Любимый герой сегодняшнего сериала -- военный. По всем каналам идут фильмы про солдат, про генералов, про подводников и пехоту, про штрафников и спецназовцев. Есть еще бойцы невидимого фронта. Помимо сериалов военные становятся героями множества документальных картин и передач в жанре расследований. Охотно приглашают и реальных военнослужащих -- в связи с осенним призывом их особенно часто можно видеть, даже в утреннем диетическом эфире. В общем, человек в военной форме на экране сегодня становится едва ли не более привычным, чем люди других, более мирных профессий. По количеству мельканий они уже опережают прежних героев экрана -- ментов и бандитов. Идет визуальное воплощение идеологической программы по реабилитации образа современной российской армии, стараниями перестроечной прессы «опущенной» ниже ватерлинии. Сегодня, по данным социологов, армия вызывает доверие у 30% населения, что, конечно, много, если сравнивать с 10% милиции, но недостаточно для настоящего воодушевления и патриотического воспитания молодежи.

Теперь немодно продолжать обличения -- вместе с увеличением армейского бюджета государство требует от СМИ героизации новых защитников отечества. Да и сами защитники простодушно настаивают, чтобы их коллег показывали исключительно в роли положительных героев, ставя в вину массовым жанрам негативное отношение к армии, сложившееся на сегодня в обществе.

В принципе само требование уважения к военному сословию вполне справедливо -- во всем мире это бонус, выдаваемый гражданским населением той части нации, которой вменено в обязанность жертвовать при необходимости собственной жизнью. Их служба и опасна и трудна, а потому гражданское население просто обязано мирное время в воздух чепчики бросать при виде душки-военного -- в качестве дополнительной платы за риск во время военное. Но и население вправе спросить: а во имя чего, собственно, эти люди, являющиеся, между прочим, нашими детьми, родителями, братьями или мужьями, терпят суровые лишения и кладут свою жизнь на алтарь отечества?

Ответ первый, сегодня наиболее актуальный, -- во имя борьбы с внешним врагом. Кто именно этим врагом является, уточнять как-то не принято не только в сериалах, но и в области большой политики. Президент после Беслана заявил о наличии внешнего врага, но спустя всего несколько дней в передаче «Времена», где Владимир Познер собрал политиков, журналистов, общественных и государственных деятелей, выяснилось, что даже на столь высоком уровне невозможно договориться, кого мы все должны считать настоящим врагом. Террористов? Но для того, чтобы с ними бороться посредством армии, надо точно знать, кто за ними стоит. США? Международные деструктивные организации? Транснациональные компании? Жидомасонский заговор? Нет ответа, или, вернее, все ответы равнозначно убедительны (или неубедительны, кто как судит).

Вот и сражаются наши военные в наших сериалах с условным противником, что, увы, лишает их ореола настоящих героев.

Сериалы -- отличный способ для пропаганды нужной системы ценностей. Но с двумя условиями, во-первых, необходимо чтобы система была простой и понятной, а во-вторых, она должна совпадать с практическим опытом смотрящих. А у нас с этим проблемы. Авторы сериалов (сегодня это очень большая группа людей, включающая руководителей каналов, продюсеров, сценаристов, режиссеров, редакторов), как правило, не больше среднего обывателя понимают, зачем и отчего сегодня нужно защищать родину. Но они понимают, что нужен положительный пример, поэтому подводная лодка на экране тонет из-за оставшейся со второй мировой войны мины, а не по каким-то невнятным причинам, которые так и не были объяснены публике в аналогичном случае, произошедшем в действительности. Но все-таки ни одному зрителю не ясно, зачем вообще выходить в море на подводной лодке, которую пришла пора сдавать в утиль. Дан приказ, который не обсуждается, а выполняется, и все. Наши солдаты воюют в Чечне, Афганистане, на границе и где там еще придется просто потому, что они солдаты, а значит, обязаны: «есть такая профессия -- родину защищать». И эта лексическая конструкция не требует дополнения, потому что в ином случае придется задуматься и сделать вывод, который может повлечь за собой полный пересмотр привычных градаций и штампов.

Хотя вообще-то правильнее было бы подумать. Просто задать самим себе вопрос: во имя чего существует сегодня обязательная воинская повинность? Красная армия на своих штыках несла победу мировой революции, человек с ружьем шел на смерть, чтобы землю в Гренаде крестьянам отдать, и это делало его значимым участником мировой истории. Сегодняшний солдат НАТО уверен, что его усилиями держится демократия: неидеальная, но лучшая в мире система управления всеми странами на свете. Солдат царской армии сражался за православную веру, которая -- впереди царя и отечества. На фасаде нынешней Академии погранвойск написано: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим». Как будто сегодня кто-то лезет к нам с ножиком, чтобы отрезать кусок земли... Давно все изменилось, власть делят другими методами, а лексические приемы пропаганды -- как сто лет назад. И во имя чего сегодняшний солдат должен жертвовать собой -- ни ему, ни нам никто толком не рассказал.

Тут как раз впору приходится грядущий юбилей Победы, под который уже создано и еще больше продолжает создаваться произведений на военную тему. Под юбилей как-то не принято вспоминать о проблемах, о сложностях отношений государства с собственными гражданами, о цене и средствах, о жертвах мирного населения. Давно забыт тот уровень осмысления трагического опыта страны, что был начат «лейтенантской» прозой, давшей культуре много значительных произведений (некоторое эхо затронутых тогда тем можно обнаружить, пожалуй, только в сериале "Штрафбат"). В основном же сегодня отношение к этому периоду истории сводится к уровню поздравительной открытки. Победа в Великой Отечественной воспринимается едва ли не единственным символом национального единства и величия, в которых часть населения начинает испытывать потребность. И именно в годовщину этого события сам факт существования солдата перестает обсуждаться, а любые вопросы о цене победы кажутся и вовсе кощунственными. Зато образ советского воина выходит безусловно и однозначно героическим, то есть найдена смысловая опора -- армия держится прежними победами.

Есть еще одно объяснение, получившее распространение еще в советское время не на официальном, а на частном, житейском уровне. Армию тогда многие рассматривали как необходимую ступень мужской зрелости, вроде инициации в первобытном обществе. Быт и нравы замкнутого мужского коллектива, занятого своим, малопонятным для непосвященных, специальным делом, формировали из подростка мужчину, делая его достойным зрелости. Сегодня эта функции по-прежнему сохраняется, и несмотря на сужение круга практикующих этот обычай, для многих именно в нем заключен единственно понятный и доступный смысл армейской темы. Что, согласитесь, не слишком лестно аттестует степень развития общества.