На прошлой неделе исполнился ровно год с начала действия в Москве судов присяжных. Формально никакой «революции» не было. В порядке эксперимента этот инструмент правосудия начал вводиться в других регионах страны, в частности в близкой столице Московской области, еще десять лет назад. Однако на деле многие юристы считали появление суда присяжных именно в Москве событием знаковым. Во-первых, потому что подавляющее большинство наиболее громких и значимых уголовных процессов проходит именно в столице. Во-вторых, именно в Москве в первую очередь формируется вся отечественная судебная и правоприменительная практика, с которой вольно или невольно вынуждены считаться власти в провинции. Похоже, ожидания «особой роли» московских присяжных заседателей полностью оправдались. За последний год они умудрились если не разочаровать, то как минимум очень сильно озадачить абсолютно все стороны, задействованные в судебном процессе.

С точки зрения статистики столичные заседатели не вышли за рамки уже устоявшихся результатов, «наработанных» в других регионах. Всего за год в Московском городском суде прошло 40 процессов с участием присяжных. При этом по сравнению с традиционным судом, как и ожидалось, количество оправдательных приговоров возросло приблизительно в десять раз. Хотя обвинительные приговоры по-прежнему преобладают, они составляют 80% против 20% оправдательных.

Однако одной из главных неожиданностей в работе присяжных заседателей стала их полная непредсказуемость и независимость от любых прогнозов и даже устоявшихся среди юристов оценок. Наиболее показательными в этом плане стали дела террористки-смертницы Заремы Мужахоевой и о погроме на рынке «Ясенево» в апреле 2001 года.

Зарема Мужахоева была задержана летом прошлого года при попытке проведения теракта на Тверской улице. Имевшуюся у нее бомбу она не взорвала, поскольку была задержана сотрудниками милиции, но при разминировании взрывного устройства погиб офицер ФСБ. Мужахоева активно сотрудничала со следствием, и собственно само следствие строилось на ее показаниях и признаниях. При этом обвиняемая и ее адвокаты настаивали на том, что Мужахоева в силу жизненных обстоятельств попала в ряды террористов, а попав уже на Тверскую улицу, специально отказалась от проведения теракта и сама пыталась сдаться сотрудникам правоохранительных органов. На этом фоне уже во время процесса складывалось впечатление, что сторона обвинения, требуя признать Мужахоеву террористкой, действует уже как бы отчасти формально, просто исполняя свои обязанности. Однако совершенно неожиданно присяжные посчитали 24-летнюю уроженку Ингушетии виновной «по полной программе» и даже не заслуживающей никакого снисхождения. В результате Мужахоева получила 20 лет колонии. Такой исход дела вызвал переполох даже в спецслужбах, которые из-за этого могли потерять надежду на сдачу многих других, кто оказался среди террористов так же случайно и при определенных обстоятельствах готов раскаяться в обмен на смягчение участи. Похожим потрясением, только уже в плане не обвинения, а почти полного оправдания, стало дело о погроме на Ясеневском рынке.

21 апреля (в день рождения Гитлера) 2001 года около 300 скинхедов ворвались на рынок и разгромили торговые павильоны. В организации беспорядков был обвинен бывший зам. главного редактора журнала «Русский хозяин» Андрей Семилетников, а несколько подростков -- Елена Липилина, Евгений Сержантов, Андрей Почукаев и Валерий Русаков -- проходили как участники погрома. Обвиняемые единогласно объявили о своем желании предстать перед коллегией присяжных, ради этого Андрей Семилетников пожертвовал своей свободой и вынужден был три года просидеть под стражей в СИЗО в ожидании введения института присяжных в Москве. Уже в ходе процесса общественное мнение было явно на стороне обвинения, и адвокаты обвиняемых даже обратили внимание суда на то, что многие журналисты забыли о том, что такое презумпция невиновности, заранее называя в своих материалах подсудимых «ясеневскими погромщиками». Тем не менее вердикт присяжных оказался совершенно противоположным. Главному обвиняемому Андрею Семилетникову, а также Елене Лепилиной был вынесен оправдательный приговор. Остальные хотя и были признаны виновными, но присяжные сочли их достойными снисхождения, и Евгений Сержантов и Андрей Почукаев получили свое наказание условно. Лишился свободы на три с половиной года только Валерий Русаков, который отбывает наказание за участие в погроме в Царицыне осенью 2001 года.

Еще одним «развенчанным мифом», безусловно, стало мнение о том, что присяжные, как простые и незаинтересованные люди, должны считаться союзниками правозащитников. Классическим примером этому стало дело сотрудника Института США и Канады РАН Игоря Сутягина, обвинявшегося ФСБ в шпионаже в пользу иностранных разведок. Эта эпопея тянулась больше трех лет, и г-н Сутягин также пожертвовал несколькими годами сидения в тюрьме ради рассмотрения его дела присяжными. Общественная поддержка у него была более чем солидная, за Сутягина ходатайствовали многие известные ученые, считавшие, что их коллега стал очередной жертвой шпиономании и «охоты на ведьм» отечественной госбезопасности. Однако и тут присяжные всех буквально ошарашили. Игорь Сутягин был признан полностью виновным и приговорен в результате к 15 годам колонии.

Еще одной сенсацией из практики суда присяжных стало официальное признание Мосгорсудом нежелательным присутствия на таких заседаниях прессы. Случилось это в конце апреля, и, как это ни парадоксально, на слушаниях по делу об убийстве журналиста Владимира Сухомлина. Гособвинитель Борис Лактионов вновь высказался о якобы вредоносном влиянии прессы на мнение присяжных. И на этот раз судья Петр Штундер поддержал ходатайство прокурора, призвав при этом участников процесса общаться с журналистами «в более корректной форме». Таким образом, впервые был ограничен принцип гласности судопроизводства вопреки УПК, который не предусматривает возможности объявления заседания закрытым из-за того, что присяжные смогут получать информацию о процессе из иных источников, кроме самого процесса. Этот прецедент был использован позднее в Московском окружном военном суде (МОВС), где в июне начался первый процесс с участием присяжных заседателей. Вина за необъективность присяжных была вновь возложена на журналистов. Адвокаты пятерых сотрудников МВД, обвиняющихся в покушение на убийство директора одного из крупнейших рекламных агентств News Outdoor Russia Максима Ткачева, даже попытались обязать суд наложить запрет на все публикации в СМИ на эту тему. Судья Сергей Седов объявил процесс закрытым на том основании, что «этого требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного разбирательства». Не исключено, что, таким образом, в Москве может появиться тенденция к закрытию всех процессов с участием присяжных. Правда, в Верховном суде в удалении журналистов с процесса не видят ничего противозаконного. По словам пресс-секретаря ВС Павла Одинцова, несмотря на то, что российский УПК этого не предусматривает, перечень подобных оснований расширен в Европейской конвенции о защите прав человека.

Как бы то ни было, но вопрос об объективности присяжных остается открытым. Журналисты в силу своей профессии не престанут интересоваться подробностями и обстоятельствами того или иного процесса, независимо от того, будут они черпать информацию непосредственно в зале суда или вне его.