Из широкого спектра вооружений и военной техники, производимых Россией для своих вооруженных сил и продаваемых за рубеж, выпала военная радиолокация. Пишут и говорят о танках, самолетах, ракетных комплексах и даже кораблях на воздушной подушке, но практически не упоминают о радиолокационных станциях. Между тем еще недавно Россию и до этого СССР относили к мировым локационным державам с прекрасной научной школой и производственной базой. Каково положение в этой сфере сегодня? О ситуации в отрасли военному обозревателю «Времени новостей» Николаю ПОРОСКОВУ рассказал генеральный конструктор Всероссийского НИИ радиотехники (ВНИИРТ), член-корреспондент Российской академии ракетно-артиллерийских наук, лауреат Ленинской премии Юрий КУЗНЕЦОВ.

-- В 2002 году ваш ВНИИРТ вошел в состав концерна ПВО «Алмаз-Антей». Одни говорят, что слияние было естественным, другие -- что разные фирмы локационного профиля силой объединяли по указанию сверху. Где истина?

-- Реорганизация была правильной, что подтверждается результатами работы концерна. В таком масштабном деле может оставаться под вопросом состав предприятий, но его можно отрегулировать в последующем.

-- Однако прошло уже четыре года...

-- Концерн -- это махина. Совершенствование его идет с пониманием накопившихся проблем. «Алмаз-Антей» вышел на первое место среди предприятий оборонно-промышленного комплекса по объему выручки за 2005 год.

-- Ваш институт акционирован?

-- Да, но у работников и руководства института нет ни одной акции. Около 75% их находится в руках концерна, примерно 25% -- у государства. Такая же картина по всем другим предприятиям, которые до создания концерна были федеральными государственными. В частности, Новосибирский НИИ, в котором я работал до переезда в Москву, завод имени Коминтерна, который делает локаторы для известных в мире зенитных ракетных комплексов (ЗРК) С-300.

-- У работников нет акций -- это хорошо или плохо?

-- Чтобы заинтересовать работников предприятия в итогах труда, их надо сделать собственниками. С другой стороны, мы разрабатываем и изготовляем технику оборонного характера, и в интересах государства не отдавать акции в свободную продажу. Правильно, что львиная доля акций принадлежит управляющей компании. «Алмаз-Антей» -- единственная структура, делающая комплексы для войск ПВО, это опора государства. Продавать свободно его акции, естественно, нельзя. Но тогда зачем делать концерн открытым акционерным обществом? И этот вопрос относится не только к нашему предприятию. Зачем государству нужно акционировать оборонные предприятия по схеме открытого акционерного общества? Ведь в этом случае владелец акций может продать их любому покупателю, в том числе иностранному. Однако концерн, владелец львиной доли акций (фактически -- государственная структура), руководствуется государственными интересами. Многие предприятия типа нашего концерна имеют правительственный мораторий на свободную продажу акций в течение нескольких лет. Этих мер достаточно для защиты интересов государства.

-- Почему в концерн не вошло ОАО «Оборонительные системы», которое изготавливает популярный за рубежом и хорошо продаваемый ЗРК «Печора-2М»?

-- Когда лет десять назад еще не было концерна и мы, разработчики и изготовители средств ПВО, были разрозненны, «Оборонительные системы» уже существовали. Кстати, ВНИИРТ организационно входил в это акционерное общество. Потом мы разошлись в интересах -- «Оборонительные системы» сделали акцент на финансовую сторону деятельности и вели себя не всегда корректно. Они были контрактерами у тогдашнего «Росвооружения», через них продавалась первые системы С-300 в Китай. Поскольку внутренние контракты исчислялись в рублях, а зарубежные в долларах, дефолт 1998 года пошел «Оборонительным системам» на пользу. Между ними и промышленными предприятиями появилось недопонимание.

«Оборонительные системы» -- управляющая компания, практически не имеющая своих производственных мощностей и научного потенциала. Идеология построения средств ПВО, включая модернизацию, -- все это делают предприятия, которые входят в концерн. Необходимости в объединении концерна ПВО и «Оборонительных систем» нет. Но поскольку в свое время часть контрактов, включая международные, предприятия заключили с «Оборонительными системами», их не стали рушить. Но, конечно, в интересах государства в будущем собрать все в одни руки.

-- Сколько в России производится радиолокационных станций?

-- У нас выпускается несколько типов РЛС обнаружения -- разного назначения, разных диапазонов, калибров -- по дальности обнаружения. Они либо входят в состав ЗРК или используются автономно. Количество выпускаемых локаторов в год, скажем так, определяется объемом ассигнований. Но производственные мощности позволяют делать больше.

-- Велик ли у вашего предприятия государственный оборонный заказ?

-- Портфель заказов ВНИИРТ существенно превышает производственные возможности, и мы привлекаем серийную промышленность. Госзаказ для всей армии в этом году -- примерно треть от общего объема нашей продукции. Но заказы все штучные, малыми сериями. Если бы заказывали хотя бы по десять локаторов в год... А когда заказали одну станцию, включать в это дело серийный завод нерационально.

-- Почему среди российской военной продукции, идущей на экспорт, не видно радиолокационных средств? Продаем ли мы РЛС за рубеж?

-- Конечно, продаем, в том числе в составе зенитных ракетных комплексов ПВО. На внешнеторговую деятельность у ВНИИРТ приходится 20--40% общего объема доходов. Но и отдельно от ЗРК локаторы мы также поставляем. Эти станции формируют радиолокационное поле, с которого собирается информация для средств поражения. Комплексы С-300, «Бук» или «Тор», хотя имеют свой локатор, получают информацию и от автономных РЛС. Делается это через средства автоматизации. Несколько локаторов дециметрового диапазона типа «Каста» мы поставили во Вьетнам, Алжир, Грецию. В «Касте» подавление отражений от местных предметов (по сути, помехи) составляют 53--54 децибела -- в 200 тысяч раз! А у РЛС наведения этот параметр на несколько порядков выше.

-- При таких требованиях к станциям, наверное, нужна хорошая элементная база. Она отечественная или иностранная?

-- Все, что касается сверхвысокочастотной (СВЧ) аппаратуры, которая формирует сигнал, мы стараемся делать на отечественной элементной базе. Она пока еще удовлетворительна. В элементах вычислительной техники, которые бурно развиваются, мы сильно отстаем и потому применяем зарубежные комплектующие изделия. Параллельно в России либо разрабатываются аналоги иностранной продукции (русификация), либо оригинальные вещи. Хотя иногда допускается закупка иностранной элементной базы на весь жизненный цикл наших изделий.

-- Кто сегодня в мире лидирует в области радиолокации?

-- Американцы -- фирмы -- разработчики радиолокаторов обнаружения «Дженерал электрик», «Вестингауз», «Рейтион». У французов фирма «Талес», у итальянцев -- «Аления», у англичан -- «Маркони», кое-что есть у немцев. Все они используют более совершенную вычислительную технику обработки сигнала и радиолокационной информации. И в передатчиках они впереди. Развиваются в этой области также Китай, ЮАР, Индия. Но по сравнению с западными странами их уровень пониже, они часто копируют, используют и наши решения.

По отдельным составным частям локатора (антенна, приемник, передатчик) мы пока не можем конкурировать с Западом. Однако по комплексным техническим решениям Россия находится на очень хорошем уровне и кое-где даже обгоняет Запад. Например, локатор для С-300П, несмотря на большой вес, за пять минут разворачивается с марша и за такое же время сворачивается. И обнаруживает цель, имеющую отражающую поверхность всего 1 кв. метр, на расстоянии более 300 км. Ничего подобного на Западе нет. Примерно то же можно сказать о «Касте». Запад недооценивает такую характеристику РЛС, как мобильность. События последних лет многих отрезвили, и американцы стали уделять мобильности значительно больше внимания. Наши локаторы более живучи, да и по техническим характеристикам на хорошем уровне. Поэтому их и покупают. И не только те, кому ничего другого не дают. Вот греки купили и «Касту», и ЗРК «Тор». Мне известный конструктор Вениамин Ефремов рассказывал, как они испытывали этот «Тор»: американцы ставили помехи, организовывали противодействие, однако радиолокатор обнаружения «Тора» показал себя блестяще.

-- Есть совместное российско-индийское предприятие «Брамос», делающее многофункциональные ракеты. Есть примеры совместного производства танков, самолетов. А нет ли подобных совместных проектов в области локации?

-- Мы сторонники таких предприятий, но похвастать нечем. Есть российско-белорусское предприятие «Скала», но оно пока показывает слабые результаты. Можно выделить разве что такую его продукцию, как аппаратура обработки сигнала. К сожалению, работы «Скалы» не вытекают из госзаказных тем. Можно было бы организовать совместные предприятия, которые взяли бы на себя содержание и ремонт техники, которую Россия поставляет за рубеж. Предложения взять на себя ремонт, техническое сопровождение и восстановление аппаратуры имеются от нескольких стран. Но будут ли они приняты, неизвестно. У нас были предложения по созданию совместных предприятий в Южной Африке, Латинской Америке, Индии, Китае, на Ближнем Востоке, но все уперлось в юридические препятствия. Даже совместные российско-белорусские программы имеют сложные процедуры согласования, едва дело доходит до технического задания на то или иное изделие оборонного характера, все сразу утихает.

-- Что из вашей локационной техники идет в российскую армию?

-- Практически все, что я уже назвал. У Министерства обороны политика такая: если некое вооружение не нужно российской армии и кто-то хочет разрабатывать его для других стран, то он вместе с заказчиком должен взять на себя все испытания и оценку результатов этих испытаний.

-- Свою продукцию вы продаете за рубеж через госпосредника или имеете право выхода на внешний рынок?

-- ВНИИРТ такого права не имеет. Концерн добивается самостоятельного выхода на внешний рынок, но пока получил право только на поставки запасных частей. Вообще получение такого разрешения было бы правильным: все же «Алмаз-Антей» -- по сути, государственная структура. Тем не менее взять торговлю на себя -- дело непростое. Если бы нам, да и многим другим такое право дали бы, мы в ряде случаев все равно пришли бы в «Рособоронэкспорт» -- многие еще не умеют сами торговать. Другое дело -- право разработчиков и изготовителей торговать дает им право влиять на цену. Сейчас же это целиком прерогатива госпосредника.

-- В каком состоянии производственные фонды вашего предприятия?

-- Как и в целом по стране. Практически база осталась такой, какой была в советские времена, кое-что латаем. Раньше мы получали оборотные средства, сейчас можно жить только за счет результатов своей деятельности. Но за счет нынешней своей прибыли мы не можем восстанавливать основные фонды. Централизованные капитальные вложения появились лишь в последние несколько лет. Это очень малая доля от необходимого.

-- Но вернемся к государственным проблемам. Имеет ли сегодня Россия сплошное радиолокационное поле? Вообще нужно ли оно?

-- При Советском Союзе такая задача стояла -- иметь поле по всей территории страны и на различных высотах. Задача не была решена. В ряде случае было очаговое поле. Но по границам страны воздушное пространство было закрыто даже по малым высотам. Самое затратное как раз маловысотное поле. Если вы хотите видеть все цели на высоте 100 метров, то надо помнить, что радиус действия радиолокатора равен 30--35 км, и таких локаторов нужно много. Маломощные локаторы по определенной схеме чередуются и сочетаются с более мощными, видящими дальше. Нужно ли сплошное радиолокационное поле, на каких вероятных направлениях оно должно быть обязательно? Это вопрос к военным -- они знают тактику ведения боевых действий ПВО. От себя же скажу: закрыть границу средствами обнаружения по всем высотам стоит больших денег.

-- В свое время много и с восторгом писали о технологии «стелс», делающей самолет невидимым. Вы мне говорили, что обнаруживать «невидимки» могут только локаторы метрового диапазона. Что к сегодняшнему дню изменилось в борьбе с этими «невидимками»?

-- Специалисты стали куда аккуратнее относиться к слову «невидимка» -- чаще говорят о снижении эффективности обнаружения. С точки зрения физики ничего нового не произошло: если длина волны локатора соизмерима с размерами объекта, то технология «стелс» уже не имеет значения. В этом случае локатор реагирует не на хитромудрую форму самолета, не на радиопоглощающую обмазку, не на радиопрозрачные материалы, которые как раз и применяются в «стелс», а на размеры объекта. Создать самолет-невидимку невозможно в принципе. Хотя в коротковолновом диапазоне эффект отражения с помощью технологии «стелс» может уменьшаться в сотню раз. В этом случае дальность обнаружения цели уменьшится примерно в три раза. Это, конечно, существенно, но не невидимка же!

И 20 лет назад, и сегодня Россия имеет приоритет в изготовлении длинноволновых локаторов -- с длиной волны до 1,5-2 метра, а есть и 4--9 метров. Но возникают проблемы с габаритами антенн станций, поскольку они растут пропорционально длине волны, а также с точностью обнаружения. Локатор метрового диапазона не может управлять зенитной ракетой. Чтобы навести ее на цель, нужен коротковолновый локатор, а там технология «стелс» ощутима. Если «продавливать» технологию «стелс» не метровым диапазоном, а потенциалом, потребуется очень большая мощность излучения станции. Здесь помогает создание фазированных антенных решеток, у которых усилители сигнала стоят прямо в антенне.

Длинноволновые локаторы у нас есть, в том числе и новые разработки. Они, хотя и в ограниченном количестве, производятся. Такие локаторы есть еще у китайцев. Французы проводят исследования и имеют экспериментальные установки. А вот в серии метровые локаторы не делают даже богатые американцы.

-- Главком ВВС генерал армии Владимир Михайлов недавно говорил об установке в перспективе девяти загоризонтных РЛС. Для чего они?

-- ЗГРЛС не совсем по моей «кафедре», но мы отслеживаем их развитие. Загоризонтные РЛС работают на длинных (примерно 30 метров) волнах, которые отражаются от слоев ионосферы. Этот отраженный луч опускается на землю за горизонтом на расстоянии тысячи километров. На таких станциях нужна большая мощность. За счет большой дальности обнаружения такие станции могут видеть объекты на больших площадях. У ЗРЛС нет проблемы с обнаружением низколетящих целей. Но есть проблемы с отражениями сигнала от местных предметов, которые нужно убирать, и с точностью обнаружения. Такие станции не позволяют управлять ЗРК и авиацией. К тому же слой ионосферы колеблется по высоте, поэтому надо иметь своего рода репер -- например, отдельный остров, специально поставленный отражатель и так далее. ЗГРЛС -- более «грубая» станция, но отказываться от них нет смысла -- они дают хорошую информацию предупреждения о нападении.

-- Некоторое время назад на ура принимались проекты «РЛС на воздушном шаре», «РЛС на морской платформе»... Идеи воплощены в жизнь?

-- Эти работы в ряде стран ведутся давно, есть и успехи. Есть аэростатная РЛС в военно-воздушных силах США. Преимущества понятны: если поднять локатор на высоту несколько километров, можно обозреть значительно большую территорию. То есть таких станций потребуется значительно меньше. Но и там есть свои сложности: технические, погодные...

-- С усовершенствованием аппаратуры помех даже появились высказывания о том, что радиолокация в тупике. Появилось что-то новое в борьбе с помехами?

-- Кроме локации для обнаружения целей на больших расстояниях пока ничего не предложили. Вот если откроют новые явления природы, которые могут позволить определять предметы на расстоянии, то это будет уже не радиолокация, а что-то другое. С помехами, как и с технологией «стелс», можно бороться. Но проблема будет существовать, пока существует радиолокация.

-- К российским самолетам, которые идут за рубеж, предъявляются жесткие требования по шумности двигателей. А к локаторам с точки зрения СВЧ-излучения и вреда для здоровья предъявляются?

-- Эта проблема неплохо исследована. Есть российские нормативы биологической безопасности: допустимая плотность СВЧ-энергии, которая может без последствий воздействовать на человека. Мы в состоянии обеспечить такие уровни плотности. Я полагаю, что именно по этим причинам другие государства не ставят вопросы перед нами. Уровень излучения станций, которые мы продаем за рубеж, соответствует уровню станций других стран. Претензий к нам в этом смысле нет.

-- Грозный противник РЛС -- противорадиолокационные снаряды и ракеты. Они идут по лучу станции и ударяют прямо в антенну. Что нового придумано для борьбы с ними?

-- Методы известны -- от активного их уничтожения до увода в сторону от радиолокатора. Если задаться целью сбивать, то все наши радиотехничесие комплексы надо оснастить ЗРК типа «Оса», «Тор», «Панцирь». Это дорого. А вот задача увода снаряда решаема. Можно на время выключить локатор, и снаряд будет дезориентирован. Бортовая память его при этом не обеспечивает точность наведения.

-- Подразделениям ПВО вменена задача борьбы с терроризмом. Локаторщики в этом участвуют?

-- Мы сегодня участвуем в решении проблемы защиты Москвы от терроризма с воздуха. Первая задача -- наблюдать все, что движется над столицей. В том числе авиационные такси, которые собираются вводить в ближайшем будущем. Воздушное такси надо заставить выполнять правила, которые предписывают ВВС. Около Москвы совершаются полеты на малоразмерных самолетах, мотодельтапланах. В руководстве Москвы этой проблемой озабочены. Теперь о технической стороне дела. Чтобы все видеть над Москвой, средства обнаружения надо приподнять. Пять-шесть РЛС можно поставить на высотные здания в столице. Мощность этих станций относительно невелика, зоны биологической защиты будут обеспечены. Проблему селектирования вертолета и автомобиля мы решаем вместе с оптиками. Их приборы позволяют распознавать бортовой номер воздушного средства или фигуру дельтапланериста.

-- Когда же будет выполнена программа?

-- Программы пока нет, есть отдельные проекты, много споров по правовым вопросам. Но мы -- технари. В правовые вопросы не лезем.