Юрий РОСТ:

-- С ним было трудно и интересно. Он всегда требовал много, несмотря на нашу с ним дружбу. Это такой человеческий тип -- мощный, целеустремленный, четко знающий свои желания и возможности.

Мы познакомились в 1989 году в Тбилиси, после известных кровавых событий. Он звал меня к себе в «Московские новости». Однажды даже намеревался подарить мне картину, но перед этим написал, что эта картина будет моей только в случае, если я приду в «Московские новости». Я в «Московские новости» не пришел, а пришел через несколько лет в «Общую газету».

Егор Яковлев был лучшим редактором времен перестройки. Да, ему было тяжело. Но всегда стремился сделать так, чтобы все лучшее было именно в его газете. «Московские новости» -- лучшая газета Яковлева. Хотя бы потому, что она существовала в его, «яковлевское» время. Он был мощен, красив, в той ситуации он чувствовал себя как рыба в воде. И конечно, для него было очень важно, что его газета играет гигантскую роль в формировании общественного мнения. Кроме того, он сделал «МН» с нуля. Взял какую-то безызвестную газету для иностранцев и превратил ее в первое издание в стране.

Для него не было другой жизни, кроме газет. Пока у него была газета, он держался. И исчезновение газеты из его жизни сыграло решающую роль, потому что он потерял свою основную функцию. Печально говорить, но ему было уже не так интересно жить. Хотя потенциал жизненных сил в нем был очень мощный.

Виктор ЛОШАК:

-- Егор Яковлев был единственным из известных мне людей, в котором все человеческие качества сошлись для профессии главного редактора. Он был потрясающим режиссером газеты, умелым политиком, лавируя между ЦК КПСС и давлением демократической толпы. Он тонко чувствовал настроения своего класса интеллигенции и в то же время очень ясно понимал, что подписчику нужна сенсация. Он первый ввел критерий сенсационности как критерий отбора материалов для газеты.

Через Егора Яковлева и его «Московские новости» прошла целая плеяда журналистов, которые сегодня являются системообразующими людьми в нашей журналистике. Я тоже считаю себя учеником Егора Владимировича Яковлева. Я пришел в «МН» в 1986 году и очень многому у него научился. Главное, что делал Егор Владимирович и что утеряно в сегодняшней школе журналистики, -- это вложение мысли в статью и доведение этой мысли до очень широкого звучания. И интересно, что к редактированию, как к политическому, так и философскому, Яковлев привлекал довольно широкий круг своих единомышленников, в сотрудничестве с которыми он осмысливал позицию «Московских новостей» для страны.

Людмила ТЕЛЕНЬ:

-- Я пришла в газету «Московские новости» в 1990 году. И именно тогда я поняла, что, несмотря на свой журналистский опыт, я еще ни разу не встречалась с главными редакторами. Егор был первым настоящим главным редактором в моей жизни. Ведь как выяснилось, главный редактор -- это не профессия, не определенные навыки, а масштаб личности. Нет личности -- нет главного редактора. А все остальное -- это лишь ремесло, которым нужно овладеть.

Егор умел делать две уникальные вещи. В основу каждого из своих изданий, будь то журнал «Журналист», «Московские новости» или «Общая газета», он закладывал идею, которая имела не только профессиональное значение -- сделать газету повеселее, поживее, для молодых и успешных. Он находил общественно значимую идею и именно под нее собирал людей, которые и составляли ядро творческого коллектива, работавшего под его руководством. При этом он всегда исправно делал две вещи -- защищал этих людей и защищал эту идею. Это и есть настоящий главный редактор.

Он был человеком с невероятным темпераментом. Он мог накричать, поссориться, хлопнуть дверью. Известна легенда «Московских новостей», как он бросал в сотрудников допотопным пультом управления от телефонных аппаратов. Это было органичным элементом в его стиле, поэтому всерьез на него никто не обижался. А если и обижался, то быстро остывал и возвращался к прежней работе. Яковлев обладал колоссальным человеческим обаянием. Он умел находить слова, чтобы помириться, вернуться к рабочей обстановке, у него хватало силы признать свои ошибки. Егор никогда ни с кем не заигрывал, но каждого из своих коллег он уважал. Именно поэтому вокруг него всегда было много людей.

Надо отметить еще и то, что Егор Яковлев был удивительно надежным человеком. Последний год, когда в «МН» было очень сложно и моим коллегам, и мне, он нам помогал и нас поддерживал. Всегда старался смотреть на вещи оптимистически и все время приговаривал: «Ничего, я пять раз начинал с нуля». И это правда. Он каждый раз начинал с нуля и каждый раз делал издание, которое входило в историю российской журналистики.

Елена ХАНГА:

-- Я абсолютно всем обязана Егору Яковлеву. Все, чему я научилась за свою журналистскую жизнь, все, что я использую сейчас и использовала когда-то, все это я приобрела благодаря Яковлеву. Он создал газету «Московские новости», которая считалась флагманом перестройки. Там работали лучшие люди, которые сейчас составляют журналистскую элиту, -- Васильев, Лошак, Третьяков, Кабаков, Шевелев. Перед Яковлевым преклонялись, его уважали. При том, что он мог разговаривать очень жестко, все признавали его мудрость и профессионализм. Было невозможно не восхищаться им.

Он был великолепным учителем. При всей его жесткости, он был необыкновенно добрым и умудрялся найти подход к каждому. Он никогда не смотрел на весь коллектив, не разговаривал со всем коллективом. У него с каждым были свои отношения. «Московские новости» были семьей, а он фактически ее отцом.

Я помню, как принесла ему какую-то бездарную заметку. Он отругал меня, и я уходила из его кабинета чуть не плача. И уже вечером он предложил подвести меня домой. Мы ехали, и он рассказывал, где и какие ошибки я допустила. Я была так потрясена, ведь я одна из начинающих журналистов отдела информации, а он -- главный редактор -- нашел время поговорить со мной. Вся его жесткость пропадала, когда он улыбался. Он был очень уютным человеком, блистательным рассказчиком, мудрым, остроумным. Он был таким, каким должен быть настоящий мужчина.

Виталий ТРЕТЬЯКОВ:

-- Егор Яковлев, безусловно, эталон главного редактора. Несмотря на свой сложный характер, он для меня был и остается уникальным человеком. В какой-то мере я считаю его своим учителем в профессии главного редактора. Диктатор, деспот, сочетающий в себе авторитарные методы управления таким сложным коллективом, как журналистский, и одновременно индивидуальный подход к каждому автору. Сочетание деспотии и анархической свободы журналистского творчества -- это было представлено в Егоре в чистом виде. Он был заряжен на соревновательность в хорошем смысле слова. Не на конъюнктурную, не на бизнес, а на творческую соревновательность с любым другим изданием. Стремился сделать каждый номер газеты как последний. Всегда лучшие материалы кладутся в завтрашний номер, а что будет послезавтра -- создадим еще лучше. В нем было желание каждый день, в каждом выпуске возглавляемого им издания удивить, поразить аудиторию, произвести общественно значимый эффект, а не просто выпустить хорошее, зачастую банальное издание, которое в ряду других будет хорошо смотреться. Лидерская позиция, деспотическая позиция и одновременно позиция на свободу журналистского самовыражения -- три качества, которые в Егоре сочетались, а в других главных редакторах, к сожалению, присутствуют лишь отчасти.

Это человек, который вошел в историю русской журналистики XX века, во второй его половине он был лучшим. По крайней мере я не могу представить, кого можно поставить с ним в один ряд. Не случайно каждое издание, которое он возглавлял, из заурядного становилось общественным событием и трибуной какой-то политической линии, трибуной общественного движения. Для этого надо обладать талантом, данным Богом. И у Егора Яковлева этот талант был.

Александр ГЕЛЬМАН:

-- Последние двадцать лет, в течение которых я близко знал Егора Яковлева, он был одним из наиболее последовательных, неотступных, настойчивых бойцов за свободу слова. Больше всего его огорчали, вызывали недовольство самим собой те случаи, когда он в этом отношении что-то упускал, соглашался на какие-то компромиссы, занимал недостаточно отчетливую позицию. Он был уверен на все сто процентов: то наступление на гласность, которое мы наблюдаем в последние годы, с которым многие журналисты мирятся, а некоторые ему даже содействуют, приведет общество к тяжелым последствиям.

Одна честная газета, которую он создал («Общая газета») умерла при его жизни, другая («Московские новости»), похоже, ненадолго переживет его.

Он был одним из наиболее активных организаторов слома цензуры и до последнего дня своей жизни одним из наиболее активных сопротивленцев новому ее возрождению.

Мы потеряли человека, который чаще, чем мы, говорил и писал то, что думал.