Сегодня вечером в Доме музыки выступит ансамбль Брайана ИРВАЙНА -- если не самого известного, то уж точно самого эксцентричного ирландского композитора современности. Его произведения -- одновременно умная и хулиганская мешанина из классических струнных, рэпа, рок-н-ролльной бас-гитары и всего остального, что только под руку попадется. На сцене он сам и его музыканты ведут себя так, что если бы так вели себя зрители, их бы точно удалила охрана. В России Ирвайн -- наследник Джона Зорна и Сергея Курехина -- уже немного известен. В прошлом году он написал пьесу специально для фестиваля «Возвращение», которая пользовалась большим успехом, в этом -- уже совершил небольшое турне по России с концертами и мастер-классами.

«Мой ансамбль -- это моя игрушка», -- говорит он. Ставить публику в тупик и раздражать пуристов -- не самоцель. В чем композитор признался Александру БЕЛЯЕВУ.

-- Можно сразу напрямик: вы все-таки хотите шокировать слушателей?

-- Нет. Я создаю то, что сам бы хотел слушать. Может быть, это эгоистично, но так оно и есть. К тому же такие вещи весело играть. Веселье вообще важная часть музыки. Для меня понятие жанра довольно условно, потому что самое интересное -- то, что происходит между сыгранными нотами и звуками, а не то, какие именно ноты и звуки извлекаются. Мне не очень нравится, что наша музыка должна существовать в записи. В записях наш ансамбль что-то теряет. Я понимаю, что надо выпускать пластинки, чтобы тебя услышало как можно больше народу, но, честно говоря, мы бы лучше дали лишних сто концертов, чем сделали запись.

-- Как сложился именно такой состав ансамбля?

-- У всех музыкантов в группе совершенно разный бэкграунд: один играл рок, другой -- джаз, третий вообще классическую музыку, как наш русский участник Роман Минц. И это для меня естественно, потому что еще когда я был подростком, то тоже соединял людей в группы. Я сам играл в панк-группе, при этом обучался классическому фортепиано. Оно мне в конце концов надоело, и я занялся сочинением и дирижированием. Писал для кино, в частности, я всегда любил разные жанры... Мне было нужно что угодно, только не этот кельтский фольклор. Я же из Белфаста -- меня там это все с детства достало...

А состав, который вы услышите, сложился семь лет назад. Мы все знали друг друга много лет, решили сотворить что-нибудь вместе. Это была, в общем, такая игра. Но оказалось, что состав жизнеспособный: нас стали приглашать. Мы не очень много зарабатываем, но возможность ездить по разным странам для нас самое важное и приятное в этом деле.

-- Чему вы учите студентов на мастер-классах?

-- Как играть в ансамбле, импровизировать... Сыграем что-то, покажем, как мы взаимодействуем на сцене. Мы общаемся странным образом. Чувствуем друг друга, подкидываем все время разные идеи. Не вполне обычный способ совместного музицирования. К тому же у меня своя система дирижирования, которая совсем не похожа на классическую.

-- Для неподготовленного слушателя ваши сочинения -- полнейший хаос, но подача, звукоизвлечение с головой выдают профессионалов...

-- Ну да. И вообще в записанном виде мои сочинения довольно, я бы сказал, «прочная» музыка. Там все нотами записано, все нюансы, ничего лишнего или случайного. Но мы пытаемся сыграть какое-то безумие поверх всего этого. Всякие неожиданные паузы, и всякое такое, чтобы каждый раз произведение звучало по-новому. Кажется, идея работает.

-- Вас сравнивают с Сергеем Курехиным...

-- Это приятно, поскольку главные музыканты, оказавшие на меня мощнейшее влияние, это Джон Зорн, Сесил Тейлор и Курехин. Я помню, как у нас еще в середине 80-х показывали по телевидению концерт Сергея Курехина. Там были какие-то животные на сцене, оркестры, сам он черт те как себя вел... Мне это сразу жутко понравилось. Для середины 80-х Курехин был просто шокирующим персонажем. Он великий человек, но самое, пожалуй, главное, что меня в нем вдохновляло, -- его способность быть в музыке таким, как в жизни, и в жизни таким, как в музыке. Ничего не разделять и ко всему относиться иронично. Музыка -- часть жизни. Часть моей жизни, во всяком случае. Я не представляю, как музыкант может выходить на сцену, играть, потом приехать домой и все это выкинуть из головы. Две отдельные жизни -- на сцене и дома? Нет, я мечтал, чтобы у меня творчество было связано с повседневностью, и наоборот.