На фасаде Московского музея современного искусства в Ермолаевском переулке красуется огромная афиша с изображением подушки. Но это вовсе не значит, что выставка «Новый ангеларий» будет отдыхом для головы. Наоборот, придется поломать голову над тем, почему в качестве темы кураторы выбрали именно ангелов, хотя вестников небес уже предостаточно и в классической живописи, и в сувенирной продукции. Разгадкой может стать предыдущий проект -- «Артконституция» (2003). Тогда художников попросили проиллюстрировать статьи Конституции РФ. И на обложке каталога уже тогда фигурировала подушка, только парадная, из меха горностая, с аппликацией в виде российского флага.

Закон государственный и закон небесный не случайно изображаются одинаково, ведь они и по устройству похожи. На небе те же министерства, каждое из которых имеет свою функцию. Скажем, святому Пантелеймону надо молиться о здравии, он министр зравоохранения. А святой Николай -- премьер, к нему можно обращаться по всем вопросам. Ангелы -- исполнительная власть. Молитвы -- универсальные слова для каждого из просителей, они доходят до небес лучше, чем индивидуальная импровизация. По сути, те же бланки в учреждениях -- стандарт, предпочтительный более, чем заявление в свободной форме. Возможно, исходя из положения о том, что Бог наказывает человека, исполняя его желания, заявки часто рассматриваются невероятно долго. Одним словом, бюрократия.

Что и отражено в ряде интересных работ. Они выделяются из общей перьевой массы достаточно наивных проектов тем, что представляют ангелов «при исполнении». Самый внятный и монументальный образ -- на холсте Сергея Калинина и Фарида Богдалова «После аудиенции». Члены «большой восьмерки», те же, что были на их картине «Перед аудиенцией», висящей ныне в Константиновском дворце, только с пририсованными крыльями. Серьезные и сосредоточенные в первом варианте главы государств, очевидно, чувствуют облегчение и парят в невесомости белого сияния, потому что получили подтверждение: их власть -- от Бога. И, как ангелы-хранители целых народов, могут спокойно отдыхать, преклонив головы на горностаевые подушки. Не забыв положить под них том Конституции, чтобы лучше запомнить.

Власть обладала божественным ореолом всегда, и в советские времена тоже. В картине Витаса Стасюнаса рабочий у станка получает одобрение сверху -- из облаков высовывается рука, показывающая большой палец. Рядом надпись: «Во!» Подвиг ударников труда, выдающих 150% сверх плана производственной нормы, может быть приравнен к аскезе средневековых подвижников. Лозунг «Выполним пятилетку в три года» -- священный обет.

Любые проявления государственной гордости мерцают ангелическим присутствием. Футбол -- культ нашей эпохи, каждый матч повергает прихожан стадиона в мистический экстаз. В работе Юрия Шабельникова «Эзотерический футбол» на взлетевшем над полем и игроками мяче проявляется силуэт ангела. Рядом с картиной на полу -- футбольные мячи, сделанные из мрамора. Материал, из которого ваяли античных богов, теперь обрел предельно совершенную форму шара, символа божественной бесконечности. Мячи представлены в нескольких экземплярах, наверное, потому, что если каждому полагается собственный ангел-хранитель, то стоит также всем раздать по мячу, чтобы не отнимали друг у друга.

Перо можно приравнять к штыку. Соц-артисты Комар и Меламид превращают перьевую ручку чиновника в подобие копья. Маленькая фигурка в деловом костюме дерется ею с трехглавым Змеем Горынычем, эдаким абстрактным Злом. Впрочем, Добро и способ борьбы за него весьма условны -- горы бумаг, исписанные ручки и перенаправляемые полномочия. Ведь сколько ни отрубай Горынычу голову, она отрастет заново. Симбиоз преследователя и преследуемого приводит к постоянному обновлению последнего и подтверждает необходимость существования первого. Если зло исчезнет вовсе, то станут ненужными и борцы с ним.

Именно об этом на 2-й Московской биеннале современного искусства зачитал доклад философ Джорджио Агамбен. Он предположил, что когда наступит Царство Божие, необходимость в ангелах отпадет, а при коммунизме никому не понадобится бюрократический аппарат. И значит, те и другие, чтобы продолжать существовать, должны бездействовать, быть пассивными, чтобы не приблизить всеобщее счастье, а значит, свой конец. Далее Агамбен сравнивал художественную активность с бездеятельностью философов и политиков. И даже если не углубляться в тонкости его мысли, он, безусловно, прав.

Актуальное искусство борется за права женщин, нелегальных иммигрантов, политзаключенных и других обездоленных. А когда воцарится справедливость для всех, как же художникам быть актуальными? Нет проблем -- нет предмета для искусства. И тут приходит спасительный формализм. Так же, как бюрократы совершенствуют процедуры и усложняют законы, так и художники занимаются исследованием «языка искусства». Это загадочное действие позволяет им поддерживать свой творческий статус.

Торжество бюрократии продолжается на выставке «Дополнительный элемент» Владимира Логутова в Stella Art Foundation на Мытной. Работы художника напоминают отчетность о проведенной госучреждением работе. Даже если никаких ощутимых результатов пока не достигнуто, видны вложенные усилия, материалы, использованные при работе и списанные как устаревшие. И во всем виден ответственный подход.

В ящичке мольберта -- гора источенных до коротенького огрызка карандашей. Рядом белые холсты с облупленным грунтом. Художник не хотел начинать, пока не станет ясен окончательный замысел произведения. И пока раздумывал тяжко, холсты пришли в негодность. Так куда же он использовал карандаши?

На то, чтобы сделать ряд графических листов в изобретенной им технике «негативного рисования». Он заточил грифель с двух концов карандаша и, рисуя на одном листе, фиксировал на другом листе, подставленном с другой стороны, все отрывы карандаша от первого листа. И выставил эти графики обратных движений. Один мудрец сказал, что когда поэт пишет свои слова, второй конец его пера чертит в небе письмена богу. Изобретение Логутова позволяет наконец-то прочитать переписку. В подписях к изображениям вроде «Нанося сокрушительный удар » и «Призывая за собой» подразумеваются конкретные активные действия. А на самих рисунках -- каракули, энергичная и усердная растрата карандаша.

В картинах-кроссвордах, сделанных Логутовым, клетки для слов заполнены одинаковыми крестиками. И вовсе не неграмотность заставляет ставить художников абстрактные значки, а чиновников делать все для галочки. Конкретных высказываний нет, потому что никто не желает отвечать за свои слова.