Если счастливое чудо под названием «Амели» вынести за скобки, Патрису Леконту едва ли не в одиночку приходится отвечать за все французское кино. Среди монструозных исторических «блокбастеров» и вялых драматических комедий «об отношениях» этот фильм один воплощает тот дух легкости, артистизма и остроумия, который не случайно во всех языках называется по-французски -- bel esprit.

Леконт снимает кино с удовольствием -- и это видно на экране. Он любит актеров с эффектной внешностью; он не стесняется украшать кружевной музыкой едва ли не каждый кадр; нет такого приема, кунштюка или гэга, которому не нашлось бы места в его фильмах, органичных в своей искусственности. Выразительный пример -- в своей последней картине «Человек с поезда» (два приза зрительских симпатий на прошлогоднем фестивале в Венеции) в кульминационной сцене он прибегает к такому навязчивому приему, как параллельный монтаж: кадры ограбления банка чередуются с хирургической операцией. Поначалу все это кажется каким-то наивным кинематографическим бесстыдством: так не монтируют со времен Эйзенштейна, который соединял встык открытие плотины и быка, залезающего на корову. Но тут же ловишь себя на мысли, что метафора получается очень даже неплохой. В конце концов что такое деньги, если не злокачественная опухоль, разрастающаяся с бессмысленной и губительной скоростью?

Молчаливый мужик (его играет певец Джонни Холлидей) с неясными намерениями очевидно преступного характера и мордой матерого кабана сходит с поезда в захолустном городке, где в одиночестве коротает свои последние годы словоохотливый учитель французской литературы (Жан Рошфор). Город настолько мал, что даже шумные алкаши в местном баре оказываются учениками Рошфора и сходу начинают цитировать Теофиля Готье, а местный отель закрыт за полным отсутствием туристов. Рошфор приглашает Холлидея остановиться у него. Старенькому преподавателю нужна компания. К тому же вид незнакомца в черной коже вызывает у него смутные ассоциации с французскими поларами (полицейскими фильмами) и несбывшимися мечтами о путешествии в Неваду (за всю жизнь однажды съездил в Париж, где все время шел дождь, -- два дня не вылезал из кино, посмотрел одиннадцать фильмов...). За три дня перед решающими событиями герои успеют подружиться и обменяться подарками: Рошфор вручит Холлидею домашние тапочки и обучит правильно шаркать ими по полу, а Холлидей даст Рошфору пострелять из своего черного пистолета.

Очевидная идея -- грабитель и интеллектуал завидуют друг другу белой завистью и даже пробуют поменяться местами, ощутить вкус чужой жизни -- воплощена на экране с завидной изобретательностью. Умелой режиссерской рукой Леконт бросает зрителя то в жар, то в холод -- то сдавливает горло чувствительным спазмом, то вызывает гомерический хохот (в самой смешной сцене Холлидей подменяет Рошфора в качестве репетитора по литературе и растолковывает юному балбесу крутизну бальзаковской «Евгении Гранде»). В результате такой закалки идея перестает казаться очевидной. В конце концов конфликт между «утонченной культурой» и «грубой жизненной силой» -- один из центральных для французского кино, и не только кино. И Леконт парадоксальным образом оказывается продолжателем раннего Годара, который именно об этом снимал «На последнем дыхании» и «Безумного Пьеро».