Большой театр обнародовал важные подробности последней оперной премьеры текущего сезона -- глинкинского «Руслана и Людмилы». По словам менеджеров театра, проект из спокойно-консервативного по духу превратился в крайне амбициозный уже в процессе подготовки. Всему виной стало музыкантское любопытство и пристрастное отношение к материалу ее музыкального руководителя Александра Ведерникова. Именно ему опера «Руслан и Людмила» обязана тем, что в апреле предстанет перед публикой не только в виде новой постановки, но в сопровождении международного научного симпозиума в трех частях («Открытия. Контексты. Проблемы»), выставки, аудиозаписи (она будет осуществлена голландской фирмой «Пента тон») и, наконец, академического издания партитуры по источникам, найденным в процессе исследовательской работы, инициированной и оплаченной Большим театром.

Оказалось, что любовь Ведерникова к старинным инструментам (с ней публика Большого уже встречалась в новой версии «Хованщины», когда на сцене появлялся оркестр архаических, так называемых «натуральных» медных духовых инструментов) и желание блеснуть знаточеским музыкальным обликом способны свернуть горы. Для театра были куплены старинные арфы и фортепиано у частных лиц, а также созданы копии старинных труб, валторн и тромбонов. К тому же авторитет советского издания оперы меркнет благодаря розыску и открытию неизвестных авторских и авторизованных фрагментов глинкинской партитуры. Но и это не все. Спектакль обещает выглядеть заметно радикальнее, чем предполагалось, так как постановочная команда заменена на модных Виктора Крамера, Александра Орлова и Глеба Фильштинского.

Для пересудов о проекте теперь требуется знание терминов «аутентизм» и «постмодернизм», чего Большой пока еще не предлагал своей публике так отчетливо. Под аутентизмом в данном случае имеется в виду некоторое общее движение в сторону авторского текста. С помощью авторитетного ученого Евгения Левашева обнаруженные в архивах театра фолианты 1842 года сверены с партитурой «с улицы Росси» (по ней опера игралась впервые). А главная левашевская научная сенсация -- «берлинский авторизованный список секретаря», объемный и детальный, -- пока оставлен, чтобы лечь в основу академического издания, поскольку был найден уже во время работы над постановкой (участники пресс-конференции уклонились от точной хронологии событий, а объясняя выбор источников из девяти, названных Левашевым, Ведерников заявил: «Сверенной партитуры Большого оказалось вполне достаточно, остальное легко реконструируется»). Таким образом, речь идет о двух проектах (постановка и издание), основанных на разных документах, но объединенных одним титулом, одним финансированием и профессионализмом одной исследовательской группы.

Что же касается постмодернизма, теперешний начальник отдела долгосрочного планирования театра Вадим Журавлев отослал к западноевропейским традициям и объяснил этим сочетание музейности и современности в проекте (часть журналистов была явно напугана перспективой слушать архивную музыку и одновременно смотреть «радикально современное» зрелище). Очевидно, что при желании этим словом можно также объяснять и нестрогость аутентистских намерений театра, и любые другие тонкости. В любом случае понятно, что театр теперь не только вычерчивает собственную хитрую линию между респектабельной и актуальной эстетическими платформами, но и учится эффектно рекламировать себя и свою продукцию.