Документалисты всего мира имеют свою собственную «набережную Круазетт» и свой «Канн» -- располагаются эти фестивальные радости в Амстердаме на IDFA (Международный фестиваль документалистики): сюда съезжается документальный люд, чтобы показывать масштабные работы, запускать крупные проекты, устанавливать моду, выявлять главные темы, обозначать звездные имена, создавать кумиров, почитать классиков. Директор фестиваля Алли Деркс родом из коммуны хиппи (причем знаменитой в городе) и принципам своим не изменяет: на фестивале царит дух бескомпромиссного авторства, несговорчивых гуманистических позиций и жесткого отпора коммерциализации. Замечу, в этом году активно поддержал этот отпор член киноакадемии фестиваля (IDFAcademy) Виктор Косаковский. Он заявил об «опасности справа», сказав, что власть в документальном кино захватывают редакторы телеканалов, они начинают диктовать авторам условия и позиции, а если так дело пойдет и дальше, то конец истинной креативности не за горами.

Российское кино в конкурсных показах было представлено скупо -- только работой дебютантки Александры Стреляной «Сарафан»: реконструкция предсвадебного обряда на русском Севере. Однако фестивальная публика отчетливо волнуется по поводу того, что происходит за пределами «еврокольца», особенно к востоку от него. В центре внимания были две крупномасштабные попытки понять, что происходит с демократическими ценностями: «Система Путина» французов Жана Мишеля Карре и Жиля Эмери и «Тень Священной книги» финна Арто Халонена. «Система...» пыталась проникнуть во внутренние миры правителей загадочной современной Московии. «Тень...» -- в тень, где прячутся западные бизнесмены, заигрывающие с режимом в Туркменистане ради туркменской нефти.

Впрочем, европейская аудитория с не меньшим беспокойством старается вникнуть в проблемы геноцида в Африке, расизма в английской провинции, гибельной ситуации с правами человека в Китае, в жизнь около Стены между Израилем и Палестиной...

Создается впечатление, что европейские документалисты (а с ними и зрители или наоборот) тоскуют по Большой Истории, которой они сами как бы лишены. В прошлом остались у них нечеловеческие усилия духа и драмы быта (конечно, Южная и Восточная Европа дают тут прикурить, но они «младшие» соседи -- не совсем «свои»...). В результате монументальные темы и траектории глобальных расследований приходится импортировать. Наверное, из-за этой ностальгии по временам, когда общество целиком было вовлечено в течение Истории, когда гражданская ответственность была принципиально выше градусом, приезд немецкого режиссера-классика Вернера Херцога превратился в бенефис базисных ценностей и истинных художественных подвигов.

Вернер Херцог появляется на публике крайне редко, и в Амстердаме на него закономерно смотрели с обожанием. Cколь ни эзотерически бывают его сюжеты, это всегда фильмы о том, как Большая История пробирается сквозь плоть людей, оставляя за собой то потопы, то засуху, то мор, то ликование. Не обращая внимания на статус классика, Херцог отдал в конкурсную программу новое творение -- «Неожиданные встречи на конце Света». Перейдя рубеж шестидесятилетия, Херцог сменил свой знаменитый сумрачный трагизм на мягкий сарказм, представив вереницу интервью-скетчей с некоторыми обитателями «деревеньки» ученых на Южном полюсе. Там бывший банкир работает шофером, а лингвист, изучавший исчезающие языки, разводит растения. Улыбчивый чудак с очевидным русским акцентом и русской фамилией обстоятельно объясняет, что за люди здесь собрались: «Те, кого постепенно жизнь вытеснила отовсюду: из семей, домов, городов, стран, а потом и вообще с карты мира». То есть Херцог снова нашел своих персонажей -- теперь они в буквальном смысле живут «за гранью себя».

Это комедия, но она «черная» по определению -- ведь дело происходит натурально у конца Света. Проводником (метафизическим) в «нуар» становится пингвин, эмигрировавший из своей стаи. Известен стиль существования пингвиньих сообществ -- они живут в постоянном коловращении вокруг друг друга. И вот на глазах у видеокамеры Херцога один пингвин решил уйти. И ушел. Через несколько дней он доковылял до лагеря Макмурдо -- пристанища людей, посмотрел на случайного встречного (человека), тот уступил ему дорогу, пингвин взял левее и пошел в сторону гор. Так никогда и не оглянулся, не повернул назад, а просто топал навстречу своей верной смерти. Безусловно, он хотел «невыносимо прекрасного одиночества» (как формулировал пространство для покоя и воли профессор Пнин из набоковской повести).

Документальная трагикомедия -- жанр, доступный немногим авторам, и их труды всегда встречаются публикой с особым воодушевлением. В этом смысле истинным героем конкурсной программы стал сербский режиссер Младен Митисевич, снявший комическую психодраму «Как стать героем» -- о том, как он боролся с собственной депрессией, участвуя в марафоне. Автор саркастично комментирует происходящее, пока у него есть силы произносить слова, и вместе с еще одним доходягой приходит к финишу последним. Зрители приветствовали режиссера как истинного олимпийца и, главное, искренне радовались, что человек на их глазах избежал верной смерти.

Заметим, так документалисты демонстрируют новую методику -- съемку смертельных трюков с собственным участием. Горящее кольцо на арене и тигра с видеокамерой представляете?

Еще одна трагикомедия -- фильм «Портной» испанца Оскара Переца. Несколько эпизодов из жизни маленькой портняжной лавки в Барселоне. Держит ее пакистанец. Он нанимает на работу индийцев-нелегалов. На вид несчастный эмигрант. А оказывается алчным и вероломным царем в своем четырехметровом королевстве: врет в глаза клиентам, третирует работников. Снятый почти как хоум-видео фильм вдруг оказывается сказкой про черта в табакерке. За что и получил главный приз в короткометражном конкурсе.

А самую высокую награду фестиваля получила более чем двухчасовая сага Гонцало Арийона «Брошенные». Здесь не до шуток. В фильме реконструированы фрагменты авиакатастрофы, которая произошла в Уругвае в 1972 году, -- самолет упал в Анды. Шестнадцати пассажирам удалось не только выжить, упав с небес, но за несколько недель самим выбраться из заснеженной пустыни. Тогда это были юноши из спортивной команды медицинского института -- сейчас это отцы семейств, которые каждый год приезжают на место катастрофы вместе со своими детьми и женами, вместе с родственниками погибших. Режиссер поехал с ними, снял адские интервью-воспоминания и смонтировал их по репликам, по эмоциональным выплескам как душераздирающую пьесу. Все герои фильма сняты на фоне неба. Только поясные планы -- лица и фон бесстрастной синевы. На экране происходит чудо: кажется, что люди теряют свою телесность и превращаются в слова, облаченные плотью, и из них складывается романный текст, который уводит зрителя-слушателя в глубины эпического сопереживания и от которого невозможно оторваться. Здорово.

Очевидно, что магистральной линией фестиваля IDFA стал поиск новых методик повествования и соответственно новых возможностей присутствия автора в пространстве избранной им документальной реальности. «То, что правда состоит только из фактов, является величайшим заблуждением -- если бы это было так, телефонная книга Манхэттена была бы самой глубокой и правдивой книгой на свете», -- сказал на дискуссии со зрителями Вернер Херцог, излагая свою концепцию отвержения практики cinema verite (съемки «жизни врасплох»). Конкурсные фильмы и противоречили этим сентенциям, и развивали их. Но все соглашались с мэтром, когда он говорил: «Без наших фантазий мы были бы коровами на лугу, а я не хочу так жить».