К 60-летию Победы музеи и галереи Москвы готовят специальные программы. Большинство открывшихся и открывающихся выставок сделано в добрых традициях архивной документации. В Историческом музее можно сравнить Будапешт 1945-го с Будапештом 2005 года, запечатленными отцом и сыном Халдеями. Знаменитый советский фоторепортер Евгений Халдей вопреки смертельной опасности документировал осаду Будапешта. Его снимки ранят глаз. Леонид Халдей вернулся спустя 60 лет в те же районы города и зафиксировал Будапешт сегодняшний -- с бутиками, кафе и нарядными зданиями. Шрамы на сетчатке зарубцевались. Слава богу.

Другой архивный проект представлен в Московском музее современного искусства (филиал в Ермолаевском переулке). Впервые в качестве объекта специального исследования показана фотолетопись партизанского движения. Среди летописцев тоже знаменитые мастера: Борис Игнатович, Георгий Петрусов, Аркадий Шайхет, Леонид Великжанин...

Тормошащие память документы, трофеи, атрибуты военного времени организуют пространство выставок в Федеральных архивах (официальные архивы СССР рапортуют о «Победном 45-м»), Музее современной истории России (о советских гражданах, угнанных во время войны в Германию рассказывает выставка «Невольники Третьего рейха»), Литературном музее (экспозиция посвящена «Окнам ТАСС» и военному фольклору), Музее декоративно-прикладного и народного искусства (проект «Летопись Великой Отечественной в открытках»).

Диалог с архивами беспристрастен и честен, благороден и корректен. Самая опасная территория рефлексии на тему Великой Отечественной войны -- современное искусство. Одна крайность -- следование «великому стилю» советской империи, его реабилитация, ностальгия по соцреалистическому Grand Art. Уважим, мол, вкусы людей военного поколения и сделаем просто и понятно, реалистично и патриотично, в духе живописи Ефанова и Герасимова. Такая презирающая правду истории и законы адекватного нашему времени художественного языка позиция неприемлема потому, что грешит тем же, что и «альтернативная» ей -- сформированная на руинах постмодернистской «тотальной иронии» и субкультурной трэшовой поэтики. В обоих случаях мерзок цинизм. Мерзко бесчувствие. Бестактность.

Открывшаяся в Крокин-галерее небольшая выставка работ шести признанных на территории Contemporary Art российских художников (Константина Батынкова, Александра Пономарева, Алексея Гинтовта, Николая Наседкина, Александра Константинова, Кирилла Челушкина) убеждает правильно выбранной интонацией разговора со зрителем. Интонация -- оттенок звучащих слов. Тактичная интонация речи явилась синонимом деликатной, каллиграфической техники, транслирующей идеи и темы, бережные по отношению к чувствам и памяти. Ювелир в графике Кирилл Челушкин скрупулезно воссоздал портрет контуженного берлинского дома, окна которого заклеены белыми, похожими на заплатки из пластыря, салфеточками. Называется работа «Капитуляция».

Абстрактную композицию «Нюрнбергский стол» предъявил Александр Константинов. Стеклянная поверхность расчерчена линиям, квадратиками. Вся эта каллиграфическая регулярность точно ассоциируется с эсхатологическим порядком истории, регламентированном в том числе и бумагами, формулярами, всей канцелярией Нюрнбергского процесса. Черно-белую фотографию человека с открытым и мужественным лицом представил Александр Пономарев. В левом углу фотография аккуратно подписана. Из подписи мы узнаем, что на фотографии дед художника, Иван Щербина, погибший в 1942 году при обороне Сталинграда в возрасте 33 лет.

Серия «Сын полка» Константина Батынкова -- нарисованные на обойных лентах тушью, карандашом и пастелью угловатые, тонущие в шинелях не по росту пацаны, почти гном из диснеевской «Белоснежки». Но опять-таки каллиграфическое мастерство, маэстрия Батынкова переводит восприятие этих явленных как призраки фигур в какой-то библейский план содержания по аналогии с узкими иконами христианских мучеников...

Выставочный марафон к юбилею Победы только начался. Хорошо, что современное искусство стартовало в нем так достойно.