Когда правосудие в стране (как это долгие годы было и, увы, остается в России) изначально заточено не на то, чтобы установить истину, а на то, чтобы отстаивать экономические и политические интересы исполнительной власти, даже профессиональная работа конкретных следователей не меняет общей картины. В случае с расследованием убийства журналистки Анны Политковской и уголовным преследованием бывшего владельца компании «Русснефть» Михаила Гуцериева «левое» российское правосудие явлено во всей своей красе.

Разумеется, в оценках мы можем опираться только на слова официальных лиц и озвученные решения официальных судебных инстанций. Вот есть политическое убийство Анны Политковской. Оно политическое независимо от версии -- «попытка дискредитировать российскую власть» (как это представил президенту Путину генпрокурор Чайка) или месть героев публикаций. Оно политическое просто потому, что Анна Политковская была политическим журналистом и критиком властей, и потому, что убили ее в день рождения президента страны. Даже если последний факт случайное совпадение, это совпадение политическое. Нам говорят, что фамилию заказчика убийства, которую следователи якобы знают, называть нельзя -- в интересах следствия. Но, оказывается, можно уверенно утверждать, что он находится за пределами России. При этом нам не рассказывают, находился ли он за границей на момент «заказа» или сбежал уже после убийства. Зато мы теперь из официальных источников знаем, что из 11 арестованных по этому делу двое почти сразу же были отпущены. А потом суд признал незаконным арест по этому делу полковника ФСБ Рягузова. То есть с обывательской точки зрения они вроде не виноваты. Спрашивается, почему мы должны верить, что виноваты все остальные?

Опять же -- и на это обратил внимание весь мир, комментировавший рассказ генпрокурора президенту о расследовании одного из самых громких заказных убийств в новейшей истории страны, -- в разговоре была озвучена только одна версия. Причем почему-то та самая, которую по горячим следам преступления в свое время озвучил сам президент.

Наконец, публичные заявления о возможной причастности арестованных по делу Политковской к убийству редактора русского «Форбса» Пола Хлебникова и первого заместителя председателя Центробанка Андрея Козлова, вполне естественно, сразу же родили шутку, что и убийство только что идентифицированных останков царской семьи тоже дело рук пойманных киллеров. Только убийство Литвиненко на них пока не «повесили» -- видимо для того, чтобы и дальше пытаться обвинять в нем главного российского олигарха-беглеца, осевшего в Великобритании.

С Михаилом Гуцериевым тоже все выглядит очень странно. Разговоры о том, что если у нас человек вышел из своего бизнеса, подчинившись давлению власти, то его, мол, уже не посадят, конечно, чушь. Еще как посадят. Но нам сначала объявляют, что «Русснефть» купит «Базовый элемент» Олега Дерипаски (первого российского олигарха, который публично обещал отдать весь свой бизнес государству в любой момент). Потом рассказывают сказки, что «Базэл» якобы неправильно оформил ходатайство о покупке компании в Федеральную антимонопольную службу, будто никогда раньше ничего не покупал и не умеет оформлять подобные бумаги. Акции «Русснефти» все равно арестовывают. Самого Гуцериева, как мы узнаем из официальных источников, еще 6 августа объявляют во внутренний розыск. А 28 августа Тверской суд Москвы заочно выдал санкцию на арест бизнесмена -- то есть основание для его объявления в розыск международный. Поверить в то, что г-на Гуцериева не арестовали после похорон сына (если он на них действительно был -- тут разные источники дают разную информацию) из соображений гуманизма, решительно невозможно. Скорее всего ему заранее дали понять (прямо или косвенно, самим фактом уголовных дел с целью отъема бизнеса), чтобы он уезжал из страны, а санкция на арест стала чистой профанацией.

Главная проблема избирательного правосудия -- и это нагляднейшим образом продемонстрировали сталинские времена -- состоит в том, что его жертвами могут стать и сами отправители такого правосудия. Поэтому верить при таком правосудии нельзя никому. Шансов на объективное расследование дел, в которых замешаны интересы представителей исполнительной власти, при таком правосудии нет по определению. И правды об этом общество пока не узнает даже не потому, что не хочет ее знать (а оно, судя по реакции населения на дело ЮКОСа, этого не хочет), а потому, что ее не ищут сами расследователи.

Ни слово «право», ни слово «правда» в нынешнем правосудии, увы, не присутствуют. Это какое-то «левосудие»...