Это не статья, даже не заметка: это попытка. Все было хорошо и правильно. Играла музыка, иногда восхитительная, закуски хватало всем, люди, не в свой черед прерывающие чужую речь, оказывались изящны. Хозяйка Дома-музея Ермоловой Раиса Островская, устроившая этот праздник-концерт-банкет, имела все основания быть счастливой: вечер удался. Еще бы ему не удаться: хорошие люди пришли в хорошее место.

От перечисления людей избавлюсь: их было много. Важнее то, что их собрало. Дом-музей Марии Ермоловой на Тверском бульваре прекрасен не архитектурными достоинствами, а обстоятельствами жизни: в нем начиная с конца XVIII века никогда не происходило ничего плохого, заведомо подлого и глупого. Ни до Марии Николаевны, ни после: этот особняк хранит собственные понятия о человеческой чести.

Дому как таковому исполнилось двадцать лет; до этого была «квартира-музей», до этого что-то еще. Необходимо понять, что слова «честь» и «дом» друг без друга не живут, последняя память, упругая поросль, но что-то еще из будущего; без этого плохо. Хвала тем, прорастившим: они уже уходят, они уже почти ушли -- музейщики, что же с них взять. Только одно: без них -- хуже.

Поколение музейных работников требует особой хвалы: они взяли на себя ответственность за прошлое. В отличие от моего любимого «Поколения дворников и сторожей», которое ни прошлого, ни будущего знать не хотело.

В отличие от новейшего поколения, которому даже личное настоящее, в общих чертах, мнится переходной ступенью от шимпанзе к горилле.

На празднике в Доме-музее Ермоловой было легко и сладко устыдиться: вот ведь, жизнь может быть такой чистой, такой глубокой, а мы-то что?..

«Легко» -- потому что легко. «Сладко» -- потому что не всегда так легко.

В Доме Ермоловой, сколько я его помню, всегда творились удивительные, радостные вещи. Здесь проверял свои контуры театр Александра Пономарева «Чет-Нечет». Здесь совсем еще молодые, бездомные «фоменки» играли «Волков и овец». Здесь я впервые увидел «Игру в классики», лучше которой Владимир Агеев до сих пор ничего не поставил. Здесь был концерт, на котором песни Александра Галича зазвучали в консерваторском, отточенном (кто вам сказал, что холодном?) исполнении, заново поразив всех: какое живое, какое необходимое место жизни.

Драматург Островский, как известно, не удостоился чести выступать с речью при открытии памятника Пушкину. Свои слова он произнес на банкете, тостом, и лучшие из них были: «Первая заслуга великого поэта в том, что через него умнеет все, что может поумнеть». Актер Малого театра Василий Бочкарев, думаю, имел их в виду, когда говорил на нынешнем ермоловском празднике: «Сейчас нам всем дано право быть похуже». Свяжите мысли воедино. Великая актриса находится как раз между ними.