В минувшую субботу в столице Абхазии Сухуми отметили 85-летие советизации республики -- одну из ключевых дат в спорной истории ее суверенитета. Корреспондент «Времени новостей» Иван СУХОВ побывал в Абхазии накануне юбилея и попытался разобраться, насколько обоснованны ее претензии на полную государственную независимость.

Реки и мосты

Абхазия -- это треугольник, гипотенузу которого образует 200-километровая полоса Черноморского побережья, а катеты -- Большой Кавказский хребет (граница с Россией) и река Ингури (граница с Грузией). Примерно в полукилометре от Ингури стоит грузинский полицейский пост, мимо которого преимущественно пешком в обе стороны движутся немногочисленные жители приграничной полосы. Чуть дальше, у въезда на длинный мост через Ингури, стоит пост российских миротворцев. С грузинской стороны поста на асфальте видны нарисованные мелом детские рисунки с солнышками, домиками и грузинскими флагами. Еще один символ миролюбия грузинской стороны стоит у обочины дороги, прямо у въезда на мост: это револьвер размером в полтора человеческих роста, дуло которого глядит вдоль моста в сторону Абхазии, но при этом завязано узлом.

Большинство людей движется через границу пешком. С пешеходным переходом через Псоу, по которой проходит де-юре российско-грузинская, а де-факто абхазо-российская граница, ингурский мост не сравнить: переход на Псоу постоянно переполнен людьми и грузами, а через Ингури идут единицы.

На абхазском берегу реки возвышается полуразрушенная древняя сторожевая башня, которая мрачно контрастирует с завязанным револьвером. Дорогу снова перекрывает миротворческий пост, а уже за ним стоят вагончики абхазских иммиграционных и таможенных властей. Приграничные жители, которых знают в лицо и на грузинской, и на абхазской стороне, пересекают границу без проблем. Другим гостям приходится предъявлять документы и ждать, пока представители службы госбезопасности уточнят в Сухуми, согласован ли визит.

Пока начальник местного отделения СГБ сидит на еженедельном четырехстороннем совещании, которое каждый четверг проходит на Ингури с участием грузинской и абхазской сторон, миротворцев и миссии ООН, абхазские военные предлагают мне кофе и пускаются в геополитические рассуждения. «Как ты меня заставишь дружить с теми, с кем я дружить не хочу? -- спрашивает офицер по имени Дима и кивает в сторону сторожевой башни. -- Видишь башню? Когда еще ее поставили, чтобы границу охранять». Дима слышал о южноосетинских событиях и считает, что это только прелюдия к обострению в Абхазии: «Что Осетия? Там территория как от этого моста до Гали (ближайший абхазский райцентр). Мы для них главная цель».

Дима полагает, что в случае войны в Южной Осетии туда отправятся сотни полторы его соотечественников. Если же обострение случится и в Абхазии, то она, как и в прошлую войну, не останется без поддержки с Северного Кавказа. К слову, в память о той помощи одна из улиц в Сухуми названа улицей Конфедератов -- в начале 90-х годов существовала так называемая Конфедерация народов Кавказа, которая отчасти координировала действия добровольцев. Дима с сожалением вспоминает о чеченцах, воевавших против Грузии на стороне Абхазии: он говорит, что был лично знаком с Шамилем Басаевым и знает его как отменного стратега. «А сейчас не знаю, что с ним произошло. Когда Гелаев попер через Кодорское ущелье на Сахарную голову (гора в Абхазии. Имеются в виду события 2001 года. -- Ред.), у меня внутри как-то все сразу испортилось. Я, конечно, понимаю, что такова политика -- сейчас мы сражаемся плечом к плечу, а завтра разошлись в разные стороны. Если сейчас у нас начнется война, чеченцы за нас уже не подпишутся. Скорее они будут на грузинской стороне». И добавляет: «Если бы Гелаев тогда тихо прошел Абхазию -- вроде как мы вам сделали добро, теперь вы нам сделайте -- он бы легко вышел на Адлер. Российская граница тогда была такая -- любой пройдет. Сейчас уже, конечно, построже».

Изменение глобуса

«У нас 87 километров границы с Грузией, и пока мы не сделаем ее государственной, все будет очень сложно», -- считает глава администрации Гальского района Юрий Квеквескирия. Его многолетний предшественник Руслан Кишмария теперь возглавляет районное собрание и полностью разделяет эту точку зрения. «Глобус изменился. Пора понять, что Грузия начинается не на Псоу, а на Ингури. У нас фактически уже есть семь полноценных погранзастав и таможенная служба, -- рассказывает г-н Кишмария. -- Пограничников и таможенников вместе с сотрудниками СГБ и милиционерами здесь всего 600 человек».

По словам Руслана Кишмария, ситуация в районе «сложная, но стабильная». «Ярко выраженных диверсионных групп на территории района нет, хотя мы знаем, что они (грузинские военные. -- Ред.) постоянно ведут рекогносцировку местности. Основные проблемы теперь связаны с криминалом, -- рассказывает глава районного собрания. -- Новые грузинские власти официально разогнали партизан (формирования в Зугдидском районе Грузии, полуофициально ведшие диверсионную войну на приграничных территориях. -- Ред.). Часть их ушла в официальные грузинские структуры, а часть занимается грабежом. Это проблема и для них, и для нас, потому что грабителям все равно, в чей дом он заходит -- в грузинский, мегрельский или абхазский».

Г-н Кишмария говорит о нескольких недавних случаях похищения людей и диверсии против начальника службы безопасности гидроэлектростанции на Ингури, часть которой принадлежит Грузии, а часть -- Абхазии. В том, что существуют смешанные грузино-абхазские криминальные группировки, Руслан Кишмария сомневается. «Недавно в Зугдиди задержали трех грузин и одного абхаза с автоматом. Он вроде бы был там на свадьбе, а обратно переходил границу через брод на Ингури. Но это какая-то странная история: в Зугдиди абхаз с автоматом не проехал бы и 50 метров -- сразу был бы задержан. А вот если бы мы задержали вооруженную группу из трех абхазцев и одного грузина, об этом сразу узнал бы весь мир. Грузины ведь хотят показать, что ситуация в Гальском районе выходит из-под контроля властей, что миротворцы не справляются. Они от имени жителей района собирают всякие сплетни про миротворцев».

Общую ситуацию г-н Кишмария оценивает как более спокойную, чем три-четыре года назад, когда диверсии, обстрелы и подрывы на минах происходили в Гальском районе почти ежедневно. Последнее обострение произошло около года назад, когда в районе появились отряды абхазского президентского спецназа, которые стремились сорвать голосование и не допустить к власти Сергея Багапша, за которого были готовы голосовать мегрельские села. Тогда ситуацию отчасти удалось выравнять ополченцам-багапшистам, которые приехали из Сухуми и взяли избирательные участки под свою охрану. Но сейчас никакого спецназа в районе нет: все боевые группы, по словам Руслана Кишмария, были выведены из района сразу же после выборов. Сейчас порядок обеспечивают две патрульные группы миротворцев и абхазская милиция. «Милиционеры несут службу в горячей точке, поэтому им за год в 2--2,5 раза повысили зарплату и зачитывают стаж год за два. Правительство нашло способ выделить им восемь автомобилей и обеспечить средствами связи. Кстати, половина милиции у нас этнические мегрелы. А со временем соотношение будет 30 к 70 в их пользу».

"Да здравствует Грузия!"

«Кто хотел вернуться в Гальский район, тот уже вернулся, -- говорит Руслан Кишмария о покинувших эту территорию после грузино-абхазской войны. -- Здесь 90% мегрельского населения, и мы не делаем различия между мегрелами и абхазами. У нас в администрации и сейчас лежат 11 заявлений от людей, которые хотят вернуться в свои дома. По указу президента Абхазии они вправе это сделать, но они сами обратились к нам и захотели придать статус своему возвращению. Теперь мы думаем, как это сделать. Хотя есть, конечно, и категория людей, которая вернуться не может -- это прежде всего те, кто участвовал в боевых действиях».

В ближайшее время в Гальском районе должна начаться очередная паспортизация: всем желающим будут выданы новые абхазские паспорта. «Сейчас у людей на руках грузинские, советские и российские паспорта, у некоторых по пять-шесть паспортов одновременно», -- рассказывает г-н Кишмария. Советские паспорта давно недействительны. Наличие российского не помешает получить абхазский -- законодательство республики признает такое двойное гражданство. Обладатель грузинского паспорта сможет выбрать один из двух вариантов -- либо отказаться от грузинского гражданства в пользу абхазского, либо сохранить грузинское и оформить себе в Абхазии вид на жительство. Это же касается людей, желающих вернуться в район с территории Грузии. По словам Руслана Кишмария, человек с грузинским паспортом и видом на жительство не сможет голосовать на выборах и служить в армии.

Чтобы права человека в Гальском районе соблюдались независимо от цвета паспорта, абхазские власти готовы открыть там специальный офис по правам человека. «Нам нечего скрывать в Гальском районе, и открытие такого офиса вполне соответствуют нашему стремлению войти в сообщество современных демократических государств», -- считает министр иностранных дел Абхазии Сергей Шамба.

Порядок с паспортами хочет навести и грузинская сторона: по ее требованию российским миротворцам в зоне грузино-абхазского конфликта до 10 марта должны быть оформлены грузинские визы. На очередном еженедельном заседании четырехсторонней комиссии на границе в Ингури грузинские представители пообещали, что в противном случае против миротворцев будут возбуждаться уголовные дела. Пока командование миротворцев принимает меры, чтобы оформить визы солдатам и офицерам, несущим службу на грузинском берегу Ингури, абхазская сторона заверяет, что в Абхазии никакие визы миротворцам не нужны. «Это не подобострастное отношение к России, это уважение к стране, которая помогает нам, в том числе и ценой жизни сотни своих солдат, о которых мы никогда не забудем», -- поясняет абхазский премьер-министр Александр Анкваб.

«Я думаю, к лету обязательно будет обострение противостояния, --говорит Руслан Кишмария. -- Не исключено, что дойдет и до вооруженных столкновений, и я сомневаюсь, что миротворцам удастся развести противоборствующие стороны. Причиной обострения может стать именно стремление Грузии вытеснить отсюда контингент миротворцев. Если их все же вынудят уйти, тогда вместе с ними уйдет и миссия ООН, и тогда на границе встанем мы сами».

К высокому голубому забору миссии ООН в Гали примыкает двор школы №2, которая считается грузинской. На солнышке во дворе играют дети, у входа по-грузински и по-русски написано что-то проникновенное о любви к книгам. В конце января этого года в Гали приезжал грузинский госминистр по урегулированию конфликтов Георгий Хаиндрава, встречался там с министром иностранных дел Абхазии Сергеем Шамбой. Вместе с грузинской делегацией приехали журналисты. Они снимали грузинскую школу и записали, в частности, эпизод, когда несколько учеников выкрикивают в камеру по-грузински: «Да здравствует Грузия!» Позднее в некоторых грузинских СМИ появилась информация о репрессиях, которым подверглось после этого школьное руководство.

«Никакого скандала не было, -- пожимает плечами директор школы Нона Шотаевна Хентбая. В ее школе учатся 430 этнических грузин. В плотном расписании четыре языка: русский, грузинский, абхазский и английский. -- Я была в администрации района и объяснила Руслану, что ничего, конечно, не готовилось заранее, что это была спонтанная инсценировка: сами журналисты предложили детям сказать эти слова на «раз-два-три». Сейчас уже все спокойно, а в первую неделю после этого эпизода приходили ребята-абхазы, которые участвовали в войне, заходили в школу с оружием, спрашивали, в чем дело. Дети, естественно, пугались. Я пошла в администрацию и попросила, чтобы это прекратилось. Теперь у нас все в порядке».

Районная администрация придает большое значение политкорректности. При мне г-ну Кишмария звонит прокурор района -- речь идет о результатах проверки бухгалтерии одного из мегрельских детских садов. «Постарайтесь оформить все по возможности без возбуждения уголовного дела, -- просит Руслан. -- Скажут, что мы специально преследуем директора, потому что он грузин».

Дороги войны

Расстояние от Гали до Сухуми -- около 80 километров. Старенькая «Волга» абхазского таксиста Алика, единственная на трассе, тратит на эту дорогу более полутора часов -- отнюдь не из-за дефектов мотора. «На этой дороге не ямы, а целые берлоги», -- говорит Алик, объезжая очередную выбоину. Алик сам участвовал в боевых действиях. По его словам, в окрестностях Гали, где местность больше всего напоминает разрушенную войной Чечню, большинство зданий пострадало из-за послевоенного мародерства.

Проезжая через последний пост миротворцев, Алик говорит, что нынешний состав гораздо более терпимо относится к местным жителям. «Раньше их сюда переводили из Чечни, и они себя здесь вели так, как привыкли там. Однажды остановили меня, велели раскрыть багажник и разобрать запаску. «Зачем?» -- спрашиваю. -- «У тебя там героин». -- «Слушай, -- говорю, -- давай я тебе подарю эту запаску вместе с героином?» Война к некоторым на всю жизнь пристает. Хотя и чеченская война, и наша -- одного дня той войны не стоят, когда весь мир против Гитлера воевал, и по потерям, и по израсходованным боеприпасам».

Про потери и израсходованные боеприпасы Алик рассказывает за каждым новым поворотом дороги. Где-то здесь находились позиции, которые он, тогда совсем молодой абхазский ополченец, защищал 11 месяцев подряд. Дорога несколько раз с боями переходила из рук в руки, и каждый раз в столкновениях гибли не только бойцы, но и мирные жители. Теперь о тех событиях напоминают лишь разросшиеся брошенные сады, полуразрушенные дома и огромные выбоины на дороге. Судя по всему, Алик хорошо знает, за что была заплачена такая высокая цена: «Если ты спросишь меня, простого абхазского водилу, я тебе отвечу -- Абхазия должна быть независимой. Я, например, не хочу, чтобы она присоединялась к России. Миротворцы там, зона влияния -- пожалуйста. Абхазия вполне может быть самостоятельной, хотя и под крылом России. А если опять будет война, грузинам с нами не справиться».

Недалеко от Гали есть место, где автомобильная дорога пересекает железнодорожную магистраль - вернее, насыпь, потому что само полотно давно разобрано, а пассажирские полустанки опутаны густой субтропической растительностью. Железная дорога с российской стороны эксплуатируется до Сухуми -- туда даже можно приехать на поезде из Сочи. С грузинской стороны конечной станцией является Зугдиди. Восстановление железной дороги -- единственный масштабный проект экономического сотрудничества Абхазии и Грузии. По словам вице-премьера правительства Абхазии Леонида Лакербая, в октябре прошлого года российские, грузинские и абхазские эксперты провели второе обследование дороги. «Теперь это вопрос денег и политики. В реальности пока нет даже контуров международного консорциума по восстановлению дороги, в котором по идее участвуют Россия, Украина, Грузия и Армения. Россия пока единственная сторона, готовая вкладывать деньги», -- говорит г-н Лакербая, собираясь встречать очередную грузинскую делегацию, которая едет обсуждать железнодорожный проект.

Мой грузинский водитель Авто, сам житель Западной Грузии, считает, что железная дорога была бы большим благом. По крайней мере Западная Грузия, лишенная сейчас автомобильного и железнодорожного сообщения с Россией, получила бы возможность вывозить свои фрукты на российский рынок. Пока Абхазия образует своеобразный тромб на этом пути. Ближайшая автомобильная дорога на север лежит через Цхинвали (Южная Осетия), и ее тоже не назовешь удобной для грузин. Между тем возможность продавать сельхозпродукцию в Россию дает Абхазии преимущества, видимые буквально невооруженным глазом: несмотря на разруху, абхазское село явно крепче стоит на ногах.

Но далеко не все грузины согласны с этой точкой зрения. Тезка Алика, содержащий небольшую гостиницу в центре Тбилиси, против открытия дороги -- по его мнению, в ней заинтересованы только Россия и Абхазия. Этнический грузин Алик родился в Эшерах, поселке к северу от Сухуми, где находится резиденция экс-президента Абахзии Владислава Ардзинбы. «Мы играли вместе с его детьми», -- вспоминает он. У Алика в Абхазии был убит отец, а сам он хорошо помнит, как абхазские ополченцы издевались над грузинскими женщинами и детьми, которых конвоировали к мосту через Ингури. В доме отца Алика в Эшерах теперь живут родственники нынешнего вице-президента Абхазии Рауля Хаджимбы. Алик понимает, что ему едва ли когда-нибудь удастся отсудить у них достроенное и отремонтированное ими жилище. В Грузии считают, что судьбу Алика после войны разделили около 240 тыс. этнических грузин. Большинство из них надеются, что Абхазия вернется в Грузию, а они -- в свои дома и квартиры.

Другой этнический грузин, Зураб, остался жить в Сухуми -- случай почти уникальный. Зураб окончил юрфак МГУ в конце 80-х годов и когда живым приехал на десятилетие курса, однокурсники удивились: они были уверены, что Зураб погиб в конфликте. Зураб продолжает работать по специальности и занимается случаями, когда грузины через подставных лиц пытаются по суду возвращать себе утраченную собственность. С точки зрения Зураба, это недопустимо: он считает, что уехали в основном те, кто так или иначе был вовлечен в войну. «Это предатели. Если они попытаются вернуться сюда войной, я первый пойду сражаться. Потому что я здесь дома», -- говорит Зураб.

Алмаз без короны

В Сухуми, городе, где до войны жило около 150 тыс. человек, теперь вчетверо меньше. Поэтому работы у Зураба немного. Большую часть времени он проводит за чашкой турецкого кофе в небольшом кафе, расположенном в центре Сухуми, в начале набережной Махажиров. Это абхазское слово происходит от существующего в исламе понятия мухажирства -- исхода, изгнания. Когда-то здесь стояли турецкие корабли, на которых тысячи абхазов по окончании Большой Кавказской войны вместе с другими черкесскими народами покидали свою родину, не желая жить под властью России. Правда, набережная видела и другой исход -- после начала войны тысячи абхазцев, русских и армян морем эвакуировались из занятого грузинами Сухуми в российский Адлер. Но и сегодня отношение к России в Абхазии очень не однозначно.

«В Грузию мы не пойдем, на этот вопрос народ давно и однозначно ответил, -- говорит экономический советник президента Абхазии, предприниматель Заур Миквабия. -- Россия -- это вопрос открытый, обсуждаемый. К сожалению, будущее Абхазии мало зависит от самой Абхазии, оно является предметом большой геополитической игры. Грузия, конечно, хотела бы забрать Абхазию и сделать ее еще одним алмазом в своей короне. Но они не до конца понимают, что цена этого алмаза может оказаться неподъемной. На самом деле им выгоднее признать нашу независимость. Это зона постоянной напряженности. Мы как гиря на ногах у Грузии. Ситуация напоминает Францию и Алжир».

Успехи абхазской состоятельности налицо. В полуразрушенном Сухуми начали разбирать руины, активно ремонтировать разрушенные дома. На одном из пирсов пассажирского терминала морского порта строится новенький яхт-клуб. На центральных улицах открылись некоторые довоенные магазины, а ближе к набережной за год появились молодежные клубы и рестораны вполне сочинского уровня. Несмотря на прошлогодние политические коллизии с затяжными президентскими выборами, туристический сезон оказался настолько удачным, что частные квартиры были сданы вдоль всего побережья вплоть до Очамчиры -- это уже почти Грузия, и еще год назад российские туристы просто боялись ездить в эту полуразрушенную приграничную зону.

Жители Сухуми, многие из которых за год пересели со старых советских «Жигулей» в относительно новые, хоть и подержанные иномарки, явно поверили в возможность качественных улучшений. «Рост благосостояния людей хорошо виден при анализе банковских вкладов, -- говорит г-н Миквабия. -- Банковские сбережения граждан за год выросли в несколько десятков раз». По мнению президентского советника, новая команда, пришедшая к власти год назад, сумела оптимизировать систему управления и высвободить новые возможности роста. «Мы надеемся учесть опыт ряда регионов юга России и не повторять их ошибок -- вполне возможно, что Абхазия сможет добиться даже больших успехов. Нам только предстоит большая приватизация, и мы будем проявлять в этом большую осмотрительность, избегая необдуманного сведения на нет роли государства».

Многие местные наблюдатели уже критикуют новое правительство за то, что оно, проведя полную инвентаризацию экономики, не предало гласности ее результаты -- как и большинство контрактов, которые активнее прежнего продолжает заключать с иностранными, преимущественно российскими и турецкими предпринимателями. Но представители власти уверяют, что каждый подобный случай рассматривается в парламенте. В абхазском государстве вообще ощутимы перемены. В середине февраля президент Сергей Багапш впервые обратился с посланием к парламенту: это было настоящей политической сенсацией, особенно после того, как прежний президент Владислав Ардзинба из-за болезни несколько лет вообще не входил в свой рабочий кабинет. Новое руководство остается на рабочих местах даже в выходные дни. Премьеру Александру Анквабу в субботу прямо в рабочий кабинет приносят образцы стеклопакетов и половиц для школы-интерната, которую восстанавливают под его личным контролем.

Впрочем, такая опека государства не всегда удобна. В Абхазии в отличие от Южной Осетии не работают грузинские операторы сотовой связи, а с трубки местного оператора нельзя позвонить в Грузию без специального разрешения службы госбезопасности. Справка из СГБ нужна и для того, чтобы позвонить в Грузию с городского переговорного пункта. Похоже, единственный в Сухуми телефон, с которого можно просто набрать грузинский номер, стоит в санатории, принадлежащем Московскому военному округу.