Без малого двести лет назад имя славной госпожи де Сталь было известно любому просвещенному европейцу. Сейчас автора романов «Дельфина» и «Коринна», трактатов «О Германии», «О литературе», «Размышления о Французской революции», блистательную собеседницу и корреспондентку властителей дум и ключевых политиков начала XIX века Жермену де Сталь-Гольштейн, урожденную Неккер (1766--1817) помнят преимущественно историки и филологи. Это печально. И не потому, что навевает меланхолические соображения о скоротечности мирской славы. Дело обстоит проще. Сочинения мадам де Сталь не только стилистически элегантны, но и актуальны. Те проблемы, что были пережиты де Сталь и ее собеседниками, единомышленниками, оппонентами, насущны по сей день. Переворотами, сопоставимыми с кризисом Просвещения и Великой революцией, в два последних века история нас не одарила. Ужасы и победы этих столетий суть следствия трагедии, выразительным персонажем и страстным толкователем которой была Жермена де Сталь.

Книга «Десять лет в изгнании», ныне впервые полностью переведенная на русский язык (М., «О.Г.И.»), числится по разряду «иностранцы о России». Так было в начале 1820-х годов, когда фрагменты посмертно изданного труда стали появляться в наших журналах (книга в России была запрещена, что, впрочем, не мешало ее бытованию в просвещенной среде), так было и позднее. Между тем в России де Сталь была меньше двух месяцев (июль -- начало сентября 1812 года), Киев, Москву и Петербург разглядывала бегло, наблюдения поверяла готовыми концепциями и при всей симпатии к стране, противостоящей Наполеону, думала в основном о том, как бы скорее попасть на вожделенный Альбион. «Прибыв в Петербург, я первым делом возблагодарила Небо за то, что наконец добралась до моря. Увидев над Невою английский флаг, символ свободы, я почувствовала, что, вверившись морской стихии, смогу предать себя непосредственно в руки Провидения». Кружной путь в страну свободы (через Австрию, Россию и Швецию) был избран не ради новых впечатлений. Обрекший де Сталь на затворничество в родовом поместье (Коппе, Швейцария) Наполеон менее всего желал, чтобы она очутилась в стане главного врага. «Изгнанием» де Сталь именовала пребывание вне любимого Парижа -- в странствие 1812 года она отправилась по своей воле, нарушая запрет властителя половины мира. Хотя в историю словесности де Сталь вошла первооткрывательницей (на деле -- эффективным популяризатором) идей национальной самобытности, в ее путевых заметках эта тема не доминирует. «Десять лет в изгнании» -- книга не о странствиях, а о политике, о противостоянии приватного лица государственной системе, Жермены де Сталь -- Наполеону Бонапарту.

Эта антитеза организует повествование. Де Сталь, некогда, как и почти вся Франция, плененная генералом Бонапартом, видит в нем заклятого врага свободы, циника, презирающего все человеческое, странный гибрид демона и машины. В отличие от тирана, заведомо ставящего под сомнение любое доброе побуждение, героиня-изгнанница культивирует энтузиазм и веру в благие начала. Наполеон превращает прессу в орудие государства, а представительные учреждения -- в декорации, его оппонентка прославляет свободу слова (равно важную для газеты и салона), оплакивает гибель общественного мнения, отстаивает священное право избранников народа оспаривать налоги. Де Сталь настаивает на особых правах женщины -- Наполеону смешна сама мысль о женщине, пытающейся властвовать умами. Де Сталь влечет национальная самобытность -- Наполеон методично стремится к унификации гражданских и культурных институций. Для де Сталь обожаемая Франция -- одна из европейских стран, причем изначально отличающаяся духом открытости и терпимости, для императора -- образец, под который должен быть подведен весь мир.

Разумеется, мадам де Сталь зачастую несправедлива к Наполеону. (Противников его писательница неуклонно идеализирует, будь то генерал Бернадот, позднее ставший королем Швеции, или император Александр I, чей византийский деспотизм вообще-то стоил прагматичной тирании Бонапарта.) Разумеется, пером де Сталь часто водит обида отвергнутой женщины, мечтавшей стать интеллектуальной руководительницей «мужа судьбы». Разумеется, корсиканское происхождение не отменяло глубинно французской сути Наполеона, недаром особенно почитавшего Корнеля и обидевшегося на Августа Шлегеля, когда тот поставил «Федру» Еврипида выше Расиновой. (Шлегелю, занимавшемуся воспитанием детей де Сталь, было предписано покинуть ее замок и отбыть на родину. Конечно, император в очередной раз хотел унизить де Сталь, а кроме того, полагал, что прославленный немец дурно на нее влияет. Но «патриотическая» амбициозность -- вопреки мнению де Сталь -- тут не была наигранной.) Разумеется, в характере самой Жермены можно найти немало раздражающих (и/или комических) черт -- безмерное честолюбие смешано с игривой безответственностью и детской верой в свое обаяние. Все это не отменяет главного: де Сталь отстаивает права свободного человека (женщины, литератора) -- Наполеон страшится свободы. И потому боится говорливой мадам де Сталь. Сквозь «личную тяжбу» просвечивает устойчивая коллизия Нового времени, сквозь мелочные обоюдные несправедливости -- болезненный (всегда дорого обходящийся обеим сторонам) конфликт людей власти и людей мысли.

Книга о поединке мадам де Сталь и Наполеона переведена на русский язык Верой Мильчиной. «Десять лет в изгнании» предваряется хронологической канвой и двумя емкими статьями («Жермена де Сталь и ее «философическая география» и «История текста и его переводов на русский язык»). По-настоящему понятной книгу делает огромный комментарий, где тщательно обговариваются исторические реалии, характеризуются все упоминающиеся де Сталь политики, дипломаты, мыслители, литераторы, указываются источники сведений, полученных сочинительницей из вторых рук, расшифровываются аллюзии, корректируются авторские суждения... И самое важное -- заветная (наряду с пока не переведенными, но многократно в комментариях цитируемыми «Размышлениями о Французской революции») книга мадам де Сталь вводится как в контекст ее творчества (что помогает расслышать авторскую интонацию, связать воедино религиозные, этические, эстетические, политические и личные, очень женские, мотивы), так и в контекст европейской мысли начала XIX века. Комментарий вообще трудное дело. Комментарий столь богатого по фактуре и столь сложного в жанровом отношении (памфлет, исповедь, мемуары, путевые впечатления, философский трактат) текста -- дело сверхтрудное, достойное удивления и восхищения. Но удивляться не будем -- тщанием Веры Мильчиной русский читатель уже получил том «Эстетики раннего французского романтизма» (1982), «О литературе...» той же мадам де Сталь (1989), «Замогильные записки» Шатобриана (1995)... Называю лишь те работы Мильчиной, что наиболее близки к ее новому подвигу.

Острый ум и глубокий интерес к метафизическим и политическим проблемам не мешали мадам де Сталь писать легко и изящно, воскрешая на бумаге элегантный и свободный дух старинного салона. Точно так же научная основательность комментариев и статей Веры Мильчиной подчиняется гибкой интонации увлекательного рассказа. Подчас пафосного, подчас забавного, но всегда живого, осмысленного и обращенного к современному читателю. Мильчина знает: ее «старинные» герои могут быть интересны здесь и сейчас. Она права, и Жермена де Сталь хорошо бы поняла свою переводчицу, истолковательницу, собеседницу.