Фестивалей в России очень много, а интересных, со своей, непохожей на других историей, а главное, делающих известными и популярными те места, в которых они происходят, очень мало. Как правило место для проведения фестиваля выбирается приятное и заманчивое -- Сочи, Выборг, Анапа, Ялта, Геленджик, Нижний Новгород, Суздаль... Ничего плохого в этом нет, город, ставший известным, живет за счет своего имени. Делателей же имен, мероприятий, раскручивающих с нуля еще и пространство вокруг, на нашу обширную, но еще очень однообразную родину явно не хватает. На ум приходит всего несколько примеров, одни из самых ярких -- деревня Николо-Ленивец, жители которой, став участниками артпроекта Николая Полисского и Александра Панова, не только получили международную известность, но и открыли в себе творческие способности. Возможно, что именно подобные маргинальные проекты больше других нужны стране, главной проблемой которой является не бедность и даже не управляемость, а именно культурная монотонность. Об одном из нестандартных начинаний, рожденных инициативой частных лиц и, к счастью, поддержанных Министерством культуры РФ, рассказывает питерский журналист Ольга ШЕРВУД.

Есть легенда, что однажды яркий представитель столичной неформальной кинокультуры Андрей Сильвестров, разыскивая что-то в Интернете, случайно обнаружил город Канск. В Сибири. Под Красноярском. И пошутил вслух: хорошо бы сделать в России Канский фестиваль. И не «клон», а -- альтернативу.

Шутка удалась. И вот четвертый уже Международный Канский видеофестиваль заканчивается в эти дни в городе Канске. Этот совместный проект культурного центра «Дом» и студии «Видеодом» родился в 2002-м. Директор -- Павел Лабазов, арт-директор -- Надежда Бакурадзе. Почетный президент -- Андрей Сильвестров. Концепция -- показ произведений современного видеоискусства, поиск новых форм, выявление критериев и тенденций. Внешне это прикрывается отрицанием каннского и прочего гламура, а главный приз фестиваля в Канске называется «Золотой пальмовый секатор». Почти метровая вещь, созданная художниками известной группы «АRT-Бля». В прошлом году мне было поручено везти его в Канск. Секатор мне выдали в разобранном виде, каждую половинку бережно забинтовали в белую тряпицу, так я и внесла Гран-при в самолет. Безусловно, апофеозом игры в «Сбросим Канн с корабля современности!» стала бы презентация Канского фестиваля на Круазетт -- надеюсь, она впереди.

Регламент фестиваля таков. Два дня плотного показа в местном кинотеатре «Восход» (типовое советское строение, зал на 950 мест) -- конкурсные и неконкурсные программы. Фильмы продолжительностью от минуты до полного метра берутся только на видео и на «цифре», что дважды оправданно: такое кино на пленке практически не производится, да и возиться с копиями крохотной организационной команде было бы не под силу. Каждый год образуется обширное жюри -- теоретики и практики контрвидеокультуры и ее фестивалей (в том числе зарубежные), критики, победители прошлых лет, известные литераторы, художники, музыканты, артисты (но ни в коем случае не деятели из стана попсы). Восемь или девять членов жюри оценивают каждую картину в баллах от одного до десяти, потом простым арифметическим действием выявляется обладатель Гран-при. Также вручается несколько дипломов -- за лучшие фильмы по номинациям (документальное, игровое, анимационное, экспериментальное видео, видео-арт).

К сожалению, бюджет фестиваля весьма невелик, так что пригласить авторов фильмов невозможно (фильмы короткие, и авторов получается много). Авиабилет до Красноярска из столицы в прошлом году стоил 13 тыс. руб.; фестиваль смог позволить себе 23 человека -- «гостя и участника» (учтите дорогу иностранцам до Москвы) -- на деньги Минкульта. Нынче поддержка от ФАКК лукаво означена как «до 200 тыс. руб.». Основные же средства фестиваля -- это собственные деньги его организаторов, заработанные ими участием в разных иных проектах. Конечно, что-то удается делать на так называемой договорной или бартерной основе -- за рекламу в каталоге или на афише, например, по-дружески сбавят расценки на печать или что-то в этом роде.

Среди тех, кого устроители благодарят, значится и администрация Канска. Но в принципе фестиваль -- целиком московская инициатива на выезде. В сущности, таковы почти все российские киносмотры, начиная с «Кинотавра». Даже в тех городах, где есть кинопроизводство (Иркутск, например) и отделение Союза кинематографистов, местных сил и умения не хватит на то, чтобы провести фестиваль. Екатеринбург не исключение... Но одно дело -- вывезти, допустим, в Гатчину или Благовещенск два-три десятка советских кинозвезд с их «классово близким» репертуаром и совсем иное -- ради собственной красивой идеи, совершенно бескорыстно везти в глубинку фильмы, страшно далекие от народных привычек.

Необходимая предыстория

Что такое кинофестиваль в Канне, объяснять не нужно. Много денег, много знаменитостей, много фильмов для денег со знаменитостями. Чемпионат мира по кинематографу. Всеобщее внимание с придыханием.

Разумеется, есть люди, которых раздражает этот чрезмерный лоск, этот пафос, эта жирность. И главное, есть режиссеры, которые делают совсем иное кино -- некоммерческое, нестандартное, «неформатное», часто провокационное, практически безбюджетное. Во всем мире их все больше и больше. Эти кинематографисты иногда декларируют свой нонконформизм и антибуржуазность в творчестве, иногда нет, но в любом случае считают, что настоящее искусство произрастает лишь на абсолютно свободных делянках.

Свободны ли эти авторы и эти фильмы от зрителя, отдельный и непростой вопрос. Новые технологии посеяли уверенность: еще чуть-чуть -- и кино сможет снять каждый. Скоро любой обладатель мобильника возомнит себя Спилбергом или Антониони. На самом деле, взрыв фото- и кинотворчества масс полвека назад уже совершенно четко разграничил любителей и художников (не скажу «профессионалов», поскольку не все стали зарабатывать на этом деньги) -- граница между ними заметна мало-мальски подготовленному взгляду. Тут проблема таланта. Но активные фото- и видеолюбители образуют аудиторию для такого рода, простите невольную игру слов, экспозиций. И эта аудитория грозит сомкнуться с народонаселением. Ну, почти.

Теперь вернемся к авторам вот этих нефабричных фильмов. Разумеется, они хотят, чтобы их опусы публика видела. И эти авторы гораздо более требовательны к публике, нежели, скажем, голливудцы. Последние сверх удовлетворены, если ты, зритель, купил билет в кино и попкорн. Все, достаточно. «Другим» творцам нужно понимание и сочувствие. Ради которых они готовы показывать свое кино бесплатно.

Понимать и сочувствовать лучше всего способны такие же безумцы.

Так рождаются фестивали-лаборатории, где киноавторы обмениваются своими посланиями. В наших пределах примером может служить придуманный еще в 1998 году Александром Башировым для учеников своей студии-школы и для всех желающих международный «Дебошир фильм фестиваль» в Петербурге (оцените и эту игру слов и понятий). К тому времени питерские параллельщики фактически ушли в тень (некрореалист Евгений Юфит оседлал «легальное» кинопроизводство и стал почти классиком), а москвичи теплили жизнь вокруг своего клуба "Сине фантом". Баширов в пресс-релизах поминал этих энтузиастов авангардного кино и видео неизменно уважительным словом.

Это вам не Лазурный берег

Легенда «Канск нашелся в Интернете» красочно иллюстрирует представление о том, что столичные жители плохо знают все, что лежит за пределами Садового кольца. Андрей Сильвестров мог бы вспомнить среднюю школу и уроки географии, где всем давали сведения о Канско-Ачинском угольном бассейне. Правда, эти сведения никогда ничего не говорили о жизни людей.

Итак. 223 версты от Красноярска, город на реке Кан. Ведет свою летопись с 1636 года (то есть он старше Петербурга почти на 70 лет). Сейчас тут живет чуть более 100 тыс. человек. Огромная реклама на столбе: «Край, который нас объединяет» -- мужчина в каске, сноп пшеницы, подпись про «Норильский никель». Центральную площадь замостили целиком к 360-летию, которое широко отмечали. Доминанта городской застройки -- Спасский собор («элементы енисейского барокко», очень красивый), за ним -- мемориал погибшим на Великой Отечественной. Сбоку площади -- памятник казаку «вообще» как основателю города (огромная бронзовая, в шапке, с золотым чубом и золотой бородой, голова на тумбе). Казак стоит на фоне краеведческого музея, это здание строилось как первое специальное для кинотеатра в 1911 году, хотя первый кинематограф в Канске был уже в 1908-м -- в приспособленном помещении на все той же Соборной площади.

По центру площади -- обелиск в честь первого председателя объединенного Совета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов и фонтан. А с другой стороны -- табачная фабрика; она стоит, конечно же, на улице Урицкого и с конца 1941 года выпускает знаменитую канскую «Приму» и гораздо менее любимый народом «Беломор». Здесь же, на «табачке», обедают участники -- в рабочей столовой. Винегрет, рыбный с перловкой суп, тефтели с пюре, чай -- и ты будто вернулся на двадцать лет назад. Кураторша фестиваля от канской администрации (завотделом культуры, вероятно) мне призналась, что они долго выбирали для кормежки московских гостей безопасные места. И между прочим, никто из нас, а главное, два немца, испанец и серб, насколько мне известно, не мучился животом. Тут я подчеркну: водка была привезена с собой.

Местные говорят, что «табачка» вместе с ликероводочным, пивным и гидролизным (ныне Канский биохимический) заводами не то что градообразующие предприятия, но во всяком случае бесперебойно работают. Подарочное издание «Канск», вышедшее все к тому же 360-летию, подчеркивает «высокую для провинциальной глубинки самодостаточность» города. Здесь будто бы пекут хлеб, шьют обувь, выпускают трикотажные изделия и хлопчатобумажные ткани, ремонтируют сельхозтехнику, перерабатывают древесину и «даже выращивают рыбу осетровых пород». А купленная в городе книжка местного краеведа, вышедшая уже в 2003-м, заканчивается горьким сожалением о том, что в стране «победили враги Советской власти. По указке иностранных спецслужб развалили партию, государство, экономику, культуру...».

Еще жители Канска рассказывают, что мэр города, который «вышел с табачки», то и дело лежит в больнице, так как слишком много «работает печенью». Что все здесь на самом деле «давно скуплено москвичами». И что сама площадь была прекрасна, пока зачем-то в конце советской власти не решили подновить проложенные под ней водопровод и канализацию. Подновили так, что каждую весну теперь, в дни половодья Кана, «все говно поднимается и площадь затапливает». Якобы Всемирный банк реконструкции и развития ежегодно выделяет изрядные средства на еще один ремонт, да все не впрок...

Не могу, понятно, подтвердить или опровергнуть эти байки: Канский фестиваль проходит в сентябре, а не весной. Но то, что в прошлом году во всем городе больше шести месяцев не было горячей воды, -- факт. В роддоме, медучреждениях и везде, где нужно, вспомнили о титанах. Участники фестиваля, поселенные в гостинице «Сибирь», мылись, согрев воду кипятильниками в кувшинчиках. И одалживая кипятильники нашим иностранным друзьям. В первую очередь Венке Вегнар из Германии, героически или безрассудно прилетевшей в Канск на седьмом месяце беременности. Сразу скажу, что в положенный срок, уже дома, Венке благополучно родила.

Кому он нужен

Что еще есть в Канске? Музыкальная школа. Художественное училище. Военный городок рядом. И конопля, как повсюду в тех краях.

И вот в такой город вдруг прибывают почти инопланетяне. Люди, которых в Канске никогда не видели. Потому что по телевизору таких не показывают -- там попса и статусные деятели искусств, а тут типичная столичная богема (даром что разбавленная скромными иностранцами, парой екатеринбуржцев и несколькими иркутянами). Со всеми ее, богемы, привычками и повадками. Когда дело свое делают четко, не обходятся без вежливейших словосочетаний, но не понимают, допустим, почему в подсобке нельзя курить. И главное -- не видят в привезенных фильмах «ничего такого». Ничего, что подкосило бы мораль и нравственность наших молодых современников. Которые что в том же кинотеатре «Восход», что дома по телевизору смотрят фильмы, анонсы к которым гласят, к примеру: «Убойная спортивная комедия с невероятным количеством взрослых шуток и приколов!»

И надо сказать, публика оправдывает доверчивое к ней отношение. Меня поразил один дядечка, который признался, что специально приезжает на этот фестиваль, ибо страстно интересуется развитием визуального искусства в сопоставлении с поисками современных французских философов, которых он читает по мере появления переводов во Всемирной сети. Но и комментарии самых обыкновенных, сидящих в зале рядом с членами жюри, молодых людей были совершенно адекватны. Когда экран разрисовывался разными геометрическими фигурами (то, что до сих пор подается как видео-арт) -- они скучали. Когда шла нормальная человеческая история -- сопереживали. Если возникало что-то смешное и остроумное (увы, реже, чем хотелось бы) -- веселились. Если герои фильма матерились -- зрители, понятно, давно обученные этой лексике, -- реагировали не на мат как таковой, а на смысл или бессмысленность его употребления авторами.

Конечно, некоторые люди в возрасте возмущались -- и той же ненормативной лексикой, и откровенными эпизодами, и многочисленными «кровавыми» пародиями на боевики, триллеры и фильмы ужасов. А еще больше -- но уже подсознательно -- они, я полагаю, были недовольны качеством «картинки». Потому что привычно видеть, как некий вампир за полсотни миллионов долларов красиво присасывается к мраморному горлу голливудской красотки, -- и совсем непривычно наблюдать, как в намеренно дергающемся кадре ржавым ножичком в тряпки на теле неопрятной бомжихи тычет персонаж с мутным взором и кличкой дядя Коля. Одно дело, когда мальчики, фехтуя компьютерными лучами в осеннем лесу, изображают Джедаев -- и совсем другое, когда кто-то голый непонятно плавает-перемещается по экрану, натыкаясь на символы минувшего века, от звезды до свастики, и на приметы нынешней эпохи терроризма...

Непонятное пугает и отвращает -- тех, кто не умеет свободно размышлять. Прежде всего ответственных лиц. Через несколько дней после прошлогоднего фестиваля в канской «Сегодняшней газете» под рубрикой «Оккупация» была опубликована полосная статья «Видео-террор». Там в лучших традициях партийной прессы говорилось о тлетворном влиянии столицы и Запада. О том, что местные власти «погнались за мировой известностью... слепо благоговея» перед этим рассадником идей неонацизма и терроризма. И гневно вопрошалось: «Куда смотрит ФСБ, у которого прямо пред носом звучат призывы к насилию и террору?»

А после этого неделю был заблокирован сайт фестиваля.

У каждого свои игрушки

Спустя несколько дней избранное из программы Канского фестиваля демонстрировалось на Открытом фестивале кино стран СНГ и Балтии в Анапе, где подобная акция проходит традиционно. Кинематографисты пятнадцати постсоветских стран и полдесятка представителей европейских кинофестивалей, разумеется, не предъявили этим фильмам никаких претензий -- кроме понятных эстетических.

Еще спустя пару месяцев после показа программы в московском клубе «Сине фантом» товарищи подвергли Пашу Лабазова и Надю Бакурадзе чуть ли ни разносу за недостаточную экстремальность художественного жеста и подверженность формату.

А в нынешнем июле Лабазов получил копию письма от заместителя губернатора Красноярского края господина Шишмарева, адресованного заместителю руководителя Федерального агентства по культуре и кинематографии господину Голутве. Там говорится: «Уважаемый Александр Алексеевич! Совет администрации края, в связи с Вашим обращением на имя Губернатора края А.Г. Хлопонина об оказании финансовой поддержки проводимого на территории Красноярского края Канского видеофестиваля, сообщает. Обозначенная в уставных документах фестиваля цель, как образовательно-просветительская, предполагающая показ и презентацию актуальных достижений видео- и мультимедиатворчества, позволяет надеяться встретить в программе соответствующие фильмы. Однако показ фильмов «Песня для смерти», «Оральный конец», «Порно», «Похоронный танец» и ряда других вызвал шок у интеллигентной части публики, идет вразрез с христианскими идеями, не встретил поддержки со стороны населения. Показ программ, граничащих с насилием и порнографией, вызывает, по меньшей мере, раздражение...

Финансовая поддержка со стороны администрации края может быть рассмотрена в случае тщательного пересмотра как самой идеи фестиваля, так и форм ее подачи».

Между прочим, приложение к «Сегодняшней газете» в Канске называется «ё-Моё». Почему-то возражений не вызывает.

Секатор

Красноярск -- современный город. Таксист рассказал, что жизнь здесь трудная: три тысячи рублей заработаешь в месяц -- две уйдут на квартплату за трехкомнатную квартиру. Однако в краеведческом музее Красноярска, украшенном сфинксами у входа и древнеегипетским орнаментом по всем фасадам, шла выставка «Египет -- Сибирь. На перекрестке цивилизаций». В крупнейшем в стране бывшем Музее Ленина (архитектурно впечатляющий синтез крематория и пирамиды) экспозиции про вождя оставили один этаж, а остальное отдали современному искусству. В четырехзвездочной гостинице мы наконец шагнули в душ. Красноярское аfterparty c показом избранной части программы прошел в модном клубе «Че Гевара». Там каждому из нас пришлось дать длинные интервью о том, как все прошло и кому все это было нужно. Особенно расспрашивала журналистка, возглавляющая газету «У каждого свои игрушки», посвященную детям и подросткам. В свежем номере газеты анонсировался фестиваль молодежного творчества «Масс-медиа-альтернатива», в том числе конкурс на лучший фильм или клип.

Почему заместителю губернатора не донесли о фильмах с названиями, например, «Какой прекрасный мир» или «Все поглощающее время и поэзия момента»? Он же все равно ни одной картины лично не видел.

Павел Лабазов сообщил, что они совсем было уже собрались переносить фестиваль в деревню Канское Вологодской области, да завалили их просьбами из Канска. На четвертый фестиваль многие поехали за свой счет, и фильмы собрались неплохие, и показали четыре выпуска программы «От киноавангарда к видеоарту», которую ведет на канале «Культура» Кирилл Разлогов -- для образования масс. А сам Лабазов с Сильвестровым решили на всякий случай во время показа фильмов не уходить со сцены и комментировать каждое произведение -- чтобы люди учились понимать...

...Когда над Енисеем стемнело, фонтаны под окнами красноярской гостиницы стали красиво подсвечиваться. Ночь была совершенно южной. За столиками публика культурно отдыхала почти до утра. В семь у нас был самолет. Гран-при, уже в собранном виде, надо было везти обратно -- лауреатам вручить. Колюще-режущий предмет пришлось сдать в багаж. Чтобы он не поломался, сдали через оружейный отдел. Там был составлен соответствующий акт, где черным по белому в графе «Вид оружия» написано «Пальмовый секатор». И в скобках добавлено: «Золотой».