Небольшие книжки в благородных серебристых обложках, украшенных портретом сочинителя, его факсимиле и логотипом серии «Проза поэта», «Вагриус» выпускает примерно год. Поначалу проект скорее настораживал. Едва ли не первыми к читателю пришли томики Владимира Высоцкого и Зинаиды Гиппиус. Меж тем при всей любви к песням Высоцкого его прозаические опусы затруднительно не счесть графоманскими, а рассказы Гиппиус (впрочем, как и не вместившиеся в книжицу романы) интересны только специалистам. Скепсис вызывала и сама идея: в конце концов Пастернаком и Ахматовой сейчас никого не удивишь, а Пушкиным и Лермонтовым -- тем паче. (Впрочем, авторы «Капитанской дочки» и «Героя нашего времени» пока стоят в очереди.)

Сейчас, когда число изданных книг перевалило за полтора десятка, должно признать: замысел удался. К примеру, в изрядной груде прозаических сочинений Блока (преимущественно рецензий) теряются пронзительные лирические шедевры -- составленный Валентином Фатющенко томик их высвечивает. «Молнии искусства», «Русские дэнди», «Ни сны, ни явь», «Судьба Аполлона Григорьева», «Катилина» -- право, эти тексты стоят многих стихов, а все ли преданные поклонники Блока их читали? Точно организован Анатолием Найманом томик Ахматовой, чья проза расквартирована по трем разделам: мемуары, тексты, сопутствующие «Поэме без героя», пушкинистика. Кстати, читая именно в этой книге статьи о «Каменном госте», незавершенных пушкинских повестях или гибели поэта, понимаешь, сколь лирична (и автобиографична) научно корректная и стилистически скупая ахматовская пушкиниана. Продуманность составительской концепции и забота о читателе ощутимы в сборниках Пастернака (подготовлен Евгением Пастернаком), Хлебникова (вот где пришлось помучиться с отбором, но Евгений Арензон задачу решил), Мандельштама (сверхконцентрированное предисловие академика Михаила Гаспарова).

Разумеется, серийный формат (около 10 печатных листов) создает в иных случаях сложности. Как ни крути, а главная книга Андрея Белого -- преогромный «Петербург». Белому вообще, быть может, место в другой, пока не существующей, серии -- «Стихи прозаиков». Но, оставив шуточки, видим: предложенный Владимиром Пискуновым состав -- «Котик Летаев» и три рассказа -- настраивает читателя на волну Белого.

Покамест в серии доминирует русский серебряный век. Кроме названных книг появились томики Саши Черного, Маяковского, Цветаевой, Есенина, Мариенгофа (тот еще, между нами говоря, поэт). Планируются, понятное дело, Брюсов, Гумилев, Кузмин и, что любопытнее, Василий Каменский. (Естественно возникают вопросы об Анненском, Ходасевиче, Георгии Иванове и -- это важнее! -- Иванове Вячеславе.) Но намечены и другие линии. Вслед за отменной книжкой Райнера Мария Рильке (составитель Михаил Рудницкий) должны появиться сборники Гейне, Бодлера, Аполлинера. Современность представлена Беллой Ахмадулиной (весьма занятен ее прозаический профиль), повсеместным-непременным Андреем Вознесенским и готовящимся к печати Давидом Самойловым. Уверен, что серию украсили бы книги Иосифа Бродского, Семена Липкина, Виктора Сосноры.

Наш XIX век по-настоящему еще не тронут. Меж тем не менее обаятелен, чем в своей поэтической ипостаси, прозаик Аполлон Григорьев. (Я бы, честно говоря, серию им и открыл.) Замечательную прозу писал Случевский, при этом -- редкий для поэта поворот -- сюжетную. По-своему колоритны «физиологические» опыты Некрасова, без которых не было бы его великой поэзии. Повестями Апухтина восхищался (и не зря!) Булгаков. Кроме того, у многих поэтов (от великого Баратынского до позабытого Бернета) найдутся одиночные прозаические удачи. В начале 1980-х Александр Осповат выпустил великолепный том «Проза русских поэтов», где были и Рылеев, и Константин Аксаков, и Мей, и Владимир Соловьев. Совсем не худо бы включить в серию и «коллективные» книжки. Это, конечно, потребует дизайнерских ухищрений. Но чего не сделаешь, дабы проект сохранил осмысленность и изящество? Чтобы мы чувствовали, не зря наши поэты писали прозу. Когда «смиренную», а когда и громокипящую, экстравагантную, взрывную. Настоящую.