Почти год назад, 17 сентября 2004 года, министр информтехнологий и связи Леонид Рейман заявил на Байкальском экономическом форуме о том, что Россия может поставлять софт на мировой рынок в объемах, сопоставимых с экспортом нефти. После этого на отечественную софтверную индустрию и проблемы IT-развития страны было обращено более пристальное внимание. Как следствие, за прошедший год с софтверной индустрией случилось много чего интересного. Можно подвести итоги, а также оценить состояние дел и ближайшие перспективы.

Сначала производителей программного обеспечения поманили, как пряником, особыми экономическими зонами (ОЭЗ) и в лучших традициях российской бюрократии обманули. Закон об особых экономических зонах был разработан ударными темпами по прямому распоряжению Владимира Путина, озвученному президентом в январе на новосибирском совещании с представителями IT-индустрии. Глава государства выступил, заметим, довольно резко. Дескать, сколько можно тянуть с помощью IT-отрасли, немедленно готовьте законопроект, чтобы к 1 марта он был внесен в парламент. В результате в Минэкономразвития родился универсальный законопроект, рассчитанный на всю экономику разом, от чего ни программисты, ни IT-компании вообще ничего не выиграли. Возникший было у IT-предпринимателей энтузиазм к середине февраля, когда проект закона об ОЭЗ был опубликован, сменился разочарованием. В день, когда законопроект слушался в Госдуме, корреспондент «Времени новостей» спросил советника министра экономического развития Альгуль Халикову о том, проявили ли IT-компании интерес к особым экономическим зонам. Советник министра отечественных IT-производителей не припомнила.

Мининформсвязи сразу и недвусмысленно заявило о бесполезности закона для отрасли (к искреннему удивлению законодателей в лице председателя комитета Госдумы по экономической политике, предпринимательству и туризму Валерия Драганова) и стало продвигать строительство IT-парков, никак не привязывая их к ОЭЗ, а также продолжило добиваться преференций для софтверной отрасли в целом. Возможно, в начавшуюся парламентскую сессию будут приняты поправки к Налоговому кодексу и рассмотрены изменения к существующим ныне правилам валютного контроля для компаний, экспортирующих софт. Ждет решения также вопрос об официальной отмене обязательной сертификации экспортируемых компьютерных программ в ФСБ и Федеральном агентстве по правовой защите результатов интеллектуальной деятельности военного, специального и двойного назначения при Министерстве юстиции РФ.

Что мы можем на мировом рынке

По оценкам экспертов из ассоциации «Руссофт», представляющей интересы офшорных программистов, общий объем производства российских программных продуктов, производимых на экспорт, за 2004 год равен 750 млн долл. Через год доля России на этом рынке достигнет 1 млрд долл. Лидирует же здесь Индия с объемом производства как минимум 15 млрд долл. в год а к 2010 году возрастет до 30 млрд. Основными конкурентами России в этом сегменте разработок являются быстро прогрессирующий Китай и традиционно сильные Ирландия и Израиль.

В среднем российский рынок софта растет на 25% ежегодно, в том числе и за счет экспорта. На отдельных направлениях рост происходит быстрее. Например, компании офшорного программирования (производство компьютерных программ по заказам западных компаний) заявили на прошлой неделе о 30-процентном совокупном росте бизнеса, достигнутом с сентября прошлого года по август нынешнего. Только объем оборота компаний, входящих в «Руссофт», в минувшем году составил 230 млн. долл.

Офшорное программирование сравнивают с экспортом сырья: авторских прав на программный продукт разработчик не получает, но поставляет заказчику отлаженный программный код. Однако когда заказчик, например, Boeing, иначе и быть не может. Авиастроительный гигант не занимается массовой продажей программных продуктов, каждая разработка представляет собой уникальную программу в отличие от производства тиражируемых продуктов.

Кроме офшорного программирования в России существует еще и производство коробочных программных продуктов на экспорт. Объемов его никто, по сути, и не оценивает. Из-за неадекватных правил экспорта такого софта из России производство часто размещается за пределами страны и, следовательно, вне российского учета и контроля. По словам директора «1С» Бориса Нуралиева, например, для оформления экспорта коробок с компьютерной игрой нужно собрать документов, как для вывоза истребителя. Между тем речь идет о серьезных в масштабе отрасли деньгах: одна коробка с бизнес-программой от той же «1С» может стоить сотни и тысячи долларов, и эта продукция активно потребляется в странах СНГ и Прибалтики.

Существует еще и так называемый shareware-софт, продаваемый компаниями или индивидуальными разработчиками в Интернете. Тут позиции России весьма сильны. Наши shareware-программисты (интересы этой части российского софтверного бизнеса представляет ассоциация ISDEF -- Independent Software Developers Forum) уступают на этом рынке только американцам. Принадлежащую «шароварщикам» (профессиональный жаргон, производное от английского shareware) долю отечественные аналитики из CNews Analytics (на которых ссылается и «Руссофт») оценивают по итогам 2004 года как 18% общего российского экспорта программного обеспечения.

Эта цифра вызывает сомнения, и вот по какой причине. По словам дважды посетившего в 2004-м Россию вице-президента компании Digital River (мировой лидер по интернет-продажам софта) Брента Палацца, 25--30% разработчиков, продающих программы через Digital River, русские. Надо, конечно, иметь в виду то, что в эту категорию попадают также эмигранты, живущие теперь в других странах.

Тем не менее попробуем дать альтернативную оценку структуре российского программного экспорта. Доходы Digital River перевалили за сто миллионов еще в 2003-м и с тех пор росли на четверть в год, достигнув к началу 2005-го 154,1 млн долл. Общий объем бизнеса компания не обнародует, однако его можно прикинуть исходя из того, что доходы Digital River составляют 7% оборота. Получаем никак не менее двух миллиардов в год. Если взять отсюда русскую четверть, получим порядка 500 млн -- отнюдь не 18% общего российского экспорта софта (порядка 135 млн). Мы отдаем себе отчет в приблизительности подсчетов, но все же они дают основания сомневаться в правильности выводов CNews Analytics, многократно растиражированных в печати.

Кто представляет интересы индустрии

Директор департамента стратегии построения информационного общества Мининформсвязи Олег Бяхов говорит о том, что министерству очень важна консолидированная позиция отрасли, в этом случае ее легче отстаивать в правительстве. Но кто такую позицию обеспечивает?

Валентин Макаров, президент «Руссофт», считает, что именно этой ассоциации принадлежит право представлять всех отечественных экспортеров софта на том основании, что офшорные программисты обеспечивают основную часть российского экспорта, и что «Руссофт», в который входят 69 членов, представляет собой «объединение крупнейших и наиболее влиятельных компаний -- разработчиков программного обеспечения России, Украины и Белоруссии».

Однако, во-первых, офшорное программирование лишь часть софтверной индустрии России, причем часть весьма специфическая. По мнению ряда авторитетных специалистов, среди которых, например, президент компании «ДИСКо» Михаил Донской, было бы ошибкой идти исключительно по индийскому (читай: офшорному) пути, поскольку потенциал российских разработчиков позволяет им успешно конкурировать на рынке тиражируемых программных продуктов. Между тем «Руссофт» представляет именно офшорное программирование. Во-вторых, помимо «Руссофт» существует немало иных ассоциаций. В том числе упомянутый ISDEF (290 членов; надо, однако, иметь в виду, что членство в ISDEF индивидуальное), Некоммерческое партнерство поставщиков программных продуктов, «Силиконовая тайга» и прочие.

Государство, похоже, свой выбор сделало. Оно ставит на «Руссофт», о чем свидетельствует выделение этой организации в рамках ФЦП «Электронная Россия» 2 млн руб. до конца года. ISDEF же, что интересно, от «Электронной России» на своей весенней конференции 2005 года чуть ли не открещивалась. «Нам не нужно денег от государства, наоборот, мы хотим государству помочь, зарабатывая на внешнем рынке и принося в страну деньги», -- заявлял член правления ISDEF Александр Лысковский.

Проблемы роста

Развитие софтверной отрасли темпами, намного опережающими рост экономики страны, в ближайшее время вполне может натолкнуться на естественные границы. Главная проблема -- кадровый голод. «У меня десятки вакансий для программистов, и я не знаю, как их закрыть. Вот, видите, седые волосы? Именно из-за этого. Где взять людей?» -- жалуется возглавляющий питерскую компанию офшорного программирования Николай Пунтиков.

«В стране никто не готовит системных архитекторов программного обеспечения -- специалистов, способных реализовать проект создания больших и сложных программных продуктов. Это серьезная проблема. Подготовка студентов, способных успешно участвовать в чемпионатах мира по программированию, не заменяет систематической подготовки кадров для индустрии программирования», -- считает Михаил Донской.

Кадров не хватает, хотя зарплаты программистов и IT-консультантов растут на 50 и более процентов в год, и кадровый голод, возможно, усилится по мере открытия IT-парков. «Я не смогу платить своим сотрудникам столько, сколько платит Intel. Если иностранные компании придут в наши технопарки, они переманят людей», -- говорит г-н Пунтиков.

Олег Бяхов считает целесообразным массово выпускать программистов со средним образованием, как это делают в Индии. Но не взамен, а в дополнение к российской системе образования с традиционно сильной математической подготовкой IT-инженеров.

"Минайти"

За минувший год произошла странная вещь: предприниматели от софтверной индустрии, вдоволь натерпевшиеся от государственного бюрократизма, с удивлением отмечают, что чиновники из профильного министерства говорят дело. «Наконец-то мы слышим внятные вещи и получаем реальную помощь, например в виде упрощения таможенной процедуры вывоза программных продуктов» -- таково консолидированное мнение представителей бизнеса, участвовавших недавно в работе пресс-клуба «Руссофт». Предприниматели на этом мероприятии трогательно пытались защитить чиновника Мининформсвязи от неудобных вопросов журналистов. Примерно то же происходит и в ISDEF. Член правления ISDEF Александр Каталов говорит: «Недавняя инициатива министерства по упрощению валютного контроля -- это именно то, чего мы и добиваемся».

В среде предпринимателей от программирования теперь все меньше употребляют традиционное «Минсвязи». Говорят на западный манер (да и не только западный, но и корейский тоже) -- «Минайти», с ударением на последнем слоге. Что означает -- "Министерство IT".

Симптом благоприятный. Если, конечно, государство не старается построить очередную вертикаль, а стремится стать эффективным игроком на рынке, соизмеримом с нефтяным.