Юрий Арабов стал первым среди равных лауреатов премии Аполлона Григорьева, превзойдя С. Витицкого (Бориса Стругацкого) и Виктора Пелевина. Победу принесли ему не ценимые знатоками стихи или и без всяких премий известные киносценарии, а «роман-мартиролог» «Биг-бит», опубликованный в журнале «Знамя» (2003, №7, 8) и вскоре выпущенный книгой в издательстве «Андреевский флаг». Так решило жюри Академии русской современной словесности под председательством Павла Басинского (кроме него в судейскую коллегию входили Наталья Иванова, русский американец Александр Генис, псковитянин Валентин Курбатов и питерец Самуил Лурье). Церемония награждения, проходившая в Овальном зале Библиотеки иностранной литературы, получилась не слишком затянутой, дразняще живой и сулящей (посмотрим, каково-то будет на деле) дальнейшее развитие «аполлонгригорьевского» премиального сюжета.

Для начала президент АРСС Сергей Чупринин вновь поведал публике о том, что в этом году премия, лишившись спонсора, оказалась безденежной. Что повышает разом и ее серьезность (эксперты ищут идеал), и присущее всем состязаниям игровое начало. Напомнил он и о судьбе патрона премии -- великого критика, истинного поэта и безусловно одного из самых широких и благородных русских людей Аполлона Григорьева, которого вполне законно назвал «не для денег родившимся». Раньше, когда награда АРСС сопровождалась изрядной денежной суммой, мытарства Григорьева, отнюдь не понаслышке знакомого с литературной поденщиной, нищетой и долговыми тюрьмами, тоже присутствовали в «премиальных» речах: тогда -- во имя эффектного контраста, теперь -- как знак устойчивой традиции. Но, похоже, Аполлон Григорьев связан с премией своего имени не только по этой части. Григорьев был захватывающе живым, свободным и непредсказуемым человеком, счастливо отвергающим пошлости любых стандартов и канонов. В его почвенничестве был такой заряд «актуальности», такое чувство текущего момента (всегда сопряженного с большим временем), такая душевная смелость, что и не снились пламенным моралистам и эстетам, охранителям и конструкторам светлого будущего. И кому, как не творцу «Цыганской венгерки», увенчать роман о тех, кто обрел стать и дыхание под мелодии ливерпульской четверки? Как тебя мне не узнать?/ На тебе лежит печать/ Буйного похмелья,/ Горького веселья! Разве не это слышалось поколению Юрия Арабова (и не ему одному) в напевах, долетевших из-за дальних морей и ставших своими для русских мальчиков, истово терзавших струны (пусть шесть, а не семь) неистребимых гитар?

Но мы забежали вперед. Прежде чем имя главного лауреата стало явью, Павел Басинский и Наталья Иванова рассказали, как напряженно спорило жюри, как спонтанно (приведя в изумление самих судей) сложилась лауреатская тройка. Далее по традиции академики произносили похвальные слова премированным сочинениям, а лауреаты держали ответные речи. Трое прозорливых номинаторов прислали свои апологии из прекрасного далека: Михаил Эпштейн, славящий Пелевина, -- из Нью-Йорка (его речь зачитала Наталья Иванова, вспомнившая свое студенческое знакомство с Эпштейном), а номинировавший Арабова Сергей Боровиков (партию исполнил Леонид Бахнов) и адепт Стругацкого Роман Арбитман (его роль сыграл некто в маске -- говорят, похоже) -- из Саратова. К сожалению, Борис Стругацкий не смог прибыть в Москву из Питера, а Виктор Пелевин -- из Внутренней Монголии (Шенгенской зоны), но их благодарные речи были оглашены президентом АРСС. Пелевин, в частности, заметил, что награда ему особенно дорога потому, что председателем жюри был Басинский, чью взыскательность лауреат познал, сдавая будущему судье зачет по истории советской литературы.

Басинский в долгу не остался. В своей (очень короткой) второй речи он объяснил, почему все-таки премированы именно эти три писателя: Арабов -- потому что написал настоящий роман, Стругацкий -- потому что живая легенда, Пелевин -- потому что горячо любит критиков (особенно самого Басинского и автора этих строк). Тут и пришла пора назвать имя главного лауреата. Вы-то его уже знаете -- в зале было иначе. Перебор... и квинта вновь/ Ноет-завывает;/ Приливает к сердцу кровь,/ Голова пылает. // Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка,/ С голубыми ты глазами, моя душечка!

Награждение Арабова встретили веселыми и дружными аплодисментами. (Впрочем, уверен, что и двух других лауреатов приветили бы с не меньшим энтузиазмом.) Победитель был зримо обрадован и произнес славный спич, лейтмотивом которого стало чувство удовлетворения от «безденежности» премии. Если бы спонсоры по-прежнему выдавали бы долларовую составляющую, Арабову было бы, во-первых, неловко перед Стругацким, которого он почитает одним из своих учителей, а во-вторых, непременно пришлось бы ссужать многочисленных сотоварищей энными суммами (такая история, по его словам, приключилась с первым лауреатом «григорьевки» -- Иваном Ждановым). Что за горе? Плюнь да пей!/ Ты завей его, завей/ Веревочкой горе!/ Топи тоску в море!

В соседнем зале лауреатов, членов АРСС, гостей и журналистов ждали блины вкупе с надлежащими напитками и заедками. В ходе пирушки обнаружились три неоспоримые истины. Первая: из всех искусств для нас важнейшим является кино. Обоснование: лауреаты большой «григорьевки» трех последних лет (Андрей Дмитриев, Марина Вишневецкая, Юрий Арабов) -- выпускники ВГИКа. Второе: премиальный сюжет (с деньгами или без оных) продолжать надо. Обоснование: достаточному числу нехудших литераторов эта премия по-настоящему дорога. Третье (и трехчастное): названа премия правильно, Аполлон Григорьев -- чудо, а «Цыганская венгерка» -- чудо из чудес. Обоснование (в том числе для тех, кто алкал других итогов): Бассан, бассан, бассана,/ Бассаната, бассаната,/ Ты другому отдана/ Без возврата, без возврата.../ Что за дело? ты -- моя!/ Разве любит он, как я?