Чем был юбилей Октября каких-то тридцать лет назад? Это было о-го-го! Парад на Красной площади. Кусочек Профсоюзной улицы в Москве переименовали в проспект 60-летия Октября. На бескрайнем асфальтовом просторе Манежной площади торчал одиноким зубом камень размером с кладбищенскую стелу с надписью о намерении соорудить на этом месте монумент к юбилею (к какому? -- из-за автомобильного движения подойти и выяснить было нельзя). Так и проторчал памятник намерению воздвигнуть памятник до крушения СССР с последующим рытьем котлована торгового комплекса.

Теперь, по счастью, не то. Парады не проводят. Музей Ленина ликвидировали как класс, он скукожился до отдела Исторического музея. Музей революции переименовали и перепрофилировали. Но про революцию и Ленина многого так и не договорили. Эта зияющая недоговоренность стала главной темой выставки «1917. Мифы революции».

Авторы выбрали несколько важнейших мифов. Речь не о банальных агитлегендах -- про выстрел «Авроры» (выпустили одну болванку), штурм Зимнего (у дворца и Временного правительства вовсе не было защитников), бегство Керенского в дамском платье (уехал, но в шинели; с байкой про платье боролся всю оставшуюся жизнь -- тщетно; и поделом). Это известно и не важно. Важно другое. Мифы о том, что Ленин осуществил революцию на деньги германского генштаба, данные под обещание свернуть войну; что Николая II предал генералитет, потребовав отречения, иначе трон бы сохранился; что революция -- явление, России чуждое, привнесенное извне. Это версии противников большевиков. Версии советские: одним из главнейших деятелей Октября был Сталин, безусловным лидером -- Ленин. Ленинское предвидение направляло ход событий. Их поддерживали широкие народные массы, чаяния коих большевики выражали.

Выставка построена как неспешное, не лобовое размышление над этими вопросами. Странным образом с ее содержанием вступает в противоречие дизайн -- в стиле агрессивного двухцветного авангарда: желто-черного, когда речь идет о Феврале, красно-черного в залах об Октябре. Двухцветье диктует: или -- или. В стиле геометрического авангарда формировалась безапелляционная левацкая легенда о революции и грядущем новом обществе. Построенные в залах выгородки, загоняющие зрителя в фанерный ящик и заставляющие его кружить по подобию темных катакомб, подразумевают рассказ о закоулках заговоров и подполий, но никак не о выплеснувшихся на площади толпах. А документы говорят о противоположном. О неясности. И желании уйти из двумерной плоскости мифа.

Генеральский заговор? Происки германской разведки? Вот письмо великого князя Николая Михайловича к императрице-матери (после убийства Распутина, конец декабря 1916 года). Открытым текстом о необходимости устранить дурно влияющую на государя Александру Федоровну: «Речь идет о спасении престола -- не династии, которая еще прочна, но теперешнего государя. Иначе будет слишком поздно... Вся Россия знает, что покойный Распутин и А.Ф. одно и то же. Первый убит, теперь должна исчезнуть и другая». Или: «Мы все приходили к убеждению, что «старый режим неминуемо должен привести к финальной катастрофе» -- так оно и случилось!» Нет, это не Ленин или Керенский. Это письмо великого князя Дмитрия Павловича великому князю Павлу Александровичу от 29 апреля 1917-го. Сын объясняет отцу, что стремление предотвратить катастрофу заставило его стать одним из убийц Распутина.

Интереснейшие документы -- записи телефонных сообщений полиции о происходящих в конце февраля петроградских беспорядках. Фотографии огромных толп на улицах. Императрица пишет Николаю в Ставку: «Это «хулиганское» движение, юноши и девушки только для подстрекательства бегают с криками, что у них нет хлеба, а рабочие не дают другим работать. Было бы очень холодно, они, вероятно, остались бы дома». Редкие снимки: помещения Департамента полиции, разгромленные восставшими. И толпы, митинги, шествия. Но «точка невозвращения», по мысли авторов выставки, -- это не бунт в столице, не отречение Николая II, а мало замеченное отречение Михаила Александровича. Он, наверное, еще мог бы удержать престол («династия еще прочна»). Но не стал.

Первый зал -- то, что в советских учебниках называлось «от Февраля к Октябрю». Радостный разброд свободы, воззвания, прокламации, листовки, газеты и плакаты всех мастей. Советы и комитеты. Временный комитет членов Государственной думы «нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка». Наполеон говорил: «Корона валялась в грязи, я ее поднял». В 1917-м кто только не брал «корону» -- опасливо, двумя пальцами, через носовой платок... Вежливенько передавали друг другу, с очень благородными речами, декларациями и программами. Пока не вцепились в нее хваткие и вовсе не брезгливые пальцы.

После того как большевики спровоцировали кровавые столкновения в Петрограде, один из сатирических журналов вышел с пустой рамочкой на первой полосе. В ней пояснение: «Эту страницу должен был украшать портрет г. Ленина. Воздерживаемся пока от помещения его из уважения к памяти граждан, убитых на улицах Петрограда в дни 3--5 июля, и для того, чтобы дать возможность г. Ленину избегнуть до суда справедливого проявления народного гнева». Кто только не обвинял большевиков и весной, и летом, и осенью 1917-го в подстрекательстве, провокациях, антигосударственных и антинародных действиях, шпионаже. Выборы в Учредительное собрание они проиграли. Репутацию германского агента Ленин заработал. Его «гениальное предвидение» -- выдумка. Он еще в конце января 1917-го писал: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции».

Германские деньги? Документ о том, что Ленин провел целых два дня в здании германского посольства в Берне и это якобы было зафиксировано заграничной агентурой Департамента полиции в декабре 1916-го, -- фальшивка, неясно кем изготовленная. Равно как и показания некоего прапорщика, что и он сам, и Ленин являются германскими агентами (обе подделки есть на выставке). Но из того, что эти документы сфабрикованы, не следует, что у Ленина не было связей с немцами. Давали немцы ему деньги? Как ни крути, всю историю большевистской партии сопровождали финансовые скандалы. Ленин брал деньги цепко и всюду. В августе 1917-го, когда Временное правительство желало судить его как германского агента и газеты были полны разоблачений, Ленин публично отругивался. Говорят, он получил деньги через Карла Моора? Знать такого не знаю, «никогда и не было и нет ни прямого, ни косвенного снюхивания с немецкими социал-империалистами?». А художник Арцыбушев, набросавший серию портретов политиков и партийных деятелей (это из интереснейших экспонатов), рисует Моора рядом с Ленином. Протокол заседания ЦК РСДРП(б) от 24 сентября 1917 года, написанный рукой Е.Д. Стасовой, гласит: от предлагаемых швейцарским социалистом Моором денег отказаться, ввиду неясности их происхождения. А в начале 20-х в уже советской Москве партийцы переписываются: Моор торчит в Москве и просит вернуть ему долг в 35 тыс. долл., одолженных партии в июле--августе 1917-го. Я.С. Ганецкий признается, что брал деньги из рук Моора. В сущности же, вопрос этот не столь важен. Брал Ленин деньги у немцев или не брал, обязательствами он себя точно не связывал.

Октябрьским переворотом руководил, конечно, не Ленин. Ленин только что нелегально вернулся из Финляндии, где отсиживался в шалаше. 25 октября на заседании Петроградского совета объявил Временное правительство низложенным не Ленин, а Троцкий. После чего предоставил слово Ленину, «который в силу целого ряда условий не мог до сего времени появляться в нашей среде». Как не появлялся там и Сталин, хотя Февраль вернул его, как и всех политических, из ссылки, хотя Сталин был в Петрограде. Гвоздь выставки -- два варианта картины К.Ф. Юона «Первое выступление Ленина на заседании Петросовета в Смольном 25 октября 1917». На первом (1927) за спиной вождя стоят Антонов-Овсеенко, Дзержинский, Каменев, Милютин, Подвойский, Троцкий, Ломов, Урицкий, Рыков, Карахан. На втором (1935) возле Ленина Сталин, Дзержинский, Урицкий, Молотов.

Что мы знаем о 1917 годе? Вроде бы все. А может, почти ничего.