«Ни жив ни мертв» (Half Past Dead). США, 2002, режиссер Дон Майкл Пол. Кровавый бифштекс «Стивен Сигал», еще недавно считавшийся блюдом вполне самостоятельным, с недавних пор лучше всего идет под соусом из музыки в стиле рэп и с гарниром из звезд этой музыки в качестве актеров второго плана. Именно по этому рецепту были изготовлены роскошные «Сквозные ранения». Новое кино из той же печи. Теперь Сигала зовут Саша Петросевич (это многое объясняет), и он агент ФБР под самым глубоким прикрытием, какое только можно представить. Пережив клиническую смерть, он под видом гангстера-зэка оказывается в Новом Алькатразе. На неприступную тюрьму недалекого будущего совершает налет банда террористов-сорвиголов: за час до казни они хотят умыкнуть из камеры смертников субъекта, который единственный на этом свете знает, где спрятано золото на двести миллионов долларов. Властям надеяться не на что -- до тех пор, пока дядя Саша не свернет первую шею, не завладеет рацией и не успокоит начальников сакраментальной фразой: «Не надо спецназа, я в порядке». Но на всякий случай Саша все же заручается поддержкой коренных обитателей тюрьмы. Узников бессовестности играют знаковые фигуры хип-хоп-сообщества, во главе с субъектами, обозначенными в титрах как Джа Рул и Курупт (вообще-то их зовут Джерри Аткинс и Рикардо Браун, но в их кругах принято называться не именами, данными при рождении, а именно так). Кто кого сборет -- догадаться несложно и радостно. Но смотреть надо обязательно: снято все на высшем клиповом уровне, боевые сцены дадут фору иным чемпионам проката, а все сюжетные нелепости и нестыковки оправданы необъяснимо достоверным ощущением помянутого уже «недалекого будущего». Того самого, которого, казалось, у Сигала не будет уже никогда. Будущее -- есть. И да не смутит никого, что с годами лицо мистера Нико стало практически неотличимо от фирменной продукции Микояновского мясокомбината, а все его реплики за полтора часа укладываются в две страницы машинописного текста. Самое главное -- Сигал до сих пор может бросить врага так, что в полете тот совершит тройное сальто-мортале, провести в полевых условиях дефибриляцию с помощью полицейского электрошокера и найти все золото мира с закрытыми глазами. Которых, впрочем, и так практически не видно.

«Парикмахерская» (Barbershop). США, 2002, режиссер Тим Стори. И снова весь вечер на экране бонзы хип-хопа -- теперь уже в качестве основного блюда. Костюмированный по последней уличной моде бал правят Айс Кьюб, Седрик Энтертейнер и другие, не менее респектабельные мастера неподцензурных речитативов. Когда рэперы не ангажированы Голливудом на роли гангстеров (см. «Ни жив ни мертв»), они снимаются в недорогих, но неизменно успешных картинах для внутреннего пользования, где обнаружить белокожего героя так же непросто, как вникнуть в льющийся с экрана специфический афроамериканский суржик. Такова и «Парикмахерская». Айс Кьюб играет великовозрастного лодыря, который, как и все его братья по расе из Южного Чикаго, мечтает о карьере чтеца-мелодекламатора и собственной музыкальной студии. Пока же в его распоряжении лишь доставшаяся в наследство парикмахерская, на которую положил глаз местный авторитет, планирующий открыть на месте ветхой цирюльни бар со стриптизом. Но для местных жителей это заведение -- самый настоящий дом культуры, кружок по интересам, дискуссионный клуб и краеведческий музей. На диво элегичное, милое и мирное кино, снабженное непривычно мягким для хип-хоп-фильма рейтингом PG-13 («дети до 13 лет в сопровождении родителей» -- последние, видимо, должны закрывать чадам уши во время особо экспрессивных перебранок и объяснять, что именно смолят дяденьки на экране и отчего это они потом такие веселые). Такое впечатление, что фильм снят именно что для родителей. Мам, пап и двоюродных дядюшек Айс Кьюба со товарищи, которые наконец-то должны понять: их сыновья и племянники не монстры из полицейских сводок, а хорошие ребята, уважающие традиции родного района и почитающие старших. Увешанным золотом любителям стриптиза смотреть фильм необязательно. А консервативно настроенным завсегдатаям «своих» пельменных и шашлычных -- в самый раз. Впрочем, над злоключениями одного из персонажей, который на свою голову стырил с улицы банкомат, надорвут животы все без исключения. На подходе сиквел «Парикмахерской» с теми же героями: будут, значит, стричь и дальше -- и купоны в том числе.

«Пропащие ребята» (The Lost Boys). США, 1987, режиссер Джоэл Шумахер. Впервые на лицензионном видео не всем по эту сторону Атлантики ведомая классика восьмидесятых. Фильм из тех времен, когда героями экрана были вовсе не рэперы, а хулиганистые хранители братства, известного как Brat Pack («банда сопляков»). Названная так по аналогии со знаменитой «Крысиной бандой» (Rat Pack) Фрэнка Синатры, она состояла из молодых актеров, стоящих на перманентном учете в голливудской комиссии по делам несовершеннолетних. Кифер Сазерленд, Джейсон Патрик, Кори Хайм, Кори Фельдман и их друзья-одногодки в лучших традициях старших товарищей тусовались на экране всей компанией -- в том же составе, в каком потом устраивали попойки и дебоши, смакуемые желтой прессой. «Пропащие ребята» -- «брэтпэковский» вариант фильма ужасов, вампирские мордасти для старшего школьного возраста. Пятнадцатилетний Сэм (Хайм) вместе с мамой и старшим братом переезжает в Санта-Клару, Калифорния, -- «мировую столицу убийств». Очень скоро выясняется, что своим громким титулом местечко обязано шайке местного хулиганья, которые оказываются вурдалаками и втягивают старшего брата Сэма в свои кровавые игрища. Оскаленных клыков в фильме хватает, но Шумахер на них не зацикливается. Ему, всего двумя годами раньше снявшему «брэтпэковцев» Роба Лоу, Эмилио Эстевеза и Деми Мур в «Огнях Святого Эльма», важнее другое. А именно -- передать ощущение подростка, вулканически переживающего прелести пубертатного периода. Для Майкла, как и для любого тинейджера его возраста, потусторонней нечистью кажутся и хулиганы во дворе, и учителя в новой школе, и любой мужчина, которого приглашает к себе разведенная матушка. Когда ты по определению чужой, то люди вокруг и впрямь кажутся очень странными. Так что знаменитая песня Джима Моррисона People Are Strange, блистательно перепетая группой Echo and the Bunnymen, звучит на вступительных и финальных титрах вполне уместно. Это мелодрама взросления, а мистический антураж, чеснок и колья -- так, в нагрузку, чтобы было интереснее смотреть. Чуть позже с похожей схемой поработал патологоанатом от кинорежиссуры Брайан Юзна в своем «Обществе» (1989). Но там Взрослые превращались в совсем уж отвратительных существ, многорукие комья похотливо чавкающей и совокупляющейся биомассы. Фактура Шумахера куда более аппетитна. Даже в момент предельного расчеловечения вечно молодые и вечно пьяные вурдалаки -- вполне себе секс-символы.