На задник транслируется видеоролик: три мужика летят в черных бочках над каким-то бескрайним пространством (то ли пустыня, то ли вода). Потом падает сетка, закутывающая всю сцену, и обнаруживаются два высоких металлических помоста слева и справа. К ним прикреплены стулья (по три штуки). На стульях сидят девушки. На головах у них -- алюминиевые ведра. Так начинается копродукция фестиваля "Цех" и эстонского театра "Фон Крахл". Называется "Лебединое озеро", постановщики -- Пеетер Ялакас и Саша Пепеляев, и это открытие ежегодного декабрьского фестиваля театров танца «Цех», что проходит в Центре имени Мейерхольда.

Из музыки Чайковского выдраны и закольцованы маленькие куски музыкальных фраз: крошечный фрагмент повторяется раз тридцать, возникает эффект заезженной пластинки (это называется новой транскрипцией, автор -- Сергей Загний). Куски классической хореографии также выдраны из знакомых пленок и размножены (в какой-то момент на экране танцуют сразу четыре четверки маленьких лебедей). Из немаленькой истории музыки и балета постановщикам этого "Лебединого" важен лишь тот факт, что спектакль показывали по телевизору 19 августа 1991 года. "Лебединое" рассматривается как символ советской эпохи и приравнивается к ней.

Потому белый лебедь оказывается румяной теткой с плакатно-остолбенелым выражением лица, а на заднике чередуются кадры проходящих по улице тракторов и пробегающей сквозь строй коллег белой лебедицы. И конечно же именно поэтому ближе к финалу в видеороликах появляются стартующие ракеты. Видео вообще составляет значительную часть спектакля -- и постановщики напрягают фантазию в поисках поверхности для трансляции. В результате изображение присутствует то на развешанных простынях (умирающий лебедь -- персонаж несколько другого балета, но с высоты авторской иронии это конечно же неважно), то на выносимых в руках подушках (в этот момент звучит препарированный "танец маленьких лебедей", а на подушки транслируются чьи-то неопознаваемые головы), а то и вовсе на белых майках мужчин.

Мужчин в спектакле трое. Каждому выдана некая "маска". Один, основательный дядя в пиджаке, смотрелся бы партийным работником, если бы не "ирокез" на лысой голове. Второй -- что-то вроде счетовода, каким его изображали в советских фильмах: жилетик, кепочка, очки. Третий -- мелкий, с прилизанными волосами, одетый в гимнастерку без погон и армейские штаны, -- вариация на тему батьки Махно. Взламывается не советская реальность (Пепеляеву по возрасту из нее достались только восьмидесятые -- колорит уже был не тот), а советские мифы. Вот с мифами он вроде как и воюет.

Три этих мужика ведут себя как петухи в курятнике: семь присутствующих на сцене женщин полностью в их власти. Подчиняется маленький "кордебалет", белая лебедь вышагивает рядом с "ирокезом" как символ единения партии и искусства, а затравленную черную лебедь трое просто насилуют (она потом долго рыдает на высоком помосте, выжимая губку со "слезами" в ведро). При этом сюжета как такового нет; выдана некая ситуация -- вот эти начальники, вот эти подчиненные (мужчины на помосте надевают держащиеся на резинках усы и смотрят на беспорядочные прыжки девиц внизу, как деятели политбюро с Мавзолея -- на демонстрацию).

Порой постановщики придумывают что-то совсем абсурдное и потому не такое скучное: лебединый вальс, например, аккомпанирует ритмическим передвижениям по сцене черных бочек (в них сидят героини). Неплохо выглядит начало -- когда мужчины снимают женщин с помоста с помощью длинного шеста (трюк почти цирковой: зацепившиеся за шест женщины делают в воздухе эффектный виток). Но в целом длящийся около полутора часов спектакль, посвященный разоблачению мифа "Лебединого озера", можно было смотреть только тогда, когда в видеотрансляции можно было увидеть -- хотя бы искореженный -- оригинал. Что говорит либо о живучести старого "Лебединого", либо о мертвечине нового. Или о том и другом вместе.