Президент Российской академии архитектуры и строительных наук, президент Московского архитектурного института, народный архитектор России Александр КУДРЯВЦЕВ побеседовал с корреспондентом «Времени новостей» Александрой ТОЛСТИХИНОЙ о проблемах формирования облика центра Москвы.

-- Не является ли история с гостиницей «Москва» свидетельством того, что в системе принятия градостроительных решений у нас что-то не так?

-- За долгое время работы председателем ЭКОСа (экспертно-консультативного общественного совета при главном архитекторе Москвы) я никогда не сталкивался с подобной ситуацией. Напомню, что в 1996 г. Лужков распорядился все проекты в историческом центре пропускать через ЭКОС. Мы всего лишь рекомендательная структура для главного архитектора, но сложилось так, что заключения ЭКОСа звучат и на общественном совете при мэре. А это очень влиятельный орган, с помощью которого Лужков делит ответственность с общественностью. Кстати, такая вот демократичная система принятия важных градостроительных решений на сегодняшний день уникальна в России. Мы прошли множество драматических коллизий -- с Гостиным Двором или с памятником Петру. Трагична история со сносом Военторга. Но вот такого, чтобы в рамках инвестиционного проекта снесли дом, потом посмотрели вокруг и задумались, а не разбить ли здесь сквер, еще не было.

-- Каким вам видится место, где была «Москва»?

-- «Москва» находилась вблизи трех площадей, которые формировали центр города еще до того, как появился Манеж и были снесены Охотные ряды. Это Красная площадь, перед входом на нее Воскресенская площадь и Театральная площадь -- первая в Москве, которая возникла не стихийно, а по замыслу Бове. На месте, где сейчас котлован от снесенной «Москвы», была невысокая хаотичная застройка, которая вкупе с извилистыми московскими реками, холмами, улочками, расходящимися от Кремля, и делала Москву необыкновенно живописной. После Октябрьской революции власть поставила задачу превратить Москву с ее средневековой планировкой в державную столицу с прямыми и широкими проспектами, общественными пространствами. Возникает идея проложить проспект Коминтерна -- от Лубянки через Манеж к храму Христа Спасителя, на месте которого должен был встать Дворец Советов. Но даже по сталинскому генплану 1935 г. структура центра с ее тремя площадями сохранялась. В начале 20-х на месте гостиницы «Москва» предполагалось строить Дворец труда. Был объявлен конкурс на главный дом Советского Союза, который явил миру не только романтическую архитектуру тех лет, но и потрясающий по своей художественной силе проект братьев Весниных, где были образы антенн, радиомачт, дирижаблей -- предвестники конструктивистской авангардной архитектуры. И все это происходило на этом самом месте, которое сегодня предлагается оставить пустым. Но оно таким никогда не было. Застройка здесь всегда обозначала границу между Театральной площадью и остальным пространством центра города. Уберите эту границу, и Театральной площади не станет. Построили гостиницу «Москва» и, чтобы раскрыть ее, убрали строения Охотного ряда. Я часто обращаюсь к очерку Анны Караваевой, которая пишет о том, каким мускулистым по сравнению с конструктивистской архитектурой выглядело это здание: «в нем была здоровая роскошь или роскошь здоровья». Затем началось изменение исторического пространства центра, появилась Манежная площадь. Долгое время это было неухоженное место, но зато открылся вид на Кремль от корней до башни, вид на университет. Потом возник план подземного центра под Манежной площадью. Проект развивался очень тяжело, появились надземные этажи, произошло нарушение границ Александровского сада. Было потеряно традиционно существовавшее перед Кремлем свободное пространство, так называемое «предместье».

-- Почему же тогда ЭКОС согласился с проектом воссоздания «Москвы» в ее прежних габаритах?

-- Тогда, когда мы соглашались, был проект превращения гостиницы «Москва» в гостиницу пятизвездочную. Высказывалось предложение подвести все фасады гостиницы под один карниз, уравнять их по самому высокому из них, выходящему на Манежную площадь. Это было очень опасно. Важно было, чтобы сохранил свой прежний абрис фасад, выходящий на Театральную площадь, более низкий и соответствующий объемам «Метрополя», Китайгородской стены, Детского театра. Мы считали, что внутренняя трансформация «Москвы» при сохранении ее исторических габаритов -- минимальное последствие модернизации. Мы сожалели, что нельзя ставить вопрос о сокращении объемов этой гостиницы. Нам говорили, что это мощный инвестиционный проект с привлечением 400 млн долларов.

Вообще в истории с «Москвой» есть много общего с тем, что случилось после сноса «Интуриста», когда открылся вид на Ивана Великого, однако этот эффект был по проекту предсказуем, поэтому возникло полное ощущение того, что правда восторжествовала. А после сноса «Москвы» открылись совершенно неожиданные перспективы с Дмитровки, Театрального проезда, Тверской, в ленточку, как на выставке, выстроились Китайгородская стена, площадь метро, городская Дума, Кремль. Очень соблазнительно сейчас оставить пустое пространство, в котором соединились бы все исторические площади. Но еще раз повторю: это место пустым никогда не было. Поэтому нужно разработать программу строительства на этой территории, которая учитывала бы массу всяких параметров: градостроительную историю этого места, его государственный и культурный смысл.

-- А разве нельзя было предсказать, что после сноса «Москвы» откроются красивые виды, и сразу учесть это в проекте нового отеля?

-- Конечно, можно и должно предугадывать визуальные эффекты, это часть профессии. Но очень часто в процессе строительства вносятся коррективы -- и по экономическим причинам, и из-за неточностей в расчетах. Я рассматриваю ситуацию с «Москвой» как еще одно вмешательство жизни в наработанную схему реализации проектов.

-- Что первично в работе с таким вот знаковым местом: его историческая предопределенность или сегодняшняя функция?

-- В историческом городе история является первичной. В зоне вокруг Кремля Генплан устанавливает самый строгий режим охраны исторической среды. А согласно московскому закону строительство в центре может вестись только в жанре регенерации, восстановления утраченных элементов. Функция будет подчинена тем возможностям, которые предоставляет та или иная территория.

-- Регенерация -- хорошее дело, но Москва -- современный огромный город, которому нужны совсем другие пространства.

-- А какое отношение размеры Москвы имеют к сохранению исторического центра? Градостроительная наука знает симбиоз исторического и современного города. Только большевики и фашисты могли ставить перед собой задачу уничтожения центра для замены одного образа другим. Спасение Москвы не в насыщении исторической части разными функциями, а в полицентризме. Необходим вывод из центра сосредоточенных здесь административно-бюрократических структур. Еще в хрущевские времена была разработана идея создания административного центра Москвы на юго-западе, за университетом. Надо было бы к этому вернуться.

-- Можно разработать правильные планы, но инвесторы будут строить то, что приносит прибыль, а не восстанавливать утраченную среду и памятники архитектуры...

-- Именно поэтому особенно остро сейчас стоит вопрос о памятниках архитектуры, которых только в Москве около 3 тыс. В принципе не важно, кому принадлежит памятник, государству или частному владельцу, лишь бы он выполнял обязательства по их сохранению. Как и весь мир, Россия, вероятно, придет к негосударственному управлению объектами наследия. В Англии, например, с конца XIX века существует система трастов -- доверительного управления, когда группе лиц поручается управлять жизнью памятников: их функционированием, экономикой, продажей, сдачей в аренду, развитием туризма. Средства от этой деятельности идут только на сохранение и реставрацию объектов наследия. Недавно группа единомышленников, озабоченных проблемой сохранения памятников в России, создала Национальный центр опеки наследия. Кроме меня, сопредседателями этого центра являются Виктор Виноградов, вице-президент Академии реставрации, и Галина Маланичева, председатель Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Директор центра Виктор Мантуров, один из основателей Союза исторических городов. Мы ставим своей целью понять механизм доверительного управления, экономические стимулы для привлечения в эту сферу бизнеса. В течение двух лет мы планируем разработать проект правового поля для доверительного управления памятниками. Для финансирования этого проекта мы пытаемся получить государственную поддержку, но будем искать и другие источники. Надеюсь, что наш Манифест в защиту национального наследия, призывающий к объединению всех, кому небезразлична судьба памяти российской, воплощенной в камне, найдет отклик в нашем обществе.