Издательство «София» продолжает «раскручивать» свое последнее открытие -- англичанина Алена де Боттона. От прочих молодых британцев с их глянцевыми сюжетами-близнецами Боттона отличает одно: при всей нарочитости и пародийности основной конструкции романа внутри этого сооружения всегда найдется место для мелких бытовых подробностей, уличного мусора и планового бардака. Если свой первый роман («Опыты любви») Боттон стилизовал под классическую любовную историю, во втором («Утешение философией») пробовался на роль доморощенного мудреца, трактующего диалоги Платона менеджерам среднего звена, то в «Интимных подробностях» (перевод с английского Виктора Вебера) он примеряет на себя сюртук Босуэлла и лавры Эккерманат и решает произвести революцию в биографическом жанре.

Начинается все с того, что подружка рассказчика решительно бросает его, обвинив во всех мыслимых грехах и полном отсутствии интереса к ближним. Рассуждения о природе собственного эгоизма приводят героя в книжный магазин, где ему на ногу падает толстенный фолиант биографии Людвига Виттгенштейна. Надеясь скрыть собственную неловкость, добропорядочный молодой человек открывает книгу и на первой же странице обнаруживает слово «сопереживать». «Этот случай напомнил мне, что я и сам подвержен тому пагубному, но широко распространенному равнодушию, с каким большинство людей относится к своим близким; как правило, нам и дела нет до их памятных дат и ранних фотографий, писем и дневников, школьных реликвий и свадебных церемоний».

После долгого и пафосного вступления, больше походящего на ироничный фарс в духе назидательных романов эпохи Просвещения, герой решает искупить свою вину перед человечеством и написать подробную биографию первой встречной. Ею оказывается импульсивная барышня по имени Изабель, ничем не знаменитая изготовительница канцелярских товаров.

Вдохновившись определением Ричарда Холмса («быть биографом -- значит неотступно следовать за своим героем сквозь время») и взяв на вооружение приемы психоаналитиков других классиков биографического жанра, автор вовлекает подопытную девушку в многостраничный эксперимент. С карандашом в руках он исследует ее бытовые привычки: манеру пить молоко, парковать машину, плавать брасом и чихать. С трепетом, как если бы перед ним сидела представительница королевской фамилии, рисует ее биографическое древо. С пристрастием доктора Лакана расспрашивает о детских страхах, снах, отношениях с матерью и первых эротических опытах. Записывает ее телефонную болтовню и составляет от ее имени брачное объявление. По ходу герой постоянно корректирует свои представления о биографическом жанре. В конце концов он, естественно, влюбляется в предмет исследования и тотчас оправдывает свою несдержанность цитатой из Фрейда: «Между биографами и их героями существует особая связь. Первый выбирает второго в качестве субъекта исследования, поскольку испытывает к нему привязанность».

«Интимные подробности» на сегодняшний момент лучший из любовных романов Боттона. С одной стороны, это, как обычно, ироническая стилизация. С другой -- жанр биографии гораздо больше соответствует мелодраматическому сюжету, нежели жанр философского трактата. По сути, всякий человек, постепенно узнавая предмет своей страсти, составляет у себя в голове его воображаемое жизнеописание. Совершенно очевидно, что собственная личная жизнь в какой-то момент становится важнее чужих интимных подробностей. Шанс стать предметом пристального внимания и получить свои 15 минут славы есть у каждого. Для этого не требуется ни изобретать велосипед, ни запускать ракету. Достаточно простого внимания к ближнему -- и золотой ключик у вас в кармане. Сюжеты Боттона тем и хороши, что хотя и не страдают симптомами «глянцевой» болезни, установку дают самую позитивную: возлюбите -- и вам воздастся.

Если внимательно присмотреться к структуре прозаических сюжетов, то черты биографического жанра можно заметить в каждом. В романе молодой немецкой писательницы Жюли Цее «Орлы и ангелы» («Лимбус Пресс», перевод с немецкого Виктора Топорова) герой-рассказчик наговаривает историю своей жизни на диктофон. Так что основой сюжета здесь тоже становится жизнеописание. Другое дело, что в данном случае факты из биографии героя замыкают цепочку необходимых улик, и за этими диктофонными записями стоит долгая и путаная детективная интрига.

Вообще роман Цее -- редкий образец социальной прозы, замешанной не на публицистическом пафосе, а на болезненном личном опыте. Отношение к миру политики здесь иллюстрируется остроумной загадкой: почему на международной арене Германия чаще отстаивает интересы Ганы, а Австрия -- Австралии. Правильный ответ: на международных ассамблеях представители Германии сидят рядом с делегатами от Ганы, а австрийцы с австралийцами. В мире большой политики все решают личные связи и дружеские отношения. С таким подходом к делу молодая немка раскручивает частное расследование о самоубийстве красивой девушки, чтобы на очередном витке связать его с расширением Европы на Восток и с международным наркотрафиком, беспрепятственно текущим через открытые границы Шенгена.

Не стоит опасаться политического контекста. «Орлы и ангелы» написаны в форме монолога молодого мужчины, медленно сходящего с ума от наркотиков, ностальгии и одиночества. Это больше похоже на любовный бред, нежели на политический памфлет. От того, чтобы превратиться в бессвязный наркотический трип, эту талантливую прозу спасают безошибочное чувство меры, осмысленная структура и сложная шпионская интрига.