Выставка в Кремле -- долгожданная возможность лицезреть утраченные (в связи с революцией и закрытием частных коллекций как класса) и вновь обретенные (в связи с очередным этапом развития капитализма и возобновлением частного коллекционирования) Россией шедевры ювелирной фирмы Фаберже.

Выкуп до начала торгов уже объявленной к продаже на аукционе «Сотбис» коллекции покойного Форбса -- сумевшего собрать девять из изготовленных по заказам русских императоров пятидесяти яиц (больше, и только на одно, хранится лишь в Оружейной палате) и еще много чего, изготовленного фирмой Фаберже, -- потряс Россию и весь антикварный мир широтой жеста. Господин Вексельберг и основанный им фонд «Связь времен» оправдал лучшие ожидания художественного рынка, давно надеявшегося увидеть от наших граждан что-нибудь более интересное, чем возведенные в степень цены на Айвазовского. В Москву зачастили представителя аукционных домов, дорогих западных галерей. На пресс-конференции по поводу открытия выставки было невозможно протолкнуться. Увы, встретиться на ней с автором сенсации было невозможно -- говорят, он любовался своим приобретением накануне, а вечером давал прием для избранных.

В Патриаршем дворце представлена самая значительная часть собрания: почти пятьдесят предметов, включая девять больших «императорских яиц»; яйцо-часы герцогини Мальборо (с него началась коллекция Форбса); первое и последнее яйца из подаренных супругом неведомой нам купчихе Варваре Кельх; а также драгоценные изукрашенные портретные рамочки, портсигары, часы, мелкие яйца-брелоки. Среди императорских пасхальных яиц есть и самое первое, положившее начало традиции, -- скромненькое, беленькое с золотой курочкой, подаренное Александром III императрице Марии Федоровне на Пасху 1885 года, и изысканное «Ренессансное» -- его последний подарок супруге. Традицию поддержал сын. Николай II заказывал на Пасху по два яйца -- жене и матери. На выставке его первый подарок супруге -- яйцо «Бутон розы», украшенное стрелами купидона, роскошное золотистое «Коронационное» и трогательное яйцо «Ландыши» с миниатюрными портретами маленьких дочек. Драгоценности отмечают важные события жизни царской семьи и конец династии, закат империи. Последнее из подаренных ей сыном яиц -- «Орден Святого Георгия» -- было единственным, которое вдовствующая императрица Мария Федоровна вывезла из России в 1919-м.

Драгоценные эмалевые скорлупки, лавровое дерево из нефритов, аметистов, рубина и жемчуга, золотые кареты и курочки, возможно, не та красота, что спасет мир. Но яйца Фаберже давно уже стали привычной частью образа России, ее безумных богатств и бесчисленных утрат. На дорогие безделушки пал кровавый отсвет войн, революций, страшной судьбы российской императорской фамилии. Не то чтобы до всех трагических событий они были ничем -- искусная работа и драгоценные материалы всегда в цене. Но стали они всем. Астрономические суммы, которые теперь стоят императорские яйца, -- результат взаимодействия ужасов истории, безграмотности советской власти, распродававшей за бесценок свои сокровища, и грамотной политики газетного магната Малькольма Форбса. Каждое имя в судьбе ювелирных шедевров становилось вехой с жестким математическим плюсом -- историческим, культурным, финансовым. Яйца прирастали именами -- Романовых, Фаберже, Форбса. Теперь славному полку прибыло -- имя Вексельберга враз стало знаковым. Новой надеждой десятилетиями бедневшего национального культурного слоя. На возвращение, возрождение и все лучшее. Или хотя бы нормальное развитие -- с частными коллекциями, музеями и богатыми выставками.

Удивительно, но вопрос о том, не станет ли собрание тем или иным образом государственной собственностью, интересовал не только российских, привыкших к преобладанию именно этой формы владения произведениями искусства в родимом отечестве, но и иностранных журналистов. Директор Музеев Кремля Елена Гагарина сочла этот вопрос неприличным, хоть и мечтала бы вернуть яйцо «Ренессанс» -- единственное из коллекции, числившееся некогда в собственности Оружейной палаты. А руководитель Федерального агентства по культуре и кинематографии Михаил Швыдкой выразил надежду, что частных собраний станет больше и будут они лучше. Что теперь, не пугаясь более отмененных ввозных пошлин, повезут красоту всякого рода в Россию, что отменят еще несколько вредящих процессу ограничений, и, не без выгоды для отечества, вольемся мы в мировой рынок искусств. Тем более что коллекционеры теперь (пусть не все, но хотя бы некоторые) не скрывают скромно свои имена, а наоборот, все честно декларируют и открывают даже частные музеи. Тем более что, как показало время, спасти достояние и приумножить его без частника невозможно. Тому пример -- и блестящие коллекции, существовавшие в дореволюционной России. Правда, закончился культурный расцвет печально -- тотальной национализацией. Но Михаил Швыдкой считает необходимым подвести черту под прошлым и не возвращаться к проблеме прежних собственников -- ибо «любое прикосновение будет губительно».

У фонда «Связь времен» большие планы. Выставка шедевров Фаберже должна стать передвижной -- фонд намеревается на деле реализовать провозглашенную государством идею доступности памятников искусства жителям нашей необъятной родины. Маршрут пока окончательно не определен, в ближайших планах -- Екатеринбург, Петербург, Иркутск и Тюмень. Преодолев многочисленные, совершенно непредвиденные в момент громкой покупки трудности обладания историческими ценностями, представители фонда понимают, что предстоящее путешествие коллекции будет стоить многих трудов. И надеются не только на себя -- при фонде организуется экспертный совет. Господин Вексельберг со товарищи только входит во вкус. Но уже готовятся две покупки, которые потрясут мир. Увы, подробности председатель правления фонда господин Воронченко, соавтор плодотворной идеи, раскрывать категорически отказался.