Чиновники Южного федерального округа любят шутить про географию: о том, до каких северных пределов простирается Северный Кавказ. В смысле, относятся ли к Кавказу равнины Ставрополья и считать ли предгорьями левый берег Дона в Ростове. Нынешней осенью эти гипотезы потускнели. В сентябре 2006-го Северный Кавказ достиг карельского города Кондопога. В своем лучшем виде, с межэтническими столкновениями и слухами о грядущем десанте чеченского спецназа. Тогда чеченский премьер Рамзан Кадыров поспешил успокоить взволнованных граждан -- никаких командировок чеченских силовиков в далекую северную провинцию республики, оказывается, не предполагалось.

Но спустя несколько дней без всяких предположений чеченский спецназ, находящийся в формальном подчинении командира размещенной в Чечне 42-й дивизии Минобороны РФ, ворвался в помещения одного из питерских мясных заводов. И проявил там свою привычную фронтовую жесткость в попытке обеспечить принудительную смену собственника. Завод принадлежит предпринимателям-чеченцам. Захватили его другие чеченцы -- бывшие боевики, а теперь российские военнослужащие. Это, конечно, дало повод для успокоительных бесед о внутричеченских разборках: нас, мол, не касается. Логика странная, если учесть, что все герои этой истории -- отнюдь не жители каких-то экзотических заморских территорий. Пострадавшие предприниматели -- вполне себе добропорядочные российские граждане, нападавшие спецназовцы -- российские же военнослужащие. Некоторые, между прочим, с высокими государственными наградами.

Но и Кондопога, о которой в остальной России до сентября и не слышал-то почти никто, и чеченский рейд на чеченский завод в Питере -- это все-таки были еще дальние подступы. 18 ноября отступать стало некуда: одни чеченские силовики из автомата и нескольких пистолетов расстреляли другого чеченского силовика на Ленинском проспекте в Москве. Официально эта процедура называлась задержанием: офицер ФСБ России Мовлади Байсаров в Чечне подозревался в похищении и убийстве нескольких человек. Очевидцы этой истории, то есть обычные прохожие, для которых чеченская война, чеченский мир и вообще чеченская политика до 18 ноября были в лучшем случае набившей оскомину картинкой в телевизоре, утверждают, что никакого задержания не было, а был именно что расстрел.

Похожее впечатление возникло и у прокуратуры Южного административного округа, которая возбудила уголовное дело по фактам убийства Байсарова и незаконного хранения и перевозки огнестрельного оружия: надо полагать, самим Байсаровым и теми, кто его убил. Кстати, список чеченских участников ликвидации Байсарова московским правоохранителям известен пофамильно. В нем несколько высокопоставленных офицеров МВД Чечни. Московские милиционеры на Ленинском проспекте присутствовали. Несмотря на возбужденное дело, никто из их чеченских коллег даже не задержан.

Полсотни экспертов по Чечне могут обсуждать друг с другом причины случившегося. Но для прохожих на Ленинском абсолютно неважно, кем при жизни был Мовлади Байсаров, почему он поссорился с Рамзаном Кадыровым и чем навлек на себя такую жгучую ненависть соплеменников, что они предпочли расстрелять его в упор, а не взять живым и предать суду. Прохожие с Ленинского просто попали не несколько минут на чеченскую войну и получили, таким образом, случай убедиться в сомнительном качестве налаживаемой в Чечне мирной жизни. Мир бурлит настолько интенсивно, что брызги из-под крышки котелка долетают до московских тротуаров.

Операция чеченских силовиков против Байсарова в порядке вещей для какого-нибудь Курчалоя, но это совсем не значит, что в окрестности Курчалоя должна превратиться вся остальная Россия. Хотя о таком вероятном сценарии предупреждали социологи, когда в Чечне под аплодисменты большой части российских избирателей начиналась сначала сама вторая кампания, а потом так называемая чеченизация, то есть когда сами чеченцы воюют с чеченцами.

Чеченизация Ленинского проспекта в Москве выглядит не менее страшно, чем взрыв самодельной бомбы в поезде метро или шахидка в толпе у входа на рок-концерт. Бомбу приносили враги, которые обманывали государство и убивали мирных жителей. Убийство Байсарова, к счастью, обошлось без жертв среди мирного населения, если не считать до смерти перепуганного таксиста. Но оно просто не могло обойтись без чьей-то высокой санкции. В течение нескольких месяцев, пока этой санкции не давали, чеченский командир Байсаров был жив, ездил по Москве с эскортом охраны и создавал себе имидж политического оппонента чеченского премьер-министра Кадырова. А потом другим чеченским командирам, видимо, разрешили его убить.

Вероятно, кто-то, кто в России отвечает за мир в Чечне, может объяснить, почему все произошло именно так. Хотя тоже не факт. Мой друг, который занимается развлекательным телевидением, редко смотрит новости и уж точно не вникает в ситуацию на Кавказе, случайно увидел информационный выпуск на следующий день после смерти Байсарова. Там в одном сюжете подряд показали премьера Чечни Кадырова, который хвалил милиционеров за ликвидацию опасного преступника, и президента Чечни Алханова, который выражал соболезнование семье погибшего и вспоминал его боевые заслуги. Мой друг, который обычно не смотрит теленовостей, потому что знает, как тщательно нынче выверяется их содержание, был крайне озадачен этими диаметральными оценками. «Они сами-то понимают, что там у них происходит, в этой Чечне?» -- спросил он. Непонятно только, в каком случае нам страшнее ходить по Ленинскому -- если понимают или если нет.