О подводных камнях интеграции отечественного страхового рынка в мировой, о проблемах российского рынка рассказывает генеральный директор РОСНО Леонид МЕЛАМЕД.

-- На нашем страховом рынке сложилась парадоксальная ситуация: всеми признается, что потенциал его огромен. В то же время зарубежные страховщики не очень-то торопятся его захватывать...

-- Действительно, наши граждане покупают в четыре раза меньше страховок, чем могли бы, если ориентироваться на наш уровень ВВП. Но ведь дело не только в ВВП, но и в низких доходах населения, в том, что средний класс, являющийся во всем мире основным потребителем страховых услуг, формируется медленно. Вряд ли эта ситуация кардинально изменится в ближайшие годы. К тому же наши граждане традиционно не очень-то доверяют финансовым институтам.

Есть и общие экономические причины, сдерживающие развитие рынка. Слабость отечественного фондового рынка, неразвитость кредитных отношений, при которых принято страховать и жизнь, и залог по кредиту, многие виды ответственности. Несовершенство банковской системы, торможение пенсионной реформы и реформы здравоохранения. Отсутствие налоговых стимулов для страхования жизни, несовершенная система обязательных видов страхования. И многое, многое другое. То есть дверь на российский рынок открыта, а западные страховые компании выйти на него пока не спешат. Они приняли «низкий старт» и прибегут сюда, как только на нашей «площадке» появится какая-то возможность бегать. Пока они выжидают и «разминаются»...

Впрочем, приход западных страховщиков на отечественный рынок -- это лишь одна из составляющих того процесса, который называется интеграцией.

-- Что это за процесс?

-- Если вновь воспользоваться спортивной аналогией, мы теперь играем в футбол по тем же правилам, по которым играет весь мир. И сейчас мы отчасти заняты тем, что выравниваем правила игры, иначе западные компании не смогут играть на наших площадках, а мы -- на их. Преимущества от интеграции нашего страхования в мировой рынок очевидны: потребитель получит возможность страховаться по мировым стандартам. Хорошо, когда зрители могут посмотреть на игру самых разных команд. В то же время, как известно, оборотная сторона интеграции -- конкуренция.

-- Что же означает, по-вашему, победить в конкуренции, которая есть оборотная сторона интеграции? В футбольном матче все ясно -- надо забить больше голов противнику. Что является победой на интегрированном страховом рынке?

-- Правила игры на страховом рынке общие, но смысл игры заключается не в том, чтобы больше голов забить, а собрать больше страховой премии и получить больше прибыли. Чем больше прибыли получают страховщики данной страны, тем, соответственно, больше налогов взымает с них государство. Следовательно, эта страна и выигрывает в результате интеграционного процесса. А как можно собрать больше страховой премии? Во-первых, страховать все больше собственных граждан, во-вторых, страховать чужих граждан через перестрахование рисков, переданных зарубежными компаниями. И наконец, можно вкладывать деньги в зарубежные компании или открывать за границей свои дочерние компании. Однако сделать все это невозможно без того, чтобы не инвестировать в капитал.

Иными словами, «победа» для страны в процессе интеграции означает приток инвестиций в страховой рынок. Но надо для этого создать условия. И здесь мы снова возвращаемся к правилам игры, которые государство в принципе имеет возможность выравнять по отношению к тем странам, где в страхование вкладываются инвесторами и покупателями огромные деньги. Но помимо этого еще необходимо обеспечить наличие судей, без которых цивилизованной игры не получится. Можно сказать, что международные страховщики и международные капиталы придут на наш рынок, то есть будут играть на нашем, российском поле только тогда, когда на нем появятся судьи международной квалификационной категории. Например, в лице «Росстрахнадзора» с адекватными инструментами контроля.

-- Вы считаете, что сейчас происходит игра без правил и фактически без судей?

-- Нет, так я не считаю, но правила игры на нашем рынке действительно пока не структурированы. Посмотрите, что происходит на развитых рынках: там пять--десять крупнейших компаний обычно имеют не менее 60% страхового рынка и конкурируют между собой по определенным правилам. На нашем рынке конкурируют сотни, даже тысяча (!) компаний, и эта конкуренция зачастую недобросовестная. Что такое недобросовестный конкурент? Это тот, у которого нет реального капитала, в которого никто никаких денег не вкладывал, поэтому и дивидендов никому платить не надо. Соответственно, такой страховщик может предлагать любые тарифы и одновременно ни за что и ни перед кем не отвечать. То есть демпинговать. В РОСНО, например, международные аудиторы каждый квартал сверяют отчетность, у РОСНО есть реальные, всем известные высокорепутационные акционеры -- АФК «Система» и немецкий концерн Allianz AG, акции которых листированы на крупнейших международных фондовых биржах. Соответственно, к нашей компании применяются все международные требования по прозрачности, адекватности контроллинга и т.д. Другими словами, у РОСНО есть реальный капитал. Сегодня мы не можем себе позволить иметь то, что в России называется «мягкими» активами. Та же компания, у которой вместо реальных денег «мягкие» активы, может демпинговать достаточно долго, потому что никто не проверяет качество и, кстати, размер созданного резерва, а следовательно, ни клиенты, ни надзор не видят, что она демпингует. Отсюда вывод: сегодня в нашей стране не созданы условия для того, чтобы прозрачные компании выживали.

-- На переговорах по вступлению России в ВТО Западом особо оговаривается возможность открытия у нас филиалов западных страховых компаний. Почему это для нас невыгодно?

-- Разрешать работать филиалам иностранных компаний в России нельзя. Этому есть несколько причин. Первая -- филиал действует на основе лицензии, полученной в чужой стране. Соответственно, все требования российского законодательства к страховым продуктам неприменимы к продуктам, которые эта компания здесь будет продавать. Фактически надзор не будет иметь возможность контролировать качество услуги, предоставляемой этим страховщиком российским страхователям. Вторая -- надзор не сможет реализовать самый главный метод воздействия -- отзыв лицензии, поскольку лицензия выдается в стране, где зарегистрирована материнская компания филиала. Третья -- разрешая работать филиалам, мы не решим проблему привлечения инвестиций в Россию, потому что филиалы, не обладая собственной капитализацией, и не должны соответствовать требованиям платежеспособности, предъявляемым только головным компаниям. Но головная компания профинансирована где-нибудь в Соединенных Штатах, и, соответственно, деньги, которыми эта компания должна была бы обеспечить платежеспособность по своим обязательствам, в Россию не поступят. Ровно как и вся прибыль, которая будет получена в России, должна будет уйти из филиала в материнскую компанию для налогообложения в той стране, в которой эта компания зарегистрирована. Введение подобной практики могло бы стать беспрецедентным явлением в цивилизованном мире, оно абсолютно не соответствует интересам ни одной страны и, соответственно, интересам России. У меня такое впечатление, что в процессе переговоров с ВТО кто-то неправильно ввел термин «филиал», -- настолько странным кажется такое предложение.

-- А может ли потребитель отличить прибыльную компанию от убыточной, которая может разориться? Является ли признаком неустойчивой компании заниженный тариф?

-- Совсем не обязательно. Это маркетинговая стратегия, способ получить рыночные преимущества, привлекая к себе максимальное число клиентов. И если клиент доволен обслуживанием в компании, то он продлевает с ней договор. Основное требование к финансовой устойчивости -- достаточные собственные средства, то есть капитал компании. Нельзя увеличивать свой страховой портфель и привлекать все новых клиентов, не наращивая свой капитал, -- это закон цивилизованного рынка. Своим капиталом компания отвечает перед клиентами, именно капитал гарантирует ее платежеспособность. Другая проблема -- прозрачность формирования активов страховщика. Чтобы это были нормальные ликвидные ценные бумаги, а не какие-нибудь векселя ООО «Ромашки-лютики», не имеющие реальной стоимости. Следить за качеством активов должно государство в лице страхового надзора.

-- Но, как следует из ваших же слов, государство не очень-то следит...

-- Но не потому, что не хочет, а потому что у «Росстрахнадзора» для этой цели практически нет инструментов: порядок формирования страховых резервов и собственных средств до сих пор фактически отсутствует. Нет тех самых правил игры, а в такой ситуации «судьям» приходится трудно... А ведь, как мы уже говорили, платежеспособность страховщика определяется прежде всего прозрачностью формирования его активов и их ликвидностью. Проекты новых нормативных документов, определяющих требования к ликвидности и размерам активов страховщиков, обсуждаются давно, но безрезультатно.

-- И все же, после «очистки» рынка и консолидации здоровых сил сколько на нем останется компаний?

-- Ну, точную цифру я назвать не берусь. Но надо признать, что страховой рынок сегодня находится в крайне неустойчивом состоянии. Это объективный факт. И он может сместиться либо в сторону госмонополии, либо станет развиваться по европейскому или американскому сценарию. В последнем случае останется два десятка крупных компаний и, возможно, сотня небольших.

-- Насчет госмонополии вы не преувеличиваете? Это как в Белоруссии -- одна государственная компания, занимающаяся ОСАГО?

-- Скорее как в Китае. Если, например, понизят тарифы по ОСАГО или вовремя не поднимут. И при этом не будут следить за капиталом компаний. Сколько можно проработать в «комнате с выключенным светом»? Максимум, два-три года. Можно не сомневаться, что большинство компаний будут продолжать работать на грани и даже за гранью платежеспособности... А потом -- массовые задержки с выплатами, выяснение причин, «свет включат» и увидят, что уже поздно: миллионы граждан не смогут получить страховые выплаты, а компании уже испытывают проблемы не только с «автогражданкой», но и с КАСКО и прочими видами страхования. И в очередной раз мы получим миллионы людей, у которых, условно говоря, «пропали вклады». Государство будет вынуждено собрать все эти полисы в одну компанию и капитализировать ее за свой счет -- надо же будет как-то спасать ситуацию...

-- Думаете, что фонда Российского союза автостраховщиков, из которого в ближайшее время начнут производить выплаты клиентам компаний с отозванной лицензией, может не хватить на всех?

-- Если таких компаний будет много, а их в описанном негативном сценарии будет много, на это не хватит никакого фонда. Поэтому руководитель Федеральной службы страхового надзора Ломакин-Румянцев и бьет тревогу, именно поэтому он начал оздоровление страховщиков. Он совершенно прав: здесь главное не упустить время. Но, поймите, я сейчас не хочу делать никаких прогнозов, я просто хочу сказать, что ситуация на рынке может качнуться как в ту, так и в другую сторону.

-- А как обстоят дела с реформой обязательного медицинского страхования (ОМС)? Возможно ли реформировать ОМС, а заодно получить и заметный рост добровольного медицинского страхования (ДМС)?

-- Ответ очевиден: без настоящей реформы здравоохранения -- нет. Но если ситуация не изменится в этом году, то она, поверьте, не будет меняться еще два года или же сдвинется, но в неправильную сторону. Там 2008 год -- соответственно, выборы. И поэтому невозможно будет проводить болезненные реформы, а в здравоохранении правильных и одновременно безболезненных реформ быть не может. Если и станут в предвыборные годы проводить какие-то реформы, то они с большой вероятностью будут недостаточными. Поэтому я думаю, что ОМС в таком виде, в каком существует сейчас, то есть как чисто распределительная система без «рисковой» составляющей, просуществует еще несколько лет. Это, строго говоря, не страхование, это социальная программа. Но к ней все привыкли. В США, например, аналогичная программа предназначена для тех, кто не может купить нормальную страховку, но там таких меньшинство, американцы в основном страхуются сами.

-- У нас тоже те, кто может себе это позволить, покупают полис ДМС. И таких тоже меньшинство.

-- Потому что перечень услуг, предоставляемых по полису ОМС, у нас для всех одинаков -- и для богатых, и для бедных, и для работающих, и для неработающих. На такой основе медицину не профинансировать. Если же страховку работника будет оплачивать работодатель, то появится возможность повысить уровень обслуживания по ОМС для тех, кто, скажем, не может работать: детей, пенсионеров, инвалидов. Заботу о них возьмет на себя государство, а для тех, кто в состоянии заработать себе на страховку сам, перечень бесплатных услуг по линии ОМС будет сокращен. Причем чем больше человек зарабатывает, тем в большей степени он будет становиться клиентом ДМС и в меньшей -- ОМС. Одновременно появится возможность нормально платить врачам -- официально, а не так, как это происходит сейчас.

-- Что мешает введению у нас других видов обязательного страхования -- кроме ОСАГО? Например, ответственность перевозчика опасных веществ или же ответственность поставщика электроэнергии?

-- Страхование ответственности будет расти вместе с ростом нашей экономики, и более того, в какой-то момент оно может стать фактически обязательным даже без законодательного принуждения. На Западе, если врач или адвокат не застрахует свою профессиональную ответственность, с ним просто не будут иметь дела. Наличие страхового полиса является непременным условием заключения контракта на перевозку грузов, банк не даст кредит без страхования жизни заемщика...

-- Неужели РАО «ЕЭС» не подумало о том, чтобы застраховать свою ответственность?

-- РАО «ЕЭС» не страхует свою ответственность перед потребителями. Это очень дорого, нужно заплатить от 6 до 10% от страховой суммы. И страхуется ответственность из чистой прибыли: по-видимому, 99% потенциальных клиентов останавливает именно это. А Минфин сейчас выступает против любых налоговых поблажек. Так что я не уверен, что даже после недавней аварии РАО «ЕЭС» это сделает. Впрочем, если все предприятия, входящие в РАО «ЕЭС», решат застраховать свою ответственность, я думаю, страховое сообщество найдет возможность сделать это на особых льготных условиях. В краткосрочной перспективе себестоимость электроэнергии от этих расходов возрастет. В многолетней же -- нет.

Возвращаясь к вашему вопросу -- особых препятствий для страхования ответственности у нас нет, есть инерция... Как и в отношении к страхованию в целом. Можно, конечно, сказать: «Мы же не в Германии живем». Но посмотрите -- если бы мы не предъявляли к российским футбольным клубам требования европейского качества игры, ЦСКА никогда бы не выиграл Кубок УЕФА, а вылетел бы в первом круге, как несколько лет назад.

-- Просто в них были вложены деньги...

-- Да, увеличили «уставный капитал», теперь у них бюджет 20 млн долл., а раньше на форму не хватало. И теперь ни у кого язык не поворачивается сказать: «Мы же российский, а не немецкий клуб». Но если наши граждане достойны футбольной команды мирового класса, то почему они недостойны европейского качества страхования?