка испанских головорезов -- какие подлинные рукоятки, какие тяжелые ремни, прорези, портупеи, плащи и шпаги... Романтическая высокая драма превращается под объективом современных бытописателей в захватывающий визуальный калейдоскоп. Пики к бою -- и облезлые, в обвисших шляпах, истрепанные пехотинцы ощетиниваются торчащими палками, как еж. А как трудно уберечь огонь, без которого не поджечь запал у пищали! Тлеющий трут носят во рту, подкрадываясь в тумане по грудь в воде к вражеской заставе. А как ужасно сидеть в мокром окопе и утолять голод болтушкой из сырых яиц... Какими грязными за время осады становятся руки, усы, рубахи! И как убедительно хрипят бойцы, когда капитан уверенной рукой перерезает им горло, и как они сопят, сражаясь, как вскрикивают, когда им всаживают в брюхо нож...

Торжество современного постановочного искусства, отличная операторская работа, а лица -- точные копии персонажей со знаменитых портретов, и если кому-то хочется себе представить, как именно выглядели люди, города, сражения и короли в XVII веке, то фильм предоставит всю информацию в полной ее аутентичности.

Милош Форман тоже старается убедительно показать свою Испанию. Но его приемы иные. В фильме, начинающемся и заканчивающемся офортами Капричиос, нет места натурализму. Здесь все похоже, но не подобно. И даже тюрьма инквизиции, и даже подвешивание на дыбе -- можно себе представить, как бы развернулись здесь авторы «Капитана»! -- выглядят у Формана добротно сделанными декорациями. Я уж не говорю про грим Натали Портман, которая играет в фильме две роли -- и два возраста. После 15 лет, проведенных в подземелье, ее полубезумная героиня, седая, морщинистая, со скособоченным ртом, но с целыми и белыми зубами, производит впечатление ряженой -- и это очень мешает всерьез воспринимать происходящее.

Но ведь в сущности Форман снимает не реконструкцию, а скорее фильм о нашем времени, когда никто ни во что не верит, а сменяющие друг друга властные элиты, несмотря на различие в риторике, ни в чем не отличаются друг от друга. Главный герой фильма не Гойя -- этот исторический персонаж не дает честным творцам, коими являются Форман, его соавтор Жан-Клод Карьер и продюсер Сол Занц, свободы маневра, -- а вымышленный отец Лоренцо, сначала инквизитор, а потом убежденный революционер. Его сыграл замечательный актер Хавьер Бардем, которому, однако, пришлось трудно, поскольку сложный характер героя хорошо задуман, да плохо прописан в сценарии. И тем не менее Форман все-таки рассказывает хорошую историю, полномасштабную, увлекательную, почти внятную, хотя и похожую на очень качественный, но все же сериал -- просто потому, что в такой манере сегодня как раз и стараются снимать сериалы. Зато Гойя в исполнении шведского актера Стеллана Скарсгарда все-таки оказывается главным стержнем действия, ибо в тех временах, о которых повествуют обе эти картины, как выясняется, не герой определяет собой действие, а наблюдатель -- тот, кто со стороны смотрит на мельтешение человеческих толп, на битву интересов, на политические амбиции и честолюбивые планы. Художник, отлично делающий свое дело, оказывается важнее и политиков, и воинов, и вельмож, потому что каким образом мы судим о времени? Правильно, мы его видим так, как видят его они -- Гойя, Веласкес, Форман, в конце концов.

А нынешние времена современные художники видят поразительно похожими на те, о которых они снимают. «Это было время парадоксов и перемен, а это так похоже на то время, в котором мне довелось жить: сначала это было демократическое общество, потом общество нацистское, потом коммунисты, потом опять демократия, потом опять коммунисты и еще раз демократия. Это очень похоже на ситуацию в Испании в начале XIX века», -- утверждает Милош Форман, проводя параллель между солдатами Наполеона, декларировавшими ценности Великой революции, и советскими войсками, обещавшими «свободу». А вот Августин Диас-Янес уверен, что Испания XVII века очень близка современной Америке и вообще нашему времени -- особенно «по части беспорядков и интриг».