Юрген Хартен -- один из самых известных кураторов Европы. На протяжении многих лет он возглавлял музей Кунстхалле (Дюссельдорф). Хартен стал легендой в своей профессии, его выставки вошли в историю современного искусства и во многом определяли художественный процесс последних десятилетий прошлого века. Он приехал в Москву в связи с началом работы над выставкой «Москва--Берлин. 1950--2000». Выставка должна открыться в Берлине осенью 2003 года и в марте 2004 в Москве. Она станет продолжением известного проекта, который был показан в Берлине и Москве в 1995--1996 годах. С Юргеном ХАРТЕНОМ встретилась наш корреспондент Фаина БАЛАХОВСКАЯ.

-- Вы делаете выставки уже тридцать лет, сколько их было?

-- Около трехсот. Как директор Кунстхалле я отвечал приблизительно за три сотни выставок и некоторые из них сделал сам.

-- Какая была лучшей?

-- Выставка-ретроспектива Герхарда Рихтера в 1986-м, Моне в 1978-м, возможно -- двойная выставка Поллока и Сикейроса в 1990-м. Было много других, которые мне нравились, но я назвал те, о которых люди вспоминают до сих пор.

-- Почему? В чем секрет успеха?

-- Никогда об этом не думал. О себе судить трудно, но я никогда не старался уловить новейшие тенденции и идти у них на поводу. Я никогда не хотел зависеть от интересов и мнений специалистов. И всегда хотел быть открытым и любопытным. Когда я делал выставку Матисса, нашу самую успешную выставку восьмидесятых, в Германии считалось, что живопись мертва и о ней невозможно говорить серьезно.

-- Куратор -- это амбициозная профессия?

-- Смотря что считать амбициями. Сейчас я работаю как свободный куратор над выставкой Караваджо. Этот проект можно считать очень амбициозным. Он дорогой, и приходится работать на высочайшем научном уровне. Куратор -- очень важная профессия, но не важнее художника.

-- Почему вы оставили пост директора музея Кунстхалле?

-- Я был директором 28 лет и должен был уйти на пенсию в соответствии с законом, по которому мужчины оставляют государственную службу в 65 лет.

-- Что вы думаете о выставке «Москва--Берлин»?

-- Я рад, что меня пригласили над ней работать. Это очень сложный и интересный проект. В короткое время мы должны осознать много вещей. К тому же с ней связаны высокие политические ожидания. Представляется, что выставка должна способствовать развитию понимания между нашими странами. Все это практически осуществить довольно сложно. Моя идея состоит в том, чтобы найти параметры, важные не по отдельности для Германии или России, а те, что помогут нам сопоставить эти две страны. Потому что понимание -- это понимание различий. История отношений между нашими странами -- часть глобального конфликта между Западом и Востоком, коммунизмом и капитализмом. Берлинская стена -- это реальная метафора разорванных коммуникаций. Мы развиваем наши отношения и чем больше узнаем друг о друге, тем больше узнаем о различиях.

-- Вы очень давно начали работать с Россией. Как это произошло?

-- Я впервые приехал в Россию в 1977 году на конгресс Международного совета музеев. Поскольку главной темой конгресса был международный обмен, мне захотелось попробовать что-то сделать. Началось с того, что мы получили несколько картин Пуссена для ретроспективы в Дюссельдорфе. Потом решили попробовать сделать выставку Малевича. Я видел картины Малевича, когда они еще находились в запасниках музеев, но, к удивлению, мы смогли заключить соглашение о выставке. Министерство культуры поставило только одно условие: после Малевича я должен был сделать выставку о социалистическом реализме, по своему выбору. Я выбрал Дейнеку и сделал его первую выставку в Германии. Затем были выставки Филонова, Татлина, Врубеля. В этих отношениях была некоторая стабильность, все подписанные контракты выполнялись, и никогда не было попыток их пересмотреть.

-- Какая из русских выставок была для вас самой интересной?

-- Может быть, не самой важной, но самой красивой была выставка Врубеля. Самой сложной и важной с научной точки зрения была выставка Татлина -- для нее впервые делали полный каталог работ художника. А самой неожиданной была выставка Малевича.