В начале сентября открывается VIII Архитектурная биеннале в Венеции. Для России это событие принципиальное. Впервые в павильоне России будут выставлены работы американского архитектора. Впервые же куратором российского павильона станет не архитектор или архитектуровед, а менеджер, директор Музея архитектуры Давид САРКИСЯН. О выбранном для Венеции проекте «Два театра» с директором МУАР беседует наш обозреватель Сергей ХАЧАТУРОВ.

-- Как наш павильон впишется в концепцию биеннале?

-- Концепцию биеннале придумал Дэйан Суджик, английский архитектурный критик югославского происхождения. Он сказал: «Давайте посмотрим, что будет происходить в архитектуре с наступлением нового тысячелетия». Поэтому лозунгом биеннале является слово Next, «следующий». Суджик предложил показать в Венеции крупные проекты, которые впоследствии будут иметь то же значение для своих стран, что Центр Помпиду для Парижа или Музей Гуггенхайма для Нью-Йорка. У нашей страны в сущности ничего подходящего нет -- кроме проектов обновления двух главных театров страны, Большого в Москве и Мариинского в Санкт-Петербурге. Я предложил выставить в Венеции эти проекты. Их сравнение интересно потому, что предлагаются два совершенно различных подхода к теме.

-- В случае с Мариинкой нетрудно догадаться, что главным героем будет нашумевший проект калифорнийского архитектора Эрика Мосса. Как бы к нему ни относиться, трудно спорить с тем, что архитектура Мосса -- суперсовременная и просто суперская. Не будет ли на фоне Мосса проект реконструкции Большого, мягко говоря, недостаточно репрезентативным?

-- Действительно, не хочется думать, что будущее российской архитектуры будет символизировать ужасный дом -- новое здание Большого. Скоро, кстати, в нем уже пойдут первые спектакли. Этот этап обновления лучше вообще не показывать. В Венецию мы повезем иную тему: архитектурные размышления о том, что делать с историческим зданием Большого театра. Даже особо ценные по своей архитектуре театры не трогать невозможно. Недавно перестроен даже «Ковент Гарден». Театр должен отвечать современным сценическим требованиям, быть хорошо оснащенным технически. Иной вопрос: как вести со стариной диалог достойный? Ответ на него предлагают Михаил Белов и Михаил Хазанов, руководители реконструкции главного здания Большого. К слову, работают они совместно, но их собственные взгляды на проблему различаются. Михаил Белов считает, что изменения в архитектуре театра могут остаться на века. Михаил Хазанов полагает, что допустимы лишь временные, недолговечные технические и конструктивные изменения.

-- Вы рискуете сделать экспозицию одного проекта внутренне полемичной?

-- Да. Думаю, эта полемика, на самом деле, зеркало творческого процесса. Она очень интересна и нам, и зрителям.

-- Несколько слов о логике презентации Мариинки по отношению к Большому.

-- «Большой проект» предполагает существенную реконструкцию исторического здания и постройку нового дома, не связанного со старым театром. «Мариинский проект» -- минимальную реконструкцию исторического дома и строительство нового корпуса, связанного со старым реально, средствами самой архитектуры.

-- Как я понял, идея Дэйана Суджика -- показать крупные проекты, которые будут реализованы. В случае с Моссом факт осуществления проекта ставится под сомнение.

-- Мы не напираем на вопрос «разрешат или не разрешат» осуществить этот серьезный и тщательно разработанный проект. Мы хотим показать, что проект Мосса уже сыграл роль сильного катализатора нашего архитектурного процесса. Он стал вехой в истории нашей архитектуры. Из-за жарких споров по поводу моссовского проекта с Мариинским театром не случится того, что случилось с Большим. В свое время в Москве разыгралась трагедия: новая сцена Большого была доверена бездарным проектировщикам. Все было сделано шито-крыто. Никакой паники вокруг Большого никто не поднял. В результате мы имеем испортивший Театральную площадь ужасный дом стоимостью более пятидесяти миллионов долларов. Уверен, благодаря Моссу рядом с Мариинским театром уж точно будет построено что-то хорошее. Что-то очень амбициозное и очень стильное. Несмотря на объявленный по распоряжению премьер-министра Михаила Касьянова конкурс на реконструкцию Мариинки, соревноваться теперь нужно только с Моссом.

-- Сама идея конкурса, на ваш взгляд, правильна?

-- Думаю, да. Но в нашем конкретном случае воплотить ее невозможно. На сегодняшний день реальный путь хорошей архитектуры в Россию обеспечивают не конкурсы. Устраивать их мы еще не научились. Ведь даже знаменитый смотр международных проектов на Дворец Советов 1931 года можно назвать пародией на конкурс. Реальный путь для нас -- это путь заказа постройки конкретному хорошему архитектору. Так поступает рачительный хозяин. Он же не будет десяти портным заказывать эскизы платья, а потом из них выбирать лучшее. Он сразу выберет одного портного и выскажет ему свои пожелания. Когда у нас будет много примеров сделанной по заказу отличной архитектуры, тогда появится стимул проводить конкурс.

-- Станет ли благодаря Венецианской выставке осуществление проекта Мосса более реальным?

-- Еще раз хочу пояснить. Взяв проект Мосса на выставку, мы никак не стараемся «протолкнуть» его в жизнь. Участие любого проекта в престижной биеннале -- сильнейшее для него испытание. Мы выносим проект на суд архитектурной общественности. Архитекторы друг друга «любят» пуще, чем даже балерины или певицы. Проект Мосса окажется под холодным душем критики. В то же время нам хочется, чтобы общественность оценила значимость самого события. Впервые после долгих лет в России появился архитектурный проект мирового класса. Он, может быть, положит конец нашему архитектурному безвременью.

-- Нашу страну будет представлять калифорнийский проект. Чувства горечи не возникает?

-- Возникает чувство гордости. В первый раз Россия показывает работу знаменитого архитектора, сделанную специально для Петербурга. Во всех странах мира у архитекторов нет проблем с пятым пунктом. На прошлой биеннале Австрия демонстративно не показала ни одной работы австрийских архитекторов. Это никак не отразилось на качестве экспозиции.

-- Предполагается ли в российском павильоне особая визуальная режиссура экспозиции?

-- Да. Могу сказать, очень важным моментом является приглашение в качестве дизайнера и комментатора павильона Георгия Цыпина. Он сделает оригинальную, остроумную инсталляцию под названием «Театр рождает архитектуру».

-- Существует иная проблема. Ведь выстроенный Щусевым российский павильон Венецианской биеннале после неудачной реконструкции стал провальным в смысле визуальной подачи материалов.

-- Точно. Начнем с того, что некогда российский павильон был украшением биеннале, а теперь позор. Он выкрашен в какой-то казенный желтый цвет. Когда-то был благородным серо-синим, цвета русского модерна. Внутри павильона был сделан совершенно криминальный, на мой взгляд, ремонт. Там подняли пол, изменили пропорции главного зала, который раньше был как собор, а теперь -- куцый. Надо бы объявить конкурс на реконструкцию павильона внутри. В ближайшее время милые русские дворяне хотят восстановить на вершине павильона герб с двуглавым орлом.

-- Рассчитываете ли вы на победу в конкурсе выставленных проектов?

-- Очень хочется. Хотя понимаю, для идеальной экспозиции денег государством выделено ужасно мало. Венецианскую биеннале можно назвать Каннским фестивалем архитектуры. Власти не ценят масштаб этого события. Министерство культуры выделило жалкие деньги. Чтобы сделать приличную выставку, наш музей влезает в долги. Мы тратим в пять раз больше, чем нам дает государство.