Во вторник писатели и политологи, живые свидетели ХХ съезда КПСС, собрались в Москве на юбилейную научно-практическую конференцию, чтобы обсудить политические и исторические его последствия. При всех различиях в жизненном пути и взглядах большинство присутствовавших сошлись во мнении, что развенчание культа личности Иосифа Сталина стало началом либерализации режима.

50 лет назад в Кремле открылся ХХ съезд КПСС, первый после смерти Сталина. В конце его работы новый вождь партии -- Никита Хрущев -- зачитал секретный доклад "О культе личности Сталина и его последствиях". После этого из лагерей были выпущены на волю сотни тысяч безвинно осужденных. С миллионов людей было снято многолетнее клеймо врагов народа. Историк и писатель Рой Медведев назвал этот съезд третьим по масштабу событием в истории России ХХ века -- после Октябрьской революции и Великой Отечественной войны. Тем не менее, по словам г-на Медведева, полстолетия назад все происходило в секретной обстановке, доклад зачитывали на закрытых собраниях, и в средствах массовой информации он не появился: «Никто не мог поверить в это, как будто все это было нелегально. Создавалось такое же ощущение, как если бы Папа Римский собрал Вселенский собор и объявил, что Христос -- простой человек, а Евангелия написаны со множеством ошибок, выдуманных евангелистами». Рой Медведев предположил, что в конечном счете история оценит последствия ХХ съезда положительно. Хотя это «и рушило карьеры, и повредило имиджу коммунизма за рубежом».

Президент Международного университета в Москве Гавриил Попов предложил оценивать каждое крупное событие по отношению к главной проблеме эпохи. В данном случае, по его мнению, такой проблемой был отказ от государственного бюрократического социализма. По словам Гавриила Попова, в 1956 году такая возможность была, поскольку развенчивание культа личности повлекло за собой признание ошибок политической системы. По данным экономиста, на тот момент 25% населения вели собственные хозяйства и практически не зависели от государства, они могли бы спокойно «войти в рыночную экономику». «Выборы» в КПСС стали проще, партия перестала быть закрытой. В стране чувствовался определенный позитивистский настрой. Правда, умеренные реформы, по мнению г-на Попова, закончились довольно быстро, с приходом нового руководителя (Леонида Брежнева. -- Ред.) и эпохой политического застоя.

Гавриил Попов предложил коллегам извлечь несколько уроков из этой истории. Во-первых, он призвал российскую интеллигенцию всячески препятствовать образованию любых политических строев на основе одной личности и даже предложил внести соответствующие поправки в Конституцию. Также Гавриил Попов посоветовал не допускать объединения бюрократии. Опора всех реформ, по его мнению, гражданское общество, независимая интеллигенция и значительный экономически независимый слой людей. По мнению аналитика, после ХХ съезда не было сделано вывода о необходимости разработки альтернативного бюрократическому плана преобразований.

Поддержал коллегу в стремлении победить бюрократию и писатель Виталий Коротич. По его мнению, к ХХ съезду страх в обществе так возрос, что стал разрушать общество. При этом чиновники ощущали это сильнее всех: «У них не было возможности, как у нас, поболтать на кухне, послушать радио».

«Никита Хрущев стал изымать страх из общества, -- пояснил писатель. -- И чиновники, стремящиеся к неограниченной власти, сегодня практически ее достигли. Это бесстрашие пришло к ним после ХХ съезда, и я не знаю, как это можно вылечить».

Координатор общероссийского движения «Альтернатива», профессор МГУ Александр Бузгалин предпочел рассуждать на примере обсуждаемого события, возможно ли решение проблем демократии в условиях социализма. «Даже маленькие элементы демократии, соединенные с социализмом, дают всплеск оптимизма, -- уверил коллег г-н Бузгалин. - -На этом фоне закрытая система Советского Союза оказалась мировым лидером по нескольким направлениям -- произошел качественный скачок в науке, технологиях». Также, по мнению профессора, в этот краткий период одновременного существования демократии и социализма были устранены привилегии и льготы чиновников, родился новый тип интеллигенции, не ориентированной на деньги и престиж власти.

Родившийся как раз в 1956 году президент Института современной политики Владимир Лысенко признался, что, наблюдая за современной политикой, уже сомневается, способна ли Россия вообще пройти «точку невозврата» и выйти из «этой дурной бесконечности», когда за кратким вздохом свободы следуем многолетний откат в прошлое: «Я не знаю даже, какие должны сложиться обстоятельства и какие силы могли бы помочь этому выходу».