В июне в издательстве РОССПЭН выходит в свет монография Егора Гайдара «Гибель империй. Уроки для современной России». Мы предлагаем выдержки из раздела этой книги, посвященного «теории и практике» авторитарных режимов, существовавших в ХХ веке в различных странах.

Время показало, что срок существования авторитарных режимов недолог. Однако период политической нестабильности, связанной с крушением старых институтов и отсутствием новых, когда на смену традиционным монархиям приходят молодые демократии, а их в свою очередь сменяют авторитарные режимы, может растянуться на века.

Лидеры авторитарных режимов нередко искренне убеждены в том, что они пришли навсегда. Однако ощущение временности, неустойчивости -- характерная черта этого способа организации власти. Даже когда подобные политические структуры формируются при общественной поддержке, обусловленной разочарованием общества в некомпетентных и коррумпированных политиках, пришедших к власти на основе демократических процедур, со временем они начинают восприниматься обществом как нелегитимные, начинается обсуждение путей и сроков восстановления демократических институтов. Когда такие дискуссии становятся значимыми, выясняется, что и лидеру режима, и его ближайшему окружению непросто выстроить то, что называется «стратегией выхода», -- набор действий, обеспечивающих их свободу, безопасность и благосостояние после ухода от власти.

Эту проблему хорошо иллюстрирует пример А. Пиночета, одного из самых эффективных диктаторов XX в., проводившего разумную экономическую политику, заложившего основы чилийского «экономического чуда». По его инициативе были внесены соответствующие поправки в чилийскую конституцию, которые должны были обеспечить его безопасность после отставки. Опыт показал: это не помогает.

А. Пиночет был не первым диктатором, задумавшимся о том, как решать эту проблему. Осознание ее реальности стимулирует распространение коррупции в кругах, близких к верхушке авторитарного режима. Нестабильность положения, ненадежность власти заставляют правящую элиту ориентироваться на короткую перспективу. История не знает случаев, когда бы череда авторитарных правителей уважала права собственности. Статистика демонстрирует взаимосвязь между устойчивостью существования демократической системы и надежностью гарантий контрактных прав.

***

Авторитарные режимы выстраивают простую структуру государственной власти. Однако, как справедливо отмечал Э. Бурке, «простые формы правления фундаментально ущербны, если не сказать -- хуже» (Burke E. Reflections on the Revolution in France. Chicago: Regnery, 1955. P. 92). Отсутствие системы сдержек и противовесов, публичной дискуссии, позволяющей сделать информацию о решениях, принятых под влиянием коррупционных интересов, общедоступной, подрывает и без того хрупкую веру общества -- да и самого режима -- в его право управлять страной.

Одна из попыток ответа на вызовы, связанные с нестабильностью авторитарных режимов, -- закрытые, или управляемые, демократии. Это политические системы, в которых формально демократические институты и процедуры сохраняются, но правящая элита договаривается о принципах преемственности власти, контролирует избирательный процесс, предопределяя его исход. Стратегически это решение оказывается тупиковым. Страны, в которых в ХХ в. сложились режимы закрытой демократии, вынуждены были от них отказаться, приступить к формированию функционирующих демократических институтов. Это произошло и в Италии, и в Японии, и в Мексике, считавшихся образцом подобного рода систем.

Есть и другой ответ на вызовы нестабильности, характерные для авторитаризма, -- создание тоталитарных политических конструкций. По своей сути это подвид авторитарных режимов. Они также формируются не на базе традиции престолонаследия и не в результате конкурентной демократической процедуры. В их становлении и функционировании ключевую роль играет готовность власти в неограниченных пределах применять силу. Специфические черты -- более жесткий контроль над ежедневной жизнью людей, чем тот, который считают разумным лидеры авторитарных режимов, и мессианская идеология, призванная обеспечить режиму легитимность. В авторитарном государстве руководству страны важно, чтобы люди не вмешивались в публичную политику, не участвовали в демонстрациях, не выступали с петициями, не обращались к зарубежной прессе с разоблачениями преступлений власти. Что они говорят на кухне, значения не имеет. При тоталитарном режиме за анекдот, некорректный по отношению к его лидеру, рассказанный дома, можно попасть за решетку.

Мессианская идеология -- важная отличительная черта тоталитарных режимов. Авторитарный -- объясняет свою необходимость прозаическими аргументами: несовершенством демократических властей, значимостью динамичного экономического развития, необходимостью противостоять экстремизму. Тоталитарный -- апеллирует к религиозным или псевдорелигиозным символам: тысячелетний рейх, всемирный коммунизм, мировой халифат.

Проблема подобного рода идеологических конструкций в том, что они плохо накладываются на реалии современного мира. Исходя из предшествующего опыта, поверить в их эффективность трудно. Идея тысячелетнего рейха подталкивает к мировой войне, краху и капитуляции. Намерение построить мировую коммунистическую систему оборачивается созданием неэффективной и неустойчивой экономики. К чему приведут попытки создать мировой халифат, сколько это погубит жизней, покажет время.

***

Чтобы адаптироваться к условиям меняющегося мира, нужно помогать или по меньшей мере не мешать процессам глобальной трансформации и связанным с ними социально-экономическим изменениям: урбанизации, росту уровня образования, изменению структуры занятости. Именно необходимость концентрации усилий на экономическом развитии, преодолении отставания от передовых государств -- основа идеологических построений, которыми авторитарные режимы оправдывают свое существование. Опыт показывает, что успехи в достижении этих целей не обеспечивают политическую устойчивость.

Мексика конца XIX -- начала XX в. -- характерный пример влияния динамичного развития на политическую дестабилизацию авторитарного режима. В течение 20 лет, предшествующих 1910 г., темпы роста ВВП были высокими. Производство минерального сырья, сахара выросло в четыре раза, была создана текстильная промышленность, развита нефтедобыча, построены металлургические заводы и железные дороги. Национальная валюта оставалась стабильной, условия доступа к внешним кредитам -- благоприятными. Объемы внешней торговли и налоговые поступления выросли в десять раз. Все это не предотвратило революцию.

Развитие подрывает базу устойчивости недемократических форм политического устройства. В малограмотной, крестьянской стране авторитарный режим может быть устойчивым. Общество не предъявляет спроса на свободу. Те, кому она интересна, -- незначительное меньшинство, к тому же нередко понимающее, что свобода может означать эскалацию социальных требований малообеспеченных групп населения, перераспределительный азарт, жертвами которого могут стать они сами. Правящий режим опирается на поддержку армии, рекрутируемой из крестьян, безразличной к идеям городских интеллектуалов. По мере индустриализации, роста уровня образования ситуация меняется.

Тайвань -- пример авторитарного режима, который столкнулся с кризисом легитимности, связанным с трансформацией общества в процессе экономической модернизации. К концу 1970-х годов Тайвань обладал высокоиндустриальной экономикой, в значительных объемах экспортировал качественную технику и информационные технологии. На этом фоне традиционные методы политического контроля перестают работать. Репрессии подрывают авторитет властей, увеличивают популярность гонимых. Тема коррупции становится предметом общественного обсуждения. Закрытие нелояльных СМИ провоцирует митинги, столкновения протестантов с полицией. Среди интеллигенции растет убеждение в порочности существующей политической системы, необходимости создания общественных установлений, предполагающих конкуренцию между политическими партиями. В университетах формируются оппозиционные власти сообщества. Беспартийные депутаты, протестуя против произвола правящей партии, покидают заседания парламента. Во второй половине 1980-х годов руководству режима становится ясно, что сохранить авторитаризм невозможно. В 1987 г. правящая партия -- Гоминьдан была вынуждена отменить чрезвычайное положение, разрешить существование иных политических партий.

Лидеры испанского авторитарного режима верили, что быстрый экономический рост 1960-х годов позволит сформировать консервативное общество, не интересующееся политикой. На деле он способствовал культурным, социальным и политическим переменам, подорвавшим стабильность режима.

***

Есть элементы благосостояния, качества жизни, которые невозможно измерить показателями душевого ВВП. Право свободы передвижения, выбора места жительства, участия в решении проблем страны, возможность читать и слушать то, что считаешь нужным, свобода слова -- это нематериальные блага, их нельзя оценить в денежном выражении. По мере роста благосостояния спрос на эти права, значимость их для общества возрастают.

Объяснить это людям, прожившим жизнь в стабильных демократиях, трудно. В учебниках они читали о свободах, много раз об этом слышали. Но для них эти права настолько же естественны, как возможность дышать. Нетрудно понять, что это важно, но каждый день об этом не думаешь. Неоднократно сталкивался с левыми интеллектуалами, пытавшимися доказать, насколько прав был Дэн Сяопин, разделивший экономические и политические реформы, начавший с создания функционирующей и растущей рыночной экономики и не ставивший задач политической либерализации. На вопрос о том, за сколько они лично готовы продать свободу слова, почему-то не отвечают, обижаются. Видимо, полагают, что эти права им в отличие от других гарантированы по праву рождения в государстве с устойчивой демократией. Для тех, кто жил в авторитарных или тоталитарных режимах, понять значение этих свобод проще.

В странах, не имеющих демократической традиции, оказавшихся под властью автократов, с ростом уровня развития спрос на свободы повышается. Остановить его можно силой -- главным ресурсом таких режимов. Проблема властей в том, что возможность ее применения в модернизирующемся обществе сокращается.

Даже в аграрном Китае использование войск во время событий 1989 г. в Пекине оказалось задачей, непростой для руководства страны. Пекинский гарнизон был сочтен недостаточно надежным. Войска, необходимые для подавления протеста, были переброшены с советской границы.

Крах авторитарного режима в Южной Корее -- пример проблем, связанных с обеспечением политической устойчивости подобных режимов. Крушение последовало на фоне десятилетий экономического роста, темпы которого были высокими.

***

Социально-экономическая трансформация приводит к политической мобилизации широких слоев населения, в первую очередь молодежи. Способность властей применять насилие для сдерживания этой активности оказывается подорванной. Социально-экономическое развитие формирует городское общество. Образованные люди понимают, что имеют дело с нелегитимным, недемократическим, коррумпированным режимом. В этой ситуации можно объединить активное меньшинство, готовое отдать за его свержение все, включая жизнь. Трудно найти тех, кто будет за него умирать.

Куба конца 1950-х годов при Ф. Батисте -- типичный пример этому. Кубинская экономика в 1950-х годах развивалась достаточно высокими -- по латиноамериканским стандартам -- темпами. Среднегодовой прирост ВВП на душу населения Кубы за период с 1950 по 1957 г. составил 2,3%. Режиму, столкнувшемуся с вызовом внутреннего вооруженного протеста, хватило воли, чтобы принять меры самосохранения. В стране была введена жесткая цензура СМИ, существовала сильная тайная полиция. Почувствовав опасность для своей власти, Батиста значительно увеличил численность армии. Пытки и убийство людей, заподозренных в нелояльности режиму, приняли массовый характер. Руководство армии и полиции состояло из людей, близких к Батисте. Они были заинтересованы в сохранении сложившегося положения вещей.

После высадки повстанцев Батиста действовал энергично: вокруг зданий, в которых располагались органы власти, выставил полицейские патрули; самолеты и корабли патрулировали побережье; правительственные войска бомбили села, население которых поддерживало повстанцев; сотни людей были посажены в тюрьмы. На улицах валялись трупы тех, кого власти заподозрили в симпатиях к противникам режима.

Этого оказалось недостаточно, чтобы остановить революционеров. В декабре 1956 г. их было 82, после высадки в живых осталось 12. Весной 1957 г. журналисты спорили, сколько их: 50 или 100? Осенью того же года уже говорили о 1000. В середине 1958 г. речь шла о 5--10 тыс. повстанцев. Судьбу кубинской революции решило не формальное соотношение числа солдат у правительства и сил повстанцев, а то, что общество считало режим Батисты коррумпированным и несправедливым.

Разумеется, Куба, как и Тайвань, Южная Корея никогда не были империями. То, что их объединяло с последними, -- право сильного, как основа легитимации институтов существующего режима. Их примеры показывают, насколько в современном мире это ненадежный фундамент.

***

Прогнозировать время начала кризиса авторитарного режима трудно. Порой он долго не наступает, но когда начинается, то развертывается стремительно, быстрее, чем кто бы то мог предположить. Лидеры авторитарных режимов нередко сами не понимают, почему это происходит. Последний шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви, изумленный развитием событий в 1978 г., спрашивал американского посла в Иране Джорджа Салливэна: «Меня беспокоит то, что происходящее находится за пределами возможностей КГБ. Значит, это работа британских секретных служб или ЦРУ. Почему ЦРУ решило работать против меня?».

Механизмы краха авторитарного режима разнообразны. Нередко они связаны с личной судьбой диктатора. Стабильность такой политической структуры зависит от жизни или состояния здоровья автократа, вокруг которого объединилась политическая элита. Со смертью правителя нередко начинается этап распрей в правящей верхушке. Так, уход из жизни Чан Кайши (1975 г.) открыл дорогу демократии на Тайване, убийство президента Южной Кореи Пак Чжон Хи в октябре 1979 г. ускорило процесс демократизации страны.

Иногда механизм развертывания кризиса связан с военным поражением. Яркий пример тому -- развитие событий в Аргентине после войны за Мальдивские (Фолклендские) острова.

Информационная глобализация -- важный фактор подрыва стабильности авторитарных режимов. В мире начала ХХ в. подавляющая часть населения плохо представляет себе, что происходит вне их деревни, как устроены другие социальные структуры. ХХ в. сделал мир интегрированным. Знание того, как устроены политические системы развитых стран, общедоступно. Объяснять народу, особенно его молодой, образованной части, что их сверстники в других странах имеют право на свободу и участие в решении проблем страны, а они -- нет, что за них это сделают начальники, на стороне которых сила, -- задача, не имеющая решения.

Одна из причин кризисов, приводящих к краху авторитарные режимы, -- межнациональные конфликты. Именно поэтому такие режимы менее стабильны в этнически и религиозно разнородных государствах.

Бывают и иные варианты. Краху шахского режима в Иране не предшествовали ни военное поражение, ни смерть автократа, ни острый межнациональный конфликт. Он произошел на фоне благоприятной конъюнктуры нефтяного рынка и роста благосостояния. Но все-таки чаще всего развалу авторитарного режима предшествует экономический кризис.

***

Мир современного экономического роста динамичен, трудно предсказуем. Достоверное прогнозирование цен на сырьевые ресурсы или курсов мировых валют за пределами возможностей экономической науки. Жизнь заставляет адаптироваться к внешним вызовам. Их трудно предвидеть. История ХХ в. полна примеров кризисов, которых ни национальные власти, ни международное сообщество не ожидали. Это реальность, с которой приходится считаться. Кризиса 1994 г. в Мексике ни квалифицированное руководство Международного валютного фонда, ни американское Казначейство не ждали. Нежданным для специалистов стал финансовый кризис 1997--1998 гг. в Юго-Восточной Азии, распространившийся затем на постсоветское пространство и Латинскую Америку.

В конце 1990-х годов была опубликована подготовленная на высоком профессиональном уровне книга, посвященная проблемам, с которыми столкнулись нефтедобывающие страны на фоне падения цен на нефть в 1980-х годах. Индонезия в ней рассматривалась как пример успешной адаптации к изменившимся условиям мирового развития. До того как книга успела выйти в свет, индонезийский режим в результате событий в Юго-Восточной Азии рухнул.

Столкнувшись с экономическим кризисом, правительству приходится сокращать бюджетные расходы, повышать налоги, девальвировать национальную валюту, ограничивать импорт, сокращать дотации. Все это тяжелые, непопулярные меры. Чтобы проводить их, режим должен быть уверен, что общество их примет или что он способен использовать силу, чтобы остановить возможные беспорядки.

Слабость авторитарных режимов, столкнувшихся с подобным кризисом, в том, что они не обладают ни первым, ни вторым ресурсом. Обществу, воспринимающему режим как нелегитимный и коррумпированный, объяснить необходимость принятия набора экономических мер, суть которых в том, чтобы «затянуть пояса», трудно. Коррупция, которую при росте благосостояния воспринимали как явление неприятное, но неизбежное, на фоне кризиса становится вызовом представлению о разумном и справедливом устройстве общества.

***

Краху авторитарного режима предшествует период нестабильности -- время, когда этот режим теряет остатки легитимности. В ретроспективе его начало определить не трудно. Скажем, в Иране оно относится к 1970--1978 гг., когда шахский режим усиливает контроль секретных служб за ежедневной жизнью граждан, репрессии против оппозиционных лидеров. В 1970 г. в Иране по политическим причинам не была взорвана ни одна бомба. В 1972 г. число политически мотивированных взрывов достигло 13. В 1974 г. прошли студенческие беспорядки, волнения, связанные с продовольственным снабжением в Тегеране. С середины 1970-х годов растет привлекательность идей радикального фундаментализма. В 1977--1978 гг. череда массовых демонстраций, сопровождающихся применением насилия, становится характерной чертой жизни страны.

Если автократ сохраняет контроль над силовыми структурами, он может подавить общественное недовольство привычными для авторитарного режима способами, показав, что способен пролить столько крови, сколько нужно, чтобы сохранить власть. Но в кризисной ситуации убеждение в нелегитимности и нестабильности режима нередко распространяется и на солдат, сержантов, младших офицеров. Когда диктатору особенно нужны лояльные силовые структуры, они перестают работать.

Проблемы нестабильности авторитарных режимов не кончаются с их крушением. В отсутствие легального политического процесса, парламента, влияющего на жизнь общества и поэтому ответственного, центрами притяжения оппозиции оказываются самые простые лозунги. Суть их стандартна: «Смерть продажному антинародному режиму»; «Справедливость и перераспределение» (взять все и поделить); «Нет -- режиму национальной измены» (радикальный национализм). Сочетание подобных лозунгов -- сильное средство борьбы против режима. Оно характерно, например, для возглавляемого Ф. Кастро движения 26 июля на Кубе 1950-х годов. Попытки воплотить в жизнь эти лозунги -- не лучшая гарантия построения стабильной демократии.

***

Авторитарный режим при всей его нелегитимности -- функционирующая власть. На улицах есть полиция, поддерживающая порядок; если страна относительно развитая, то дети ходят в школу, в больнице можно получить медицинскую помощь. Тем, кто не пережил крах авторитарных режимов, трудно понять, что их конец означает крах институтов, обеспечивающих хоть какой-то закон и порядок. Решения американских властей в Ираке летом 2003 г. о дебаасизации, роспуске полиции и армии саддамовского режима, принятые без оценки их последствий для обеспечения порядка на улицах, надежности энергоснабжения, сохранности имущества государственных учреждений, -- наглядное тому свидетельство.

То, что способность власти монополизировать применение насилия -- важнейший элемент стабильного государственного устройства, известно по меньшей мере со времен публикаций классической работы М. Вебера (Weber M. Politik als Beruf. Munchen, 1919). При крахе авторитарного режима способность новых властей применять насилие для обеспечения порядка ограничена, иногда подорвана. Даже когда существовавшие силовые структуры не расформировывают, они теряют вкус к продолжению собственной деятельности. Для них не ясно, насколько устойчива новая власть, не вернется ли старая, будут ли они наказаны за сотрудничество со сменившимися правителями. В этой ситуации естественная стратегия -- ничего не делать.

У политических режимов, приходящих на смену авторитарным, нет исторической легитимации, традиций, обеспечивающих устойчивость власти. В этом состоит фундаментальная проблема, связанная с крахом авторитарных политических систем: ничто не гарантирует, что за ним последует формирование устойчивых демократических институтов.

Опыт показывает, что в решении этой проблемы немалую роль играют внешние факторы. В Восточной Европе после прекращения советского контроля влияние Европейского союза, перспектива членства в этой организации, объединяющей сообщества высокоразвитых стран, были важным фактором стабилизации демократии. В Латинской Америке после завершения «холодной войны», когда прагматический принцип «Может быть, он и сукин сын, но это -- наш сукин сын» вышел из моды, влияние Соединенных Штатов способствовало обеспечению стабильности демократических институтов. Но эти факторы действуют отнюдь не во всех регионах мира.

Испания -- развитая европейская страна с давней парламентской традицией, политическая элита которой осуществляла мирную трансформацию авторитарного режима в демократию. В 1980-х годах она стала членом Европейского сообщества. Тем не менее на протяжении почти десять лет после ухода каудильо Франко руководство страны было вынуждено решать трудные проблемы обеспечения контроля гражданских властей над армией. Страна неоднократно оказывалась на грани военного переворота. Это пример того, насколько сложен переход от авторитаризма к демократии даже в благоприятных условиях.