Второй спектакль оперного мариинского дубля, предваряющего основные фестивальные показы «Золотой маски», страшная сказка Бриттена «Поворот винта», написанная в 1954 году по жутковатой модернистской новелле Генри Джеймса (1898 года), неожиданно просветлила умы и души «масочной» публики. После «Фальстафа», показанного днем раньше, еще рябило в глазах, но бриттеновско-джеймсовские темные аллеи, огромные запыленные окна-пластины, организующие пространство встреч, ускользаний, ошибок и узнаваний, неброская черно-бело-серая гамма, минимум деталей (стол, стул, кровать, игрушечная лошадка несколько преувеличенного размера) и лапидарные, точеные мизансцены -- эту рябь скоро успокоили.

И чем темнее становилась история, чем сильнее скручивалась пружина действия, завинчивающего иллюзии, предубеждения, оторопь и трепет в глубину страшной финальной точки, тем светлее могло становиться на душе от того, что на «Маске» уже есть как минимум один очень хороший спектакль.

Камерную оперу Бриттена поставил на большой сцене Мариинки шотландский режиссер Дэвид Маквикар, сумев сделать так, что ее комнатная изысканность, графичность, детальность, насыщенность психологическими росчерками и штрихами не потерялись в пустоте планшета (художник -- Таня Маккаллин). Тонкие линии, волшебные миражи, отчетливые и при этом не проговоренные подтексты напитались воздухом большой сцены, оттого к финалу удушье чувствовалось особенно остро.

На фестивале будет еще один спектакль, в котором форматы партитуры и сцены играют между собой -- это трогательная версия оперы «Так поступают все женщины» в Театре Станиславского и Немировича-Данченко, поставленная как раз на камерной сцене. И можно предположить, что за главные призы поборются именно эти две постановки. Но «Поворот винта» аристократичной внятностью стиля, корректностью режиссуры, темной изысканностью сценографии и умной музыкальной работой выделяется как случай уникальный в местной практике. Опера ХХ века смотрится и слушается как старинный шедевр.

Место действия -- викторианское поместье. Атмосфера -- нечто среднее между «Джен Эйр» и Эдгаром По. Молодая Гувернантка (замечательная вокально и сценически Ирина Васильева) приезжает сюда ради светского льва, чтобы вместо него любить детей -- его дальних родственников. Поместье населено призраками, но необычность этих джеймсоновских мертвецов еще до Бриттена отмечала чувствительная к таким вещам Вирджиния Вулф.

Милые, очаровательные детки -- то ли объект их (призраков) соблазняющей страсти, то ли субъект собственной тайной жажды, то ли галлюцинация желаний и страхов самой молодой женщины. Ни Джеймс, ни Бриттен не рассказывают, что есть что на самом деле. Эту историю можно читать и слушать как готическую страшилку или как психоаналитический случай. Речь идет о чудовищах, которых рождает не столько сон разума, сколько жизнь души -- непредсказуемая даже под его (разума) неусыпным контролем.

Оккультизмом и психоанализом пропитана партитура, причем Бриттен оказывается здесь одним из главных могучих волшебников и простодушных страдальцев одновременно.

Сила спектакля -- в его корректности. Пугающий мир психики, открытый модернистским веком и воспетый композитором, отливается в точеную сценическую форму, простую и пустынную, играющую светом и тенью (художник по свету -- Адам Сильверман), не дающую ответов на загадки текста, даже особенно не отыгрывающую его конструктивные особенности, но открывающую пространство для чувства и фантазии. Не больше, но и не меньше.

Не только Васильева -- весь состав исполнителей играет (поклон в том числе режиссеру по пластике Эндрю Джорджу) и звучит очень точно и ровно. Дети -- малахольный мальчик Майлз (Николай Ирви), нежная и злобная Флора (Екатерина Реймхо), трогательная экономка (Лариса Шевченко) и призраки (Любовь Соколова и Андрей Илюшников) -- вокальная линия каждого выточена и выстроена, ансамбли сделаны, баланс сложен.

За дирижерским пультом, к слову, публика с удивлением обнаружила вовсе не Гергиева, днем раньше прямо во время спектакля продемонстрировавшего плоды своей нечеловеческой занятости, а дирижера, чье имя было даже не указано в программке. Однако Павел Смелков провел спектакль аккуратно и чутко. И бриттеновская опера стала событием, вне зависимости от далеких конкурсных итогов.